Хозяин Заброшенных земель - Дмитрий Лифановский
Наконец, спустя двое суток, суета, связанная с пополнением улеглась. Жизнь вошла в свое, размеренное, если так можно сказать о полном опасности существовании в заблокированной врагами тайге, русло. Все это время княжна ходила за мной неслышной тенью, не отставая не на шаг. Только ночевать уходила в женскую избу к Радомире.
Разместились мы на довольно богатой заимке, спрятавшейся в глухой тайге от излишне любопытных глаз. Хозяин — заросший по самые хитрые глазки бородой хромой мужик, старый, еще по походам в Империю, знакомец княгини Вороновой. Его жена — молчаливая, дородная тетка, с пудовыми кулачищами. Дочка — мамина копия, только в силу молодости более стройная и говорливая. Ну и разбитной взгляд, постреливающих в воинов глазок, просто вопит о безудержном темпераменте хозяйки. Да еще четверо работников, приглядывающих за хозяйством.
Чем живет в такой глуши колоритная семейка можно даже не гадать. Очередная перевалочная база контрабандистов. Интересно, какой реальный процент ресурсов аномалии доставался Новгороду? Думаю мизерный. Остальное уходило к эребам и элинам по таким вот контрабандным каналам. Потому-то и ухватился за меня Ингвар. Пусть и призрачный, но шанс в перспективе навести порядок в Пограничье, по факту, а не номинально привязав его к Княжеству.
Пришло время поговорить с Рогнедой. Разместились в хозяйской горнице. Вернее моей. Хозяева временно перебрались в избу к рабочим, выгнав тех в свою очередь в хлев. И нет, угрызений совести я не испытываю. Это было решение главы семьи. А я отказываться не стал. Не мне же идти в хлев жить. Ярлу не по чину.
Внутри тепло и уютно. Посреди избы — стол из нестроганых досок, на котором, играя бликами на стенах, стоит артефактный светильник — показатель достатка хозяев. На печке тихо шипит железный чайник. Запах дыма смешивается с ароматом хвои и чем-то горьковатым, как будто от подгоревшей коры.
Я сижу на лавке у печи, прислонившись спиной к теплым бревнам. Раны ноют, от слабости слегка мутит, но я стараюсь не показывать вида, что мне хреновато. А то Радомира опять раскудахчется. Суровая княгиня последнее время что-то слишком часто стала напоминать заботливую мамочку. Знать бы еще почему. Вроде любить меня ей не за что. Все-таки, как ни крути, под клятву я ее загнал практически насильно. Или почуяла перспективы для рода Вороновых? Все возможно.
Напротив меня, сидит Рогнеда. Она кутается в мой полушубок, который я накинул на нее, когда нашел в лагере. Рогнеда теперь не расстается с ним, будто пропахшая дымом и кровью овчина может защитить от этого несправедливого и жестокого мира. Пальцы девушки с обломанными до крови ногтями судорожно сжимают край ткани. Тусклые и потухшие глаза, смотрят куда-то в пустоту.
Я наклоняюсь, беру чайник и наливаю ей ароматный чай. Пар, щекоча ноздри травяным духом, поднимается кверху, смешиваясь с дымом от печки.
— Пей, — говорю я, протягивая ей кружку. — Согреешься.
Она машинально берет ее, но не подносит к губам, а просто держит в руках, словно забыв, зачем ей это нужно. Я не настаиваю. В углу избы на полу лежит охапка хвороста, принесенная кем-то из моих людей. Рядом — полупустой мешок с сухарями. Оттуда слышится мышиное шебуршани.
— Часовой⁈
— Здесь, ярл, — в избу, принеся с собой промозглый сквозняк ввалился детина из Стрежневских.
— Крикни так кого, пусть ухари уберут. Мыша все пожрет.
— Сделаем, — кивает детина, и спустя минуту в избу стремительно, словно получив пинка, а может и получив, забегает дебелая девка — дочка хозяина. Она хватает мешок и так же стремительно исчезает за дверью. Рогнеда не шевелится, только вздрагивает, когда хлопает дверь.
— Расскажи, — говорю я тихо, после нескольких минут звенящей тишины, — Как это случилось?
— В тот день князь Лобанов вызвал меня лично, — голос Рогнеды тих и безжизненен. И куда делась та высокомерная и боевая княжна Бежецкая — «Валькирия», готовая испепелить меня в Кочках во время нашей первой встречи? Сейчас передо мной сидела даже не ее тень. А тень тени. И это было страшно. Даже мне.
– Мы стояли в Великом Устюге. На рассвете мне позвонил Молчан Нечаев и приказал явиться в штаб корпуса. Я еще удивилась звонку. Лобанов должен был быть в Або. Но видимо князь приехал ночью и еще не ложился. Он сидел за столом, заваленным картами и донесениями, с красными усталыми глазами. Передал привет от отца, Наташки, сестры и тут же сказал, что нужно встретить группу «Ока Одина» выходящую из тыла пиндосов[i]. Они должны были передать какие-то очень важные сведения.
— Ты знаешь, — голос Рогнеды абсолютно неживой — тихий монотонный и безэмоциональный, будто со мной говорит робот, — Князь смотрел на меня, и я видела, как он переживает. Он ведь знал, что отправляет меня на верную смерть, — она подняла на меня взгляд в котором вспыхнула искорка былой Валькирии… и тут же погасла, — Но выбора у него не было. «Ты единственная кому я могу доверять». Так он сказал. А я… Я всегда хотела подвигов. Тогда я радовалась, что наконец-то мне предстоит дело. Настоящее важное дело. Дура, — она швыркнула чай и опять уставилась в одну точку.
Я не торопил девушку. Ей сейчас невероятно тяжело. Рогнеда сделала еще глоток и аккуратно, будто нежный хрусталь, поставила железную слегка помятую кружку на стол. Она зябко повела плечами, кутаясь в тулуп и продолжила:
— Я согласилась, не задавая лишних вопросов. А когда вышла из штаба, ко мне подошли Аделина и Дарья. Аделька с того раза как мы вышли из Заброшенных земель осталась с Волками, а Дашка… Дашке просто было скучно при штабе. Узнав, что я на задание они увязались со мной. Я приказала им остаться. Только ты же знаешь Адельку с Дашкой. Они не послушались. Как всегда. Уговорили. Да и я не особо настаивала. Дура, — повторилась княжна все тем же механическим голосом.
— Вышли спустя два часа. Двигались быстро, но осторожно. Место встречи князь мне обозначил. Места знакомые. Фронт не двигается уже месяц — успели изучить карты, — щека девушки дернулась, лицо застыло, сведенное судорогой, отчего казалось, что княжна злобно оскалилась. Рогнеда помассировала трясущимися пальцами лицо, жуткая маска разгладилась.
— Было тихо.
