Олег Верещагин - Там, где мы служили...
«Скорей бы уж», — стискивая зубы, думал он. Ожидание смерти становилось непереносимо-угнетающим, и мальчишка в отчаяньи подумал, что, если оно продлится ещё немного, он заорёт и, выскочив на улицу, бросит оружие — чтобы пожить ещё хоть немного…
«Ф-фу-ух-х!» — с шипящим звуком широкая, вязкая струя выплеснулась из короткого ружья в окно дома наискось, и тот мгновенно вспыхнул изнутри.
— Джек! Смотри, кто здесь!
Эрих кричал шёпотом. И было, отчего! О вывалился из соседней комнатёнки, пулемётом подгоняя перед собой бородатого горбуна, который цеплялся руками (на левой было четыре пальца, и явно от природы) за всё, за что мог. Никто ничего толком не успел сообразить — а Джек уже прыгнул, дёрнул на себя уродца, вдавил ему в шею лезвие тесака и прошипел:
— Убью! Делай, что скажу, понял?!
Глядя в бешеные светлые глаза северянина, тот быстро закивал…
12
Время тянулось страшно медленно. День клонился к закату, и снаружи резко похолодало и шёл снег. Стрельба накатывала и отливала, как прилив, то сливалась в ровный гул, то распадалась на грохот орудий, тугое чпоканье миномётов, сухой треск автоматического оружия и короткие хлопки гранат.
Сидевшие в доме ребята ухитрились даже перекусить оказавшимся у нескольких человек сухим пайком. Горбун неподвижно сидел в углу — он вообще казался какой-то странной статуэткой, не произнёс ни слова, не пошевелился с того самого момента, когда прокричал на улицу, высунувшись в дверь, чтобы не жгли…
…и они прошли мимо.
Прошли.
Особенного голода никто не ощущал, но все хотели пить и почти опустошили фляжки. Каждый поспал по два-три часа.
Спал и Витька, хотя, закрывая глаза, был уверен, что не уснёт. Проснулся с тошнотным привкусом во рту и болевшей шеей — неудачно устроился. Разминая шею и потягиваясь, сплюнул. Саднило левое плечо и, приподняв наплечник, он не без удивления обнаружил, что там кровоподтёк, а в самом наплечнике сидит деформированная пуля — Витька её выковырял и довольно долго задумчиво вертел в пальцах.
— Пока живы, — хмыкнул Майкл, заряжавший «ропик» двумя последними гранатами. Витька потянул носом, поморщился:
— Всё дохлятиной пропахло… Келли, у тебя воды не осталось?
— Келефтис я, — грек снял с пояса фляжку, нагнулся к русскому. Потом его лицо стал удивлённым, обиженным — и он шепнул:
— Ой-я… с-с… это что? — и повалился на пол боком. В спине у него торчали трёхзубые вилы на короткой — обломанной — рукоятке, а горбун, вскочив, с хриплым воплем-карканьем бросился на Витьку.
Все вскочили разом. Арчи и Кайса метнулись к Келефтису, который корчился на полу и стонал. Витька, молниеносно выхватив тесак, рубанул горбуна между ног, потом — вскакивая — по горлу, и тот свалился, клокоча перерубленными артериями.
— Вы чем тут развлекаетесь? — послышался голос проснувшегося Ника… но уже в следующую секунду канадец был на ногах. — Кто его?!
— Что с ним?! — тоже задал вопрос Джек. Кайса ответила быстро:
— Насквозь. Но жала тонкие, может, выживет… Подержите его, ребята…
— Спокойно, Келли, — Арчи встал рядом с греком на колени. — Лежи смирно, не дёргайся. И постарайся не орать.
Из угла рта Келефтиса потекла кровь. Он, кажется, сообразил, что говорят с ним и вяло кивнул, потом кашлянул и шепнул:
— Бо… больно очень. Всё горит… Чем он… меня?
— Заткнись, Келли, — приказал Арчи, ощупывая озабоченно вилы. — Тяни, Эрих!
Немец, взявшийся за рукоятку, рванул вилы, стараясь жёстко удерживать их. Келефтис коротко рванулся — и отключился…
…Жала у вил в самом деле были тонкие. Благодаря этому они прошли между керамическими вкладышами на спине — но благодаря этому же Келефтис был жив. Они не задели ни печени, ни селезёнки, ни позвоночника — одно жало распороло сверху левый бок, два остальных пробили низ лёгких и прошли между ребрами. Помощь была оказана мгновенно, и сейчас Келефтис ужа спал, накачанный наркотиком — идти сам он, естественно, не мог. Нечего было и думать…
Все держали совет — что же всё-таки теперь делать. Уже вечерело, пора было выдвигаться — и поскорей — но с Келефтисом…
— Я не знаю, как быть, — признался Джек. — Нас одиннадцать человек. Если понесём — останется всего девять. А нам предстоит прорыв…
— Может, оставить его у той махди? — вспомнил Олег. — Пригрозим…
— Нельзя его нигде оставлять, — жёстко сказал Арчи. — Убитый — это одно дело. Но раненого мы не имеем права бросать ни по каким законам. Ни по уставу, ни… по совести.
Кажется, последние слова подстегнули Джека. Он с силой потёр лицо и объявил:
— Всё. Понесём. Если погибнем — то все вместе и как подобает солдатам.
Собственно, можно было бы этого и не говорить, и даже не обсуждать. Роты не бросали своих. НИКОГДА.
13
Передвигаться с раненым по ночному городу, где шёл бой, оказалось, как ни странно, легче, чем Витька думал. Врагов вокруг было полно, но они занимались какими-то своими делами, и всегда можно было отсидеться в развалинах или уйти сквозь дома. Куда опасней были обстрелы — миномётные или артиллерийские, ни один из них как следует не накрыл пробирающихся штурмовиков только чудом. Ночь, если ты умеешь ею пользоваться — всегда твой друг, особенно если твои враги её боятся… Кроме того, валил снег, мокрыйе крупные хлопья.
Удивляло ещё одно — как далеко, оказывается, они забрались сквозь подземелья. Мрачные силуэты близнецов-зиккуратов, незыблемо стоявшие в море огня, казалось, не приближаются вовсе. Ночью такое бывает — дальние предметы, особенно освещённые, кажутся ближе, чем они есть.
Клефтис пришёл в себя и сейчас качался в самодельных носилках, стискивая зубы. Он понимал только две вещи — что ему очень больно и что его куда-то не сутсвои. Связав эти вещи, грек старался не стонать.
— Убитые. Много, — сказал, выглядывая из-за угла, Эрих. — Махди, похоже, друг с другом дрались.
В самом деле, площадь, к которой выбрались штурмовики, и улицы, выходившие на неё, носили следы долгой перестрелки и яростной рукопашной схватки. В холодном ночном воздухе всё равно разливался стылый смрад. Отряд уже хотел перейти площадь броском — но в другом её конце мелькнули огоньки, послышались отрывистые приглушённые команды… На площадь выбирались миномётчики во главе с «синим беретом».
Кайса тут же его пристрлила, и штурмовики бросились вперёл, держа наготове холодное оружие.
Витька перескочил через минный ящик и наотмашь рубанул по изумлённому лицу распрямившегося навстречу махди, и тот рухнул на станину миномёта. Появившегося слева — мальчишку он не видел и отбивался прикладом от Джека — Витька ударил не остриём, а обухом, но «бобр» весил почти семьсот грамм, и череп махди не выдержал.
Чья-то лопатка скользнула вдоль шлема — Витька успел отшатнуться — и, опустившись на плечо, отскочила от наплечника. Лицо с оскаленными редкими зубами, новый замах — сбоку сверкнул нож Джека, ровный белый оскал уже его зубов; махди повалился на бок, и Джек вырвал клинок из его шеи точным, резким движением, открывая дорогу фонтану крови — словно убийствено клюнула хищная птица…
… - Ранили, — Ник держит правую руку на весу, по ней течёт из-под брассарды чёрное, капает с пальцев. — Везёт, как утопленнику.
— Заткнись, — приказал Джек и, достав бинт, занялся рубленой раной на предплечье канадца.
— Больно, — сказал Ник и тихо засмеялся.
— Спятил, — буркнул Джек. — Убитых нет? — он зубами оборвал бинт и невнятно приказал: — Пошли…
…Уже недалеко от зиккурата их едва не накрыл обстрел уже ракетами. Улица впереди шевелилась муравейником, и в эту массу рухнули огненные головастики. Стреляли со стороны аэродрома. Штурмовики, переждав ужасающие разрывы, бросились вперёд через мясорубку, крики и кровь, сбивая и расстреливая с ходу тех, кто пытался заступить им дорогу или просто попадался на ней. Теперь главное было — ни в коем случае не останавливаться.
Они двигались клином, в центре которого находились носилки с раненым Келефтисом. Витька бежал вторым после Джека, просто стреляя правой с упора на ремень и бросая гранаты левой рукой. Штурмовики выбрали отличный момент для удара — как раз в это время враг пошёл на штурм зиккуратов и уж никак не ожидал удара с тыла. Естественно, показалось врагам, что атакует их минимум взвод — группа штурмовиков с тыла вошла в атакующих, как колун в полено, рассаживая его, оставляя за собой трупы и раненых. Внезапный удар вообще не оставлял возможностей для активного сопротивления.
Краем глаза Джек увидел, что тащивший носилки впереди Дитц споткнулся и загремел наземь — но уж через миг Витька понял: австриец не споткнулся, а убит. Бежавший вторым с носилками Олег выпустил их, раскинул руки и рухнул рядом с тяжело вскрикнувшим Келефтисом.
