Душа Бога. Том 2 - Ник Перумов
— Зажигай. Зажигай, как ты зажёг погребальные костры своего отца и племянника.
Хаген повиновался.
Огонь послушно перепрыгнул из его ладони на птичий черепок в самом низу нити; весело побежал вверх, ныряя в пустые глазницы, мигом охватывая сухие кости. Одна за другой возникали в трепещущем пламени руны, странные, пугающие, непонятные.
— Не всегда твоя мать сиднем сидела в Железном Лесу, — усмехнулась хекса. — Некогда мы выкладывали великие руны во льдах Большого Хьёрварда, когда Молодые Боги ещё только двигались на нас[10]. Твой отец тогда нашёл нас и очень дивился нашему умению. Но тебе потребуется нечто ещё более сильное. Ты мой сын, Hagen Hroftsson, и потому запоминай: эти руны помогут тебе, но только один раз. И они оставят по себе лишь разрушения и пожары, ибо такова их суть. Ты сам поймёшь, когда дать им волю.
Ожерелье пылало. Руны плясали и переплетались перед взором хединсейского тана, и в каждой ему чудились сейчас рушащиеся горы, полыхающие от горизонта до горизонта леса и моря, вскипающие облаками белого пара.
— Запомнил. — Лаувейя удовлетворённо кивнула. В вопросах она не нуждалась. — Что ж, сын, мне пора. И… — она вдруг накинула горящее ожерелье обратно себе на шею и даже не дрогнула, когда языки пламени охватили ей голову. Глаза её смотрели прямо и строго.
— Жди… белого… зверя… — прошептала она. — Он… укажет… путь… Нет, нет, не пытайся мне помочь. Я знала, что делаю. Повтори, что я сказала!
— Дождаться белого зверя. Он укажет путь, — глядя сквозь огонь прямо в глаза матери, проговорил Хаген ровно и спокойно, хотя внутри у него всё рвалось. — Белый зверь. Я понял тебя, мать.
Не требуй от пророчества идеально точных указаний.
— Ищи его, — с напором сказала Лаувейя. — Ищи, он один такой.
— Но как он найдёт дорогу?
— Не ведаю. Видела только белого зверя и его путь. Откроют ли ему дорогу Орёл с Драконом или он отыщет её сам — кто знает?..
Молчание.
— До встречи, сын.
— До встречи… мать.
Огонь внезапно погас. Перед Хагеном вновь стояла седая древняя старуха с кривой клюкой, в жалком рубище.
— Вот теперь всё. — Лаувейя усмехнулась в последний раз, отступила на шаг. Домовина вдруг надвинулась, поглотила её, словно живая.
— Постой! — вырвалось у Хагена. Он сунулся было следом — но узкий и низкий бревенчатый сруб был совершенно пуст.
Он постоял, сжав кулаки. Потом медленно поклонился мёртвому дому. Выпрямился.
Его дело тут закончено.
Оставалось только идти, куда глаза глядят.
Валькирия Райна и её минотавры встретили врага, как подобает, и Железный Лес застонал от звона столкнувшихся клинков. Крылатые твари, огромные, злые, сильные, падали сверху, размахивая копьями с длинными, в целую руку, наконечниками, которыми можно было рубить, словно мечами. Они падали сверху, рыча, завывая и хлопая крыльями; их вожак, высоченный демон… нет, пожалуй, полудемон, лицо слишком человеческое — ринулся прямо на Райну, словно разом поняв, кто здесь предводитель.
Орлу и Дракону нужно, чтобы мы сражались…
Полудемон оказался очень, очень искусен. Две меча в его лапищах так и сверкали, Райна едва успевала отражать выпады и щитом, и альвийским клинком. Валькирии живут боем, она сражалась с людьми и нелюдью, с чудовищами и магическими конструктами, с упырями и василисками, мантикорами и кокатрисами, но с таким умением сталкивалась впервые. Демон был быстрее, ловчее, хитрее всех доселе встреченных ею противников. Он вертелся юлой, несмотря на рост и ширину плеч; даже громоздкие, как могло показаться, крылья ему не мешали.
Райна не могла и помышлять об атаке, всё отнимала защита.
Рядом с ней дрались и погибали минотавры, дрались и погибали демоны, бой шёл равный, никто не мог взять верх.
…И так продолжалось до тех пор, пока Райна с вожаком демонов не остались вдвоём. Она осознала это не сразу, не вдруг поняла, что крики, проклятия, звон стали стихли, и вокруг стало подозрительно просторно.
Как так?
Демон отпрыгнул, развернул крылья, мягко спланировал в сторону. Замер в странной позе, низко присев и выставив перед собой оба клинка.
— Остались мы двое, — сказал он негромко, и Райна его поняла — это было наречие Западного Хьёрварда.
— Орёл и Дракон велели нам биться… — выдохнула валькирия.
— Мы и бились. Те, что шли за нами, — мертвы, хотя на самом деле здесь никто и не жив, и не мёртв до конца. Как и мы, воительница.
Райна мрачно усмехнулась. Вот уж воистину, не живы и не мертвы.
— Я не погибала, — возразила она.
— Я тоже, — кивнул демон.
— Орёл и Дракон велели нам сойтись в поединке. — Райна вскинула голову. — Зачем эти разговоры, демон?
— Мы сошлись, воительница. Мы славно и долго бились, никто не смог взять верх. Все, кого Орёл и Дракон отправили с нами, пали, души их в великом водовороте… в великом колесе…
— Рассуждающий демон, — заметила Райна. Ни меча, ни щита она не опускала.
— На службе великого Ракота Восставшего поневоле научишься, — без улыбки ответил демон. — Ты желаешь биться дальше, воительница?
Райна не хотела. Она думала о словах старухи, старой хексы-троллквинны в лесной домовине.
Круг Земной и Предел Ночной. Земной Круг останавливается, сила его движения иссякает, и нужна Последняя битва, Ragnarøkkr. Они сражаются и погибают, их кровь и их души нужны, чтобы Круг, Heimskringla, запустился бы вновь. Ведь сущее в беде, и, если вспомнить их с чародейкой Сигрлинн пребывание у Дальних…
Тогда и впрямь — ничего не жаль. Ничего и нельзя жалеть. Пасть могут все, если это поможет шагнуть за Nattgrense, за тот самый предел, чтобы сущее жило бы, как прежде.
Как сказала та старуха-хекса?
«…через Jern Skog, через Лес Железный, дальше через Stein Ørkenen, Пустыню Каменную, да сквозь Døde Fjell, Мёртвые Горы…»
Железный Лес она прошла. Теперь пустыня?.. Но где она? И где те горы? С кем там сражаться?
«А как всё минуешь, всё одолеешь, там меня и встретишь. И уж тогда не расстанемся…»
Так говорила Смерть в сказках самых разных миров, где оказывалась валькирия. Разные племена и наречия, разные истории, а фраза эта — общая.
Что ж, если надо — она, Райна, готова не расставаться с костлявой. Чего ей бояться, ей, вместе с Ракотом Восставшим побывавшей у самого Демогоргона, за столом в его владениях сиживавшей?
Демон меж тем ходил от тела к телу, наклоняясь равно и к своим бойцам, и к минотаврам.
— Раненые здесь не живут, — разогнулся он, взглянул на Райну. — Будем биться, воительница? Или…
— У нас разве есть какое-то «или»? — горько уронила она.
