Глубокий рейд. Голова - Борис Вячеславович Конофальский
«Ну, неплохо кинул», – отмечает Аким.
Сын тут же оборачивается к отцу:
- Бать, может, вторую кинуть?
- Можно, - соглашается Саблин. – Только обожди малость, выжди пару минут. Карась – он уже всплеск увидал. Уже увидал, что на дно что-то упало… Может, какой голодный найдётся, ждать не станет… Сразу кинется.
- Угу, – Олег, накрутив лесу на перчатку, присаживается на банку, смотрит на воду, собирается ждать голодного карася.
Но ждать ему не пришлось, тут же чуть провисшая с борта леса вздёргивается и натягивается… А сын вскакивает в лодке:
- Батя, взял! Взял…
- Ну так выводи, - спокойно говорит отец. Он не собирается помогать сыну, сидит курит. – Набирай его…
И сын начинает «набирать» лесу, подводя рыбу к лодке. Олег немного суетится, топчется, но лесу собирает правильно. Он оборачивается к отцу:
- Бать, а большая, да?
- Да не очень, - замечает Аким. Рыба идёт легко. Карась. Три-четыре кило весом. Наконец парень подтягивает её к лодке и берёт специальный крюк. Крюк острый, таким, зацепив рыбу, втягивают её в лодку. Но он для большой рыбы. А тут трёхкилограммовый карась...
- Олег, брось крюк, - советует отец, - больше целиться будешь; вытаскивай его за поводок, он не сорвётся, только смотри аккуратно, видишь, у него черные перья… Они острые, перчатку сразу проколют.
- Знаю, бать, - отзывается сын, вытаскивает рыбу, бросает её на дно лодки. Бросает и смотрит на отца, как будто ищет его ободрения. Саблин кивает ему:
- Ну, с почином тебя.
Карась полупрозрачный, бесформенный, весь в чёрных, длинных и острых перьях, лежит на дне лодки и почти не шевелится. А вокруг него уже расплывается жёлтое пятно. Карась – рыба очень жирная, почти как стекляшка, вот только выдавить из неё масло сложно, и поэтому она идёт на корм свиньям и курам. И те её с удовольствием едят и быстро набирают вес, не то что от противного ерша.
- Олег, - зовет сына Аким, пока тот разглядывает рыбу.
- Чего?
- А ты видал, какая лодка была, когда мы её брали?
- Хорошая была, - откликается сын.
- Чистая была, - уточняет отец.
- Я помою, бать, – сразу заверяет отца Олег. И уже выкручивая из рыбы крючок с наживкой, замечает: – Бать, а у неё весь зад погрызен.
- Так это хорошо, - отвечает Саблин. – Это его другие караси грызли, пока ты его выводил.
- А чего же в этом хорошего, бать?
- Рыбы тут много, а значит, она голодная, за пару часов пару пудов возьмёшь.
«А может, ещё и щука тут стоит где-то рядом, прячется под тиной».
Ещё два заброса – и ещё два карася в лодке, правда, эти были поменьше; можно было отцу тоже размотать снасть, но Аким, удобно развалившись на банке, только глядит на сына и почти не лезет к нему с советами. Ещё одна рыба, уже крупная, сорвалась с крючка возле самой лодки. Но накрутив кусок яркого пластика на калёный крючок, Олег снова закидывает его на подводный склон.
Он оборачивается на отца: батя, ты смотришь, да? И тут же леска снова натягивается, да так, что от неожиданного рывка парень чуть не теряет перчатку вместе с намотанной на неё лесой. Но Олег удерживает тонкую нить в руке. И снова следует рывок, на сей раз рыба кидается в сторону, под поле ряски, и снова с заметным усилием. Олега мотнуло по лодке в сторону носа, и опять он удерживает лесу в руке. Парень оборачивается на отца: батя! Что делать? А крупная рыба тянет его теперь в другую сторону, Олег едва не падает, споткнувшись о банку.
- Ты не топчись, не топчись, - голос у отца спокойный, - ногой упрись в борт.
- Батя, она рвётся! – почти кричит сын, а рыба действительно мечется в воде из стороны в сторону.
- Мечется… Так она и должна, а ты ей не давай большого хода, подбирай, добирай лесу на себя…
- Тянуть?! – кричит Олег, топая сапогами по лодке вслед за мечущейся рыбой.
- Тяни, тяни… Имей в виду, чем больше ты её в воде мурыжишь вот так, тем меньше масла в ней будет. Подбирай её на себя… - Саблин привстаёт с банки, решив чуть помочь сыну.
Через минуту очень хорошая рыбина, похожая на бесцветное желе, с едва заметнными контурами скелета внутри и килограммов на девять весом выгибается на дне лодки.
Стекляшка.
- Ну, неплохая, - говорит отец.
Олег тяжело дышит, оно и понятно: в дневную жару так работать в КХЗ и респираторе – оно не просто. Ну, так сам хотел. Охота, она, как водится, пуще неволи.
- Попей воды, - говорит Саблин, снова садясь на своё место.
- Да не-е… Нормально, - отвечает сын, явно бравируя своей жаростойкостью. Отец-то не пьёт, жару терпит, значит, и ему нужно терпеть.
- Попей, говорю, - настаивает Саблин, - пол-литра выпей.
Олег тут уже не спорит, делает, как сказал отец, берёт канистру – пьёт быстро, быстрее хочет начать рыбачить снова. Едва ставит посудину с водой, сразу хватается за снасть.
«Всё, напал на парня рыбачий раж».
То явление Акиму знакомое, он и сам его переживает постоянно. Раж, азарт рыбачий – это наркотик. Как им накроет, так про всё вокруг забываешь, и про воду в жару, и про сигареты. Из-за него человек начинает готовиться к рыбалке загодя, уже от подготовки чувствуя подъём, от одного лишь предчувствия скорого азарта получая удовольствие. А уж что настоящий рыбарь чувствует, когда вот так вот, с усилием, с преодолением достаёт из воды одну рыбину за другой, тут простому, не болотному человеку и не передать. А когда это чувство азарта накладывается на понимание того, что каждая выловленная рыбина добавляет очков выживания близким рыбака, его семье, так тут и вовсе человека накрывает эйфория. Это и есть рыбачий раж.
В общем, с этого места они уходить не стали, рыбы тут было много, и до сумерек дно лодки между кубриком и банкой было завалено рыбой. Хорошей рыбой. Ерша почти не было. Два пуда карася, и полпуда, а может, ещё и чуть больше совсем не плохой стекляшки.
Олег был вымотан. Ведь Аким, по сути, не помог сыну ни с одной рыбиной,
