Вячеслав Шалыгин - Обратный отсчет

Позиции выбрал Дорогин. Он разместил товарищей по огневым точкам за бруствером из щебня и приказал стрелять только наверняка.

— Сзади они не зайдут, глухая стена. Полезут через пролом, там их и будем укладывать. Как здесь с фоном, Бибик?

— Паршиво, господин полковник, — проводник поморщился. — Дольше часа тут лучше не засиживаться. Одно утешает: у нас костюмчики получше, чем у «монолитовцев». Они раньше блевать начнут, а значит, и отойдут куда подальше.

— Это «Монолит», ты уверен?

— Они, точно. Но это цветочки. Вон там, слева, переход в соседнее здание, оттуда могут полтергейсты нагрянуть, а из подвалов карлики выползут, как только жареное учуют.

— И крысы, — добавил, поежившись, Скаут. — «Херово мы попали, пацаны». Как в том кино с душманами. Только «вертушки» к нам на выручку не прилетят.

— Не прилетят, — спокойно подтвердил Дорогин. — Сейчас над Зоной летать нельзя. Кроме дождя, еще и предвестники Выброса мешают. Электрические разряды, вроде мини-молний, проскакивают. С земли их не видно, но с воздуха вид, будто над светящейся сетью летишь. Электронику можно сжечь.

— Я слышал, у белорусов на базе в Гдене пара специальных «вертушек» стоит. Как раз для полетов сквозь такие «сети», — заметил Бибик.

— Есть такое дело, но вызвать их не получится, — полковник приготовился к бою. — Придется действовать своими силами.

— А прикрытию никак нельзя просигналить? — с затаенной надеждой спросил Скаут. — Кто-то же нас прикрывает, кроме того чела с саблей.

— Связи не предусмотрено, — отрезал Дорогин. — К бою!

Первая атака «Монолита» была типичной разведкой боем, и отразить ее не составило никакого труда. Бойцы подошли к зданию, заглянули в пролом, постреляли для блезира и отошли. Отражать было, собственно, и нечего. Скаута такое начало даже слегка разочаровало. Зато когда «монолитовцы» полезли повторно, от разочарования не осталось и следа. Рикошетирующие от гнутого железного хлама и бетонных стен пули сыпались, казалось, со всех сторон, даже снизу, а вражеские бойцы так и норовили прорваться на расстояние вытянутой руки и вступить в рукопашную. Дрался Скаут так себе, поэтому попытки врага старался непременно пресечь, зачастую слишком сильно высовываясь для улучшения обзора из укрытия и рискуя получить пулю.

Провалив вторую атаку, «монолитовцы» не огорчились и очень скоро пошли в третью. Но теперь они сделали то, что следовало сделать еще в самом начале. Несколько бойцов забрались на крышу и открыли огонь через пролом в потолке. Теоретически на этом оборона пустого цеха тройкой отважных ходоков должна была и закончиться, но с десантом на крыше произошел какой-то непонятный казус. Все пять или шесть бойцов один за другим свалились с десятиметровой высоты и погибли, кто ударившись о бетонные обломки, а кто нанизавшись на железные балки. Что за ветер сдул их с крыши, стало понятно, когда ситуация сменилась, что называется, «до наоборот», и по наступающим «монолитовцам» с той же крыши открыли огонь из «бесшумного» оружия неизвестные. Скаут не сомневался, что это команда прикрытия, хотя и был несколько удивлен, что прикрывают штабную группу только двое. Спецназ — это, конечно, звучит гордо, но не настолько же.

«Тут Казакевич что-то перемудрил, — подумалось Скауту. — В смысле, наоборот, не продумал. Решил показать, что его спецы самые крутые в мире? А стоит ли выеживаться, если в случае провала миссии рискуешь звездочками? Ну да ладно. На безрыбье и сам встанешь раком. Пятеро — не трое, теперь точно продержимся».

Не прошло и пяти минут, как обстановка улучшилась до совсем уж распрекрасной. Из заваленного щебнем почти под потолок перехода в соседнее здание вместо обещанных Бибиком полтергейстов осторожно выглянул… полковник Паркер! Судя по его жестам, из цеха-соседа было вполне реально уйти прямиком в город. Оставалось только добраться до этого перехода, то есть проползти половину цеха под огнем противника.

Ближе всех к Паркеру оказался Скаут, поэтому Дорогин не сомневался ни секунды. Он жестом приказал сталкеру доползти до перехода и выбрать там позицию, с которой ему будет удобно прикрывать остальных.

Предложение было сильно заманчивым, но и сильно опасным. Да, товарищи обещали прикрыть огнем, но только вот враги на их огонь реагировали не так, как должны были. Они не прятались за щебеночными завалами, а оставались на своих позициях и поливали свинцом в ответ. В общем, приказ Скаут выполнил далеко не сразу. Пару минут он настраивался, выжидал, когда поутихнет стрельба, не дождался, стиснул зубы и пополз, ежесекундно ожидая, что в висок тюкнет шальная пуля и цепочка удачных обстоятельств на этом оборвется.

Висок остался цел, но цепочка все-таки оборвалась. Причем по типичной для Зоны причине. На полпути к переходу прямо перед носом у Скаута вдруг зашевелилась куча щебня, и на поверхность, часто моргая желтыми подслеповатыми зенками, выполз карлик. Встреча с человеком стала неожиданностью и для мутанта, но он не растерялся, подкинул с помощью пресловутого телекинеза в воздух увесистый камень и запустил им в Скаута. Проводник успел пригнуться, и камень угодил ему не в лоб, а только вскользь ударил по спине, прямо по хребту. Доспех выдержал, но боль все равно была достаточно сильной. Скаут невольно подался назад, почти сел… и тут же получил сразу две пули: в грудь и в плечо.

Скаут завалился на бок и сполз в глубокую щель между завалами. То, что ранен, он понял сразу, но боли пока не было, и Скаут сосредоточился на возможной атаке карлика. Мутант по какой-то причине повторно атаковать не стал. И проводник, выждав около минуты, расслабился. Скорее всего, недомерка уничтожили ходоки. Или он тоже попал под огонь бандитов? Теперь было неважно. Теперь Скаут мог сосредоточиться на ранах.

Онемевшее плечо на фоне второго ранения было полнейшей ерундой. А вот простреленная навылет грудь доставляла серьезные неудобства.

Во-первых, Скауту было трудно дышать, а во-вторых, по телу наконец-то начала разливаться тупая боль. С одной стороны, если болит, значит, не умер. А пока не умер, есть шанс выжить. Но, с другой стороны, боль становилась все сильнее, и очень скоро ни о каких шансах думать уже не хотелось. Все мысли занимали три вещи: боль, одышка и страх смерти. Особенно сильно донимал именно страх. Нет, быть раненым Скауту определенно не нравилось.

«А как романтично это выглядит в кино! Мужественные солдаты стойко переносят боль и даже умудряются подшучивать над взмыленными сестричками, которые тащат их на собственном горбу в тыл… Бред какой-то! На самом деле от этих ран никакой романтики, одни проблемы. Ни с места сдвинуться, ни вдохнуть нормально… И очень больно, черт возьми! А еще кровью истечь можно, блин! И ведь истеку, если не удается перевязаться. Вот уж попал, так попал! Спасибо, товарищ Дорогин, удружили!..»