Душа Бога. Том 2 - Ник Перумов
— Потому что у вас есть отнорок, но делиться вы ни с кем не намерены. Что ж, понятно, понятно. — Игнациус покряхтел. — Сударь мой Кор Двейн. Моё слово — или-или. Или вы открываете дорогу в своё убежище для моей Долины — или никаких сделок.
Кор Двейн тяжело вздохнул.
— Что ж, мессир. Признаюсь, вы застигли меня врасплох. Вы правы, у нас есть, как вы выразились, отнорок. Вы правы, я могу открыть туда вам дорогу. Но…
Резкий толчок силы, такой, что Сильвию от макушки до пяток пронзила острая боль, мышцы свело мучительной судорогой. Зелёный кристалл помутнел.
Кор Двейн крикнул, и это был крик ужаса.
Шипение, треск, хрип; второй удар, и изумрудная тюрьма Сильвии разлетелась пылью, сама Сильвия тяжело ударилась об пол.
Голова кружилась, однако девушка всё-таки сумела приподняться.
Прямо посреди подвала над полом парил иссиня-чёрный шар.
Та самая ловушка, что пыталась соорудить сама Сильвия, только на сей раз она была идеальной, без малейшего изъяна.
Мессир Архимаг застыл, тяжело дыша и согнувшись в три погибели, возле какого-то жуткого деревянного устройства, ощетинившегося шипами, серпами, остриями и прочим смертоубийственным арсеналом.
Был он смертельно бледен, хрипел, глаза выпучены, налиты кровью.
Сразить его! Сразить сейчас!..
Но она была слабее новорождённого котёнка; в глазах всё плыло и кружилось, даже самое простое заклятие рассыпалось пылью.
Сильвия застонала — от бессильной ярости.
Игнациус кое-как, с явным трудом, но распрямился; боком, по-крабьи, дёрнулся к ней. Коротко пнул её в рёбра, отбросил к стене; шатаясь, уставился на Сильвию, утирая заливающую подбородок кровь.
— Ну что, сучка, — думала всех обмануть, да?.. Ну ничего, с этим выскочкой управился — а уж с тобой и подавно!
Вставай и сражайся, последняя из Красного Арка. Вставай и дерись!
Не могу. У меня нет сил. И… больно… так больно…
Сильвия зажмурилась.
Ещё один удар; она заскулила, точно дворняжка на цепи, что не может даже убежать от жестокого хозяина.
— Вот тебя-то я на коньке своём точно прокачу, — просипел ей в ухо Игнациус, вцепляясь жёсткими пальцами Сильвии в волосы. — А там у меня такие замечательные устройства… выдвижные… как раз по размеру… тебе… твоей…
И он зашептал совсем уже грязные и отвратительные слова.
Сильвия не выдержала — слёзы потекли сами собой. Бездна ведает, что сотворил с ней зелёный кристалл Кора Двейна, но чары ей не повиновались, никакие. И даже Хаоса в себе она не чувствовала, словно злой камень выпил всё, без остатка.
— Н-не на-а-адо… — проныла она просто для того, чтобы хоть что-то сделать.
— Надо, милая моя, надо. — Игнациус с неожиданной силой потащил её к жуткому пыточному устройству. — Мало тебя дед твой драл, мало! Ну ничего, я прибавлю. Но пока…
Он разжал руки-клешни, и Сильвия тряпичной куклой шлёпнулась на жёсткий пол. Ни двигаться, ни даже стоять она не могла.
А Игнациус, бормоча себе под нос что-то злобное, принялся воздвигать вокруг чёрной глобулы настоящую пирамиду из магических аппаратусов; отодвигал многочисленные ящики, доставал стеклянные и кристаллические штуковины, возжигал курильницы, быстро, уверенной рукой мастера, чертил какие-то руны.
— Если б ты, голубушка, как следует вчиталась бы в мои бумаги, то поняла бы… хотя нет, всё равно бы не поняла. Ты даже не заподозрила, что такие записи я никогда не оставил бы даже и в самом секретном месте! Нет? Не посетила тебя сия мыслишка? Вижу, вижу, не посетила. И хочешь знать, что я сейчас делаю? Конечно, хочешь. Тебе ж страшно до того, что ты вот-вот, пардон, опи́саешься. Рада любой затяжке времени… так вот, эта скотина Двейн, явившийся сюда резать мою Долину, как я сказал, не мог не заготовить себе тёплого местечка на случай, что все планы его провалятся. И он, конечно, заготовил. Единственное, что может остановить кристалл Дальних в его росте — это Хаос и барьеры Творца. Творцу эманации Хаоса в своей монаде совершенно не нужны, поэтому рост зелёного камня остановится, как только он достигнет пределов сущего. Не верю, что такому чародею, как Двейн, не пришло это в голову: отделить некую не очень большую часть Упорядоченного, отсечь её от остального, где и укрыться. А дальше… дальше у него открывалась масса возможностей. Но главное — он смог бы ждать. Он сильный чародей, милочка, куда сильнее меня, скажу тебе прямо. И мне нипочём не удалось бы изловить его так просто, не замани мы его ко мне в подвал. Так что тут, милочка, пожалуй, я буду справедлив и отдам тебе должное — без тебя у меня б это не вышло.
Он ухмыльнулся. Кровь всё ещё сочилась из ноздрей крючковатого носа, но держался он уже куда увереннее.
— Так что теперь мы всё узнаем — где эта его нора и как туда пробиться. А потом — потом, милочка, мы со всей Долиной уйдем туда, потому что Дальних, дорогуша, не остановить. Это, душечка, прямая манифестация воли Творца; с этим не шутят.
Сильвия молчала. Сил не было даже моргнуть.
«Хаос!» — позвала она с отчаяния, словно верного пса.
Но Хаос молчал. И она не ощущала его в себе.
— Готово, — объявил меж тем Игнациус. Нагнулся к Сильвии, брезгливо потыкал ей в щёку сухим, словно у скелета, костлявым пальцем. — Теперь только ждать. Полежи, милочка, полежи тут пока. А я пойду, успокою этих… неслухов. Нет, не надейся, просто так я тебя не оставлю…
И он действительно не оставил. Простейшее заклинание сна — и Сильвия забылась в один миг.
Тан Хаген Хединсейский шагал тропами Железного Леса. Они вились, сходились и расходились, скрещивались, вновь разбегались — ему было всё равно.
Отец. Старый Хрофт. Древний бог Óдин. Forn guð Óðinn. Отец, которого он узнал только затем, чтобы проститься. Чтобы исполнить последний сыновний долг — закрыть отцу глаза и с почестями вознести его тело на погребальный костёр.
Но… его мать… Свава… нищенка… превыше всего любившая хмельное… забывавшая о нём, Хагене… И где Старый Хрофт встретил её? Разве покидал он свой дом у Живых Скал? Разве странствовал?.. Нет, конечно, всё может быть, может, и Сваву занесло туда, в странный дом Древнего Бога?
Нет. Что-то не складывалось. Зазор, заноза, не дающая покоя.
Тропа круто изогнулась, повела краем болота.
Низкие ели вдруг раздвинулись, Хаген оказался на поляне, а посреди её дом-домовина на шести столбах, низкий, в какие кладут мёртвых лесные племена Восточного Хьёрварда.
Сидит на узкой лесенке здоровенный чёрный котище. А рядом с лесенкой, поглаживая и почёсывая кота за ушами, застыла седая сгорбленная
