Глубокий рейд. Голова - Борис Вячеславович Конофальский
Но прапорщик держит себя в руках и повторяет, не меняя тона:
- У меня ещё есть дела.
- Ну хорошо, - наконец соглашается Пивоварова. – Но имейте в виду, у нас мало времени. Груз… Ваш груз специфический… Вы должны это понимать.
«А я и понимаю. А ещё, в отличие от вас, дамочка, понимаю, что вот так вот взять и собраться за пару дней в дальний рейд невозможно. У меня даже ещё и товарищи в ватагу не подобраны. А ей надо, и всё… Вынь всё, да положь! Да, как есть, без подготовки, гони в болото, авось как-нибудь пронесёт, да Бог милует».
- Ладно, буду помнить, - нехотя соглашается Аким. Он поднимает руку и разглядывает ключи от машины. Ну а что там смотреть: электронный ключ и механический. На одном кольце. Впрочем, у него ключей нет. Ни от лодки, ни от квадроцикла. Он вспоминает, что от дома где-то были ключи. Но где они, только Насте известно. Прапорщик, кажется, ни разу ими не пользовался даже.
После массажа – он, кстати, действительно буквально перестал чувствовать шею и затылок – Саблин пошёл к дому главного станичного попа отца Алексея. Там и храм рядом, там много разных машин под навесами всегда стоит. Поп был человеком хлебосольным, к нему и из соседних поселений приезжали часто. В общем, машин там, как всегда, было много… Но машина Савченко…
Она тут была такой единственной.
«Енисей–100». Конечно, он видел эту машину. «Розалия… Вот бестолковая, из двух машин Савченко взяла самую большую, – Аким даже постеснялся подойти к огромной и мощной машине, - мотор у неё литра три, наверное!».
Взглянул и прошёл мимо; пройдя по улице, он остановился в тени здания и написал Ряжкину всего одно слово: «Дома?».
А тот ответил двумя:
«Дома. Заходи».
Анфиса сразу поставила мужчинам чашки для чая, а для Акима налила ещё и хороший стакан воды, человек же пришёл с жары, Саблин с удовольствием выпил прохладную воду.
- Может, чего покрепче? – предлагает Василий. - Только ты один, без меня, я на антибиотиках.
Но прапорщик только машет рукой: да не нужно.
- Ну, и как твой клещ?
- Нормально, температурю вот сижу… Где я его словил? Ума не приложу. Я же за улиткой, на «мельницу» ходил… Видно, на рогозе где-то был, а на меня, может, ветром снесло…
- Может, на островах где-то был?
- Ну, выходили на землю покурить, - признаётся Ряжкин.
Саблин разводит руками: ну так вот.
- Видно, там и подцепил, да не заметил, - потом из кармана армейских свободных брюк вытаскивает тряпицу, из неё достаёт пять серебряных слитков. - Ну всё, вроде со всеми рассчитался, – он подталкивает слитки по столу к Ряжкину.
И пока жена не появилась, Василий тут же хватает серебро и прячет его в карман. А хозяйка заходит в гостиную и говорит:
- Аким, а может каши желаешь? Каша хорошо распарилась, со шкварками, с луком.
- Спаси Бог, Анфиса, - он качает головой, - домой уже иду, жена заждалась – ворчать будет, что домой есть не шёл, а кусочничал по знакомым. Я вот чайку попью, – ему нужно поговорить с Ряжкиным, но Анфиса торчит тут, и Ряжкин это видит, понимает и заводит обычный для людей воинского дела разговор:
- Ну как смотр прошёл?
- Да нормально, чего там у нового подразделения смотреть – у нас всё новое. Только БТР у меня из ремонта. А так… - Аким беспечно машет рукой. - Там комполка всё больше третью сотню чихвостил, а мы так – рядом постояли чуток.
И так как Анфиса, не выдержав таких скучных разговоров, тут же покинула гостиную, Саблин, понизив голос, и говорит Ряжкину:
- Вася, а тут у меня опять одно дело намечается… Ты же сейчас свободен будешь… Может, сходишь со мною, мне радист будет нужен, – Аким это говорит Василию, и вдруг видит… вернее, не видит в глазах у того никакого интереса. Даже как будто наоборот, как будто прапорщик казаку что-то скучное предлагает, такое унылое, от которого тот не на собеседника смотрит, а в чашку себе заглядывает. И тут понимает Аким, что Васе всё это не нужно. И тогда он и говорит ему: - И цена будет такая же… Пятьдесят целковых.
Теперь Саблин думает, что Ряжкин спросит хоть, куда идти за такие деньги. Но казак всё ещё у себя в чашке что-то рассматривает. А потом и отвечает:
- Аким, слушай… Надысь Анфиска видала тебя у дома Савченко. Ты с бабою какой-то был, – Саблин хотел ему что-то сказать, но Василий упредил его жестом: - Я Анфисе сказал, чтобы рот про то даже не разевала, она у меня на этот счёт молодец… Ты за это не переживай. Но я-то сразу смекнул, что там дело не в бабе было. Что ты с нею в дом Савченко пошёл не в игры играть. А тут ещё казаки болтали, что ты на лодке Савченко с сыном за рыбою ходил… Понимаешь… вот всё и связалось одно с другим… Сообразил я, что ты новый рейд затеваешь. Лодчонку у Савченко взял, снаряжение там же, видно, приглядел… Думаю я, дело-то будет серьёзное. А ещё и денег опять сулишь.
- Ну и? – интересуется Саблин. Ему уже не нравится, как Вася ведет этот разговор.
- Знаешь, Аким… Как нас переделанные по болоту погнали, как пули начали рогоз вокруг резать, да как попали в лодку, так я Бога и вспомнил. А он мне и говорит…
- Кто? – удивляется прапорщик. – Бог, что ли?
- Бог, Бог, - уверенно отвечает ему Василий. – Так вот он мне и говорит: хрена ты ноешь, сам на большую деньгу позарился? Сам! Знал, что так просто она не даётся? Знал! Так чего теперь ноешь-клянчишь, давай вот сам и вываживай.
- Слышь, Вась… - Саблин смотрит на товарища. - Не пойму я чего-то… Это ты всё к чему?
- Это я всё к тому, Аким, что больше я в такие рейды не ходок, – объявил ему Ряжкин после вздоха.
- А-а… Вот оно как, значит, – понял Саблин.
- Ты послушай, Аким, послушай, - заговорил казак.
