Разрушитель судеб - Виктория Авеярд
Человек и демон в одном теле.
Таристан стоял в дверном проеме на дальней стороне салона.
Позади него виднелась королевская спальня – еще одна комната, полностью украшенная позолотой и бархатом. На стенах танцевали блики прирученного кроткого пламени в камине, скрытом от глаз Дома. На их фоне силуэт Таристана словно пульсировал красным. А благодаря контрасту темноты и алого света резкие линии его лица заострились еще больше.
В первое мгновение Дому казалось что он снова видит Кортаэля, возрожденного в образе того человека, который его убил. Однако Таристан не был Кортаэелем, пусть они и родились близнецами. Его глаза были более колючими и жестокими, светились не благородной гордостью, а звериным голодом. Если Кортаэль походил на верную гончую, то Таристан напоминал ненасытного волка, вечно выискивающего новую жертву, вечно одинокого и готового пойти на что угодно ради того, чтобы выжить.
Сын Древнего Кора прислонился к тяжелому дверному откосу. Он выглядел растрепанным, будто еще недавно спал или был занят чем-то другим. Дом заметил его взъерошенные волосы и распахнутый воротник белой рубашки – он явно одевался наспех. На нем были черные кожаные штаны, но отсутствовала обувь, и он стоял на паркете босиком. Белые нити вен бежали по его оголенным лодыжкам, по груди и шее, и на фоне бледной кожи они казались болезненными шрамами.
Таристан лениво взял в руку меч, словно эта мысль пришла ему в голову только сейчас, и выставил перед собой. Искривленное лезвие клинка было его единственной улыбкой.
– Это повторение одного и того же действия, – продолжал Таристан, все еще опираясь на дверной откос. – Раз за разом, в тщетной надежде получить другой результат.
Огонь расползался по комнате с чудовищной скоростью. Дом чувствовал его жар спиной. Свет становился все ярче, золотистыми всполохами озаряя лицо Таристана.
Дом усмехнулся, увидев творение рук Корэйн – кривую царапину на щеке Таристана. Уродливая рана затягивалась, но медленно.
И она была не одна.
На шее Таристана виднелись розоватые блестящие следы ожогов, проходящие от подбородка до оголенной ключицы. Костяшки его пальцев были изрезаны царапинами, а из-под рукава рубашки выглядывал наполовину рассосавшийся синяк, желтые очертания которого ярко выделялись на его мускулистой руке.
Дом почувствовал, как его глаза в изумлении распахиваются. В венах запульсировал шок. Он втянул воздух сквозь стиснутые зубы и ощутил металлический привкус крови вперемешку с дымом. В его груди вспыхнула нелепая надежда.
«Его можно ранить».
«Его можно убить».
– Сегодня все иначе, Таристан, – прошептал он, поднимая меч, с острия которого все еще капала кровь рыцаря.
В облике Таристана что-то изменилось. Скрывающийся внутри его волк зарычал, почувствовав, что попал в западню.
«Он по-прежнему опасен. И все же уязвим», – подумал Дом.
Он никогда раньше не видел страха в ненавистных глазах Таристана. До этого момента.
– Видимо, тот, кто с легкостью раздает подарки, может так же легко забрать их назад, – произнес Дом, сделав скользящий шаг вперед. Столетия тренировок взяли свое, и он, не раздумывая, принял стойку умелого бойца.
Впервые за все время, что Дом знал его, Таристан прикусил язык.
Дом склонил голову набок, прислушиваясь к органам чувств. Из комнаты доносилось отчаянное биение еще одного сердца. Королева дышала тяжело и прерывисто. Она боялась – и не напрасно. Ее дворец был объят пламенем, а рыцари, поклявшиеся ее защищать, лежали мертвыми где-то позади. Между ней и Домом стоял только принц.
– Ты один, – сказал Дом, ощущая во рту терпкий привкус крови. – Рядом нет ни мага, ни стражи.
На лице Таристана мелькнула вспышка гнева – единственный ответ, в котором нуждался Дом.
– Я удивлен, что твоя королева не озаботилась сделать потайной выход из собственной спальни. – Дом приблизился к Таристану на еще один шаг. – Хотя если королевские покои нельзя покинуть, то и попасть в них незамеченным тоже не выйдет.
Таристан отразил его движение, словно зеркало. Внутренне вздрогнув, Дом понял, что тот готовится защищаться, а не атаковать. В глазах Таристана горело красное пламя – похожее на то, что сейчас пожирало королевские покои.
Дом чувствовал, что Тот, Кто Ждет притаился в комнате, как тень на стене. Воздух был наполнен Его удушающим и ненавистным присутствием. Но как бы ни был си-лен король демонов, Он не мог переступить порог этого мира.
«Но это пока».
Дом оскалил зубы, глядя на Таристана и на темное божество, скрывающееся внутри его.
– Мне кажется, ты не способен заботиться о других. Даже о своем маге, – продолжал Дом, подначивая Таристана. – Волнует ли тебя судьба королевы Галланда?
Таристан замер на месте.
– Говори все, что вздумается, Древний. – Голос принца звучал натужно и сдавленно. – Твои слова никак не повлияют на конец этой истории.
– Даже если ты король пепла, все-таки ты король, – бросил Дом в лицо Таристана слова, некогда произнесенные им самим. Он чувствовал, что несет в себе смертельную опасность. Когда-то Сораса назвала бессмертных чем-то средним между человеком и зверем. Сейчас Дому казалось, что так оно и есть. – Станет ли Эрида пеплом под твоими ногами, как и все мы?
Таристан ничего не ответил. Его молчание было громче треска огня, наполняющего комнату.
– Если сожжешь этот мир, она сгорит вместе с ним, – прошипел Дом.
Биение сердца Эриды, которое раздавалось из-за спины Таристана, ускорилось.
Дом произносил эти слова не для того, чтобы убедить Таристана одуматься. Он и не надеялся изменить его мысли и чувства, не питал иллюзий по поводу способности Таристана к раскаянию. Или к любви.
К его удивлению, на мрачном лице Таристана появилась злорадная усмешка.
– Часто думаешь о ней? – Тихий голос принца Древнего Кора походил на звериный рык. – О Древней, которая умерла в Джидаштерне прямо у тебя на глазах?
Рия.
Ее имя отзывалось раной на сердце Дома, которая уже никогда не затянется. От одной только мысли о ней мир перед его глазами поплыл.
Ухмылка на лице Таристана стала шире, и Дом почувствовал приступ тошноты.
– Хотя нет, «умерла» весьма неподходящее слово, – продолжал Таристан с мрачным удовольствием в голосе. – Она была убита. Моей рукой. Я всадил кинжал ей в грудь, прямо вот сюда, а потом наблюдал, как бессмертная жизнь вытекает из ее тела.
Он положил свободную руку на ребра. Дом вспомнил клинок, который пронзил стальные доспехи и кожу Рии, а затем ее бьющееся сердце.
– А потом…
Ярость поглотила Дома, и его зрение затуманилось. Он не слышал, как его сапоги стучат по паркету, не чувствовал, как воздух ударяет ему в лицо. Казалось, меч в его руках движется сам по себе, следуя по знакомой траектории, проложенной долгими столетиями тренировок.
