Олег Верещагин - Там, где мы служили...
Лучше бы.
Острая, неуместная жалость полоснула, казалось, на самом деле по сердцу. Этот мальчишка ел человечину. Он вырос на человечине. Он поджёг два «элефанта», он убил два десятка стрелков…
…Стоп! Но у него же нет снайперки! Вообще только пистолет под мышкой в кобуре! И он мёртв — а Арчи показывал, что видит движение! Витька крутнулся на месте, взмокнув от ужаса — но Арчи уже стоял в стороне и выше, опустив автомат стволом в землю. Витька осторожно поднялся и быстро, но не забывая осматриваться, подбежал к австралийцу.
— Смотри, — безучастно сказал Арчи, качнув оружием. И отвёл глаза…
…Снайпер не вырыл ячейку — просто лёг между двумя валунами, удобно разместив винтовку. Это его и погубило… Витька восстановил картину мгновенно. гранатомётчик стреляет во второй «элефант», из которого за миг до этого выпрыгивают и бегут к развалинам два стрелка. Потом — в одного из них, в того, заваленного стеной… а снайпер — во второго, но тот заметил, где враг, и одновременно с ним разрядил подствольник. Осколок гранаты, каким-то чудом пролетев семь метров (или правда на рикошете) убил гранатомётчика.
А сам разрыв сделал… сдела то, что сделал.
Снйперу было лет 14–15. Темноволосый и худощавый, он мог оказаться ровесником Витьки (по его настоящему возрасту), мог — помладше. Именно его движение заметил Арчи — лёжа на спине, он то и дело привставал на руках и с любопытством рассматривал оторованные по самый пах ноги — они лежали по другую сторону не такой уж большой воронки. В низу живота у снайпера всё было разворочено. Судя по тому, что он не орал, а только задумчиво икал время от времени, выдумвая через нос большие алые пузыри — он уже умирал от шока. Блуждающий любопытный взгляд был полон блаженства. Вот он скользнул по стоящим рядом штурмовикам — но было ясно, что парнишка уже не воспринимает ничего, кроме надвигающейся бархатной густой тьмы, такой желанной и приятной после веков и веков боли…
— Добей его, — невольно морщась, попросил Витька. — Добей, а?
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ: АННА АХМАТОВА. «ПРИВОЛЬЕМ ПАХНЕТ…».Привольем пахнет дикий мёд,Пыль — солнечным лучом,Фиалкою — девичий рот,А золото — ничем.Золою пахнеет резедаИ яблоком — любовь,Но мы узнали навсегда,Что кровью пахнет только кровь…
11
Раскинув ноги, Витька лежал в развалинах и следил поверх ствола пулемёта, как Олег перебежал улицу и нырнул в дверной проём. Потом — появился на подоконнике и, сидя верхом, махнул рукой. Ещё кто-то проскочил мимо него и, плюхнувшись возле угла, высунудся за него и махнул рукой тоже.
Витька вскочил и, поднимая пыль на почти конском поспешном галопе, перебжал по развалинам туда, откуда мог видеть улицу за углом.
Штурмовики продвигались к позициям батареи, располагавшейся во дворе большого дома. Они шли неспешно, жёстко страхуя друг друга и проверяя дома по сторонам маршрута.
Перед домом, рядом со здоровенным проломом в стене, стояли два кустарно бронированных грузовика, танк и несколько обычных машин. Вся эта колонна, взрыкивая и воня выхлопами скверного топлива, потихоньку втягивалась в пролом.
Бум-бум-бум! Три выстрела, над стеной поплыл, быстро рассеиваясь, лёгкий дым. На крышев паре мест поблёскивали стёкла — оттуда корректировали огонь гаубиц.
Растянувшись в цепочку, штурмовики залегли в развалинах, приготовившись к стрельбе из гранатомётов — но тут на улицу выскочила лёгкая машина со спаренной скорострелкой и четырьмя «сиими беретами» в ней.
— Ого, — Джек придвинул РПГ. — А вот это русские называют, кажется: «Вдруг, откуда ни возьмись, появился в рот е…» — и вот ну нам совсем это не надо-о…
Гранатомёт на его плече выплюнул шипящий огонь, и машина, охваченная пламенем взрыва, встала на передок, разваливаясь на пылающие куски.
РПГ в руках других штурмовиков торопливо высовывали свои огненные язычки из развалин. Прямой наводки тут было не более ста метров, а цели — или неподвижные, или почти неподвижные…
Танк и обе «БМП» вспыхнули чёрным огнём. Стена рухнула в нескольких местах, превращаясь в пылающие обломки. А потом взорвался один из грузовиков, с визгом расшвыривая разорванные, искорёженные снарядные гильзы.
За шесть секунд штурмовики выпустили четырнадцать гранат, превратив улицу, стену и двор за ней в настоящий пылающий ад. 105-миллиметровые снаряды, начинённые напалмом, взрывались тугими клубками чёрно-алого пламени, мгновенно превращавшимися в огненный вихрь, сметавший всё вокруг.
— Мазл! — крикнул Джек, вскакивая. — Огонь!
На бегу перестроившись в клин, штурмовики бросились в пламя, перескакивая через горящие трупы. Перед стеной клин распался. Витька проскочил в проём, упал на колено и выпустил длинную очередь по окнам второго этажа. Появившийся рядом Майкл выстрелил гранату в одно из них, и разом из нескольких окон радостно протянулись вперёд-в небо языки плотного пламени.
— Налево, Вик! — крикнул Майкл, опуская «ропик». Слева перебегали двое или трое артиллеристов — не вполне понимающие, что происходит, они просто напоролись на очередь Витьки.
С крыши начали стрелять. Вбежавший в соседний пролом парень словно на стенку наткнулся всем телом — раскинул руки и вскрикнул, как наступивший с размаху на что-то острое, повалился под ноги Витьки, потом приподнялся…
— С-с-с… — потянул он воздух сквозь зубы. — Это куда меня? — в голосе у него было удивление, а потом изо рта полилась кровь, и штурмовик упал вновь — уже окончательно.
— Вот чёрт, эти суки на крыше! — яростно крикнул Ник, присев на расставленных ногах и поливая крайкрыши длинными очередями.
— Так их не достанешь! — завопил Арчи, бросаясь к одной из гаубиц. — Помогите, ну?!
Трое или четверо штурмовиков вцепились в станину, разворачивая орудие. Один из парней Арчи — ловко, точно бывший артиллерист! — вогнал в казённик снаряд, потом, миг помедлив — картуз, нагнулся к маховикам. Гаубица чуть опустила короткий ствол и коротко, оглушительно рявкнула, сдав назад.
Яркая вспышка разрыва — и весь верхний этаж дома медленно обвалился. На белый излом камней брызнуло в нескольких местах ярко-алым — словно резким нажатием выдавили краску из нескольких тюбиков сразу.
— Вот и всё, — Арчи выпрямился. — А то шуму…
— Слушай, — Джек подошёл к парню-артиллеристу, — тут вон сколько ещё ящиков… Гранаты, по-моему… Сможем их побросать по цели? Хотя бы в направлении? Чего добру пропадать?
Артиллерис осклабился и поднял большой палец.
* * *Стрелять из гаубиц было… весело. Именно так определил своё состояние Витька в те минуты, когда вместе с остальными носился по двору со снарядами и картузами, а все три гаубицы весело, вразнобой палили по невидимым целям, которые как-то определял артиллерист, сидевший на пустом ящике. Неизвестно, насколько точной была эта стрельба — но неожиданной — на все сто.
Оставшиеся ящики перекидали быстро. Не оставалось сомнений, что скоро сюда примчится немало народу — выяснять, какого чёрта батарея так лихо лупит по своим, куда пропала машина с «синими беретами» и что вообщ происходит?! В оправдание предъявить было особо нечего, и Джек послал Кайсу в развалины — наблюдать.
Финнка забила тревогу одновременно как раз с последним выпущенным снарядом. Судя по её докладу, в направлении батареи двигалась колонна — до десятка единиц бронетехники и четыре грузовика. У Джека оставалось двенадцать человек, всего три РПГ и «ропик» почти без зарядов — принимать бой при таком раскладе было бы вопиющей глупостью. Поспешно разбив прицелы и сняв с орудий замки, штурмовики через калитку за домом выбрались на соседнюю улицу, но посланный вперёд дозор вернулся тут же с известием, что по улице движется в боевом порядке не менее взвода «синих беретов» с двумя лёгкими машинами при скорострелках. Джек сказал несколько интересных, хотя и избитых слов и повернул в другую сторону — но оттуда шёл ещё один взвод, и похоже было, что штурмовики попали в клещи. Прятаться в развалинах было бессмысленно — противник их прочёсывал. Кое-кто уже начал настраиваться на последний бой. Но Джек принял решение уйти на параллельную улицу через целый дом.
Дверь оказалась закрытой, и её взломали. Очень вовремя — «синие береты» уже появились в поле зрения. Помимо прочёсыванья развалин они поливали из струйных огнемётов окна уцелевших домов, и Витька про себя подумал, что драки всё-таки не избежать…
Закрыв дверь, они стояли вдоль стен и у окон. Тяжело пахло — кровью, порохом, потом, страхом. Тревожный свет, падавший через окна, лежал на полу тускло-зелёными квадратами, и Витька, ощутив прилив дикой тоски, вдруг с ясной, предсмертной отчётливостью понял, почему так многие из погибших на этой войне перед смертью говорили о небе и солнце… неужели придётся умереть как раз когда солнце — скроют тучи?!
