Глубокий рейд. Голова - Борис Вячеславович Конофальский
Сашка – волнуется он, что ли – прикуривает вторую сигарету от окурка первой. Смотрит на Акима и говорит:
- Быстрее бы уже, что ли…
- А чего тебе?
- Да надоело… Чего тут высиживать? Своих дел по горло.
И едва он это произносит, как в дверях актового зала появляется есаул Красников и кричит басом, так что слышно всем:
- Господа казаки, прошу на плац, строиться!
Все без спешки вышли на плац, построились. Саблин и Каштенков стояли, как положено командирам первого взвода, в самом начале построившейся сотни. Перед своими людьми.
С закрытыми створками шлема – это, видно, уже у него в крови – он чувствует себя спокойнее. Пыль, яркий свет прожекторов в глаза, резкие звуки – всё это словно отгорожено от него бронекостюмом. Это где-то там, а он тут – внутри. Саблин слышит в наушниках, как по СПВ переговариваются его казаки, зубоскалят, смеются. В строю болтать, конечно, нельзя, но Коротковича нет, никто их не одёрнет, а командиры полка когда ещё появятся, Бог их знает, так что пусть бойцы поболтают пока. А вот Саня молчит чего-то. Стоит рядом и молчит. Странно это.
«Не подвели бы только меня».
Впрочем, те неприятности, что могли случиться, уже случились. Из всех построившихся на плацу взводов, из четырёх взводов шестой сотни и трёх взводов третьей, БТРа не было только у него.
«Ну, бывает… БТР-то нам дали бэушный, после ремонта, что ж тут удивительного? Сразу поломку выявить не могли. Если полковник спросит – так и скажу. Только уж быстрее бы всё началось».
Ждать долго не пришлось. Появились отцы-атаманы. Сам полковник, его зам, начштаба, ещё три офицера, а с ними оба командира построенных сотен и их замы.
- К нам идут, – говорит кто-то из казаков.
- Ага, с нас начнут, – добавляет второй.
- Разговорчики закончили, - произносит Саблин.
Всё, смотр начался. Короткович – сам высокий, да ещё в броне он получается на полголовы выше командира полка – идёт с ним и что-то показывает рукой. Рассказывает начальству. Волошин понимающе кивает и этими кивками словно принимает сказанное сотником. Офицеры разглядывают построившихся казаков, выставленное на брезент перед строем оборудование и тяжёлое оружие. Ну, тут прицепиться особо не к чему, рации, РЭБы, взводные коммутаторы, офицерские планшеты – это всё новое, с заводов, гранатомёты и пулемёты тоже, личное оружие и броня у казаков по виду тоже в порядке. Грузовики и БТРы, всё тут, механики и стрелки готовы продемонстрировать полную боевую готовность машин, если начальство попросит.
Сам смотр, любой военный о том скажет, дело скорее показательное, на первый взгляд даже пустое. Но вот в процессе подготовки к любому смотру снимается масса самых разных вопросов и недочётов, до которых в обычных гарнизонных условиях руки командиров подразделений просто не доходят. Это факт. А ещё подготовка к смотру – самое время подтянуть и дисциплину в частях. Уж как водится.
Начали командиры с конца, с Четвёртого взвода, и пошли быстро, видно, у комполка и других офицеров никаких вопросов к нижним чинам и младшим офицерам не возникало. Полковник или начштаба перекидываются парой слов с командиром взвода: Вопросы, пожелания есть? Новая техника – нарекания?
Ответ взводного, комментарий от командира сотни. Всё им ясно, и отцы-атаманы идут дальше. Наконец добрались до Акима.
Короткевич не отлипал от полковника, так и нависал над ним, бубнил ему что-то без перерыва, и, кажется, это тому надоело, и он подходит к Акиму и протягивает ему руку:
- Здорово, Саблин.
- Здравия желаю! – отзывается Аким, откинув створки шлема, и аккуратно пожимает своей бронированной перчаткой пластиковую перчатку полковника. Он думает, что сейчас Волошин спросит у него про отсутствующий БТР, но тот вдруг спрашивает:
- А чего у тебя шлем-то старый?
Саблин не нашёлся, что ответить сразу, а замкомандира полка Вяземский говорит:
- У вас в сотне у одного шлем старой конструкции.
- Мой в ремонте, - наконец отвечает Аким. – Этот я взял на время смотра.
- Ремонт-то, наверное, дорогой, - замечает Волошин, и Саблину кажется, что говорит это полковник с нехорошей ухмылочкой.
- Так точно, товарищ полковник, ремонт дорогой.
- Ну, с твоими-то прибытками не тебе из-за какого-то шлема горевать, - замечает Волошин и идёт дальше. Нет, теперь прапорщику не кажется, тон полковника и вправду был весьма ехиден.
«Про какие он прибытки говорит? Неужели уже знает, что я на лодке Савченко рыбачить ходил? Неужели думает, что лодка моя? Или ещё что-то знает? Может, про те деньги узнал, что мне Пивоваровы дали? Но как, откуда? Да ну… быть не может… Рогата жаба… Ещё и Сашка про прибытки всё слышал…».
Ну а как зам не услышит, если он вот тут, рядом стоит. А начштаба спрашивает у него:
- Вы проверили аккумуляторы? У личного состава тоже? Сменные, запасные?
- Так точно, всё проверили, акты списания негодных подготовили, – отвечает прапорщик.
- С планшетом новым разобрались?
- Так точно, - врёт Аким. Он на него только взглянул, увидел несколько новых непонятных функций и выключил планшет: потом. Два дня уже с тех пор прошло, но «потом» ещё не настало.
- Хорошо, - говорит есаул и уходит за командиром полка.
- Слава Богу, что всё проверили, - негромко говорит Каштенков.
- Ты акты подсотенному отдал на них?
- Отдал, отдал… - заверяет Акима зам. – И даже про БТР ничего не спросили.
«В общем… замечаний взводу не было. Ну и хорошо».
Если новую шестую сотню отцы-атаманы поглядели быстро, то у третьей остановились минут на двадцать. Собрались командиры в кучку, подозвали к себе сотника и подсотенного третьей сотни, беседуют с ними и беседуют. А двести человек стоят в строю – ждут, когда командиры наговорятся.
- Видал, как зацепились за них, - говорит Акиму зам. – Точно сотника с третьей сотни сегодня снимут.
Наконец
