Максим Кораблев - Игра на выживание
Тогда мы не знали, есть ли у зверолюдей объединенное командование, или их стая – просто стихийное образование. На мысль о хаотичных импульсах, в броуновском духе мечущихся от своры к своре, наводили бессмысленная, хоть и впечатляющая атака по дну лимана и, как его назвал Отставник, «психическое наступление» на Трущобы. Они шли в полный рост, выкашиваемые пулеметами и раздираемые на части минометным огнем, словно бы что-то несоизмеримо более страшное гнало их на врага, и смерть являлась своего рода избавлением. Тогда еще никто не мог предсказать, насколько близки наши догадки к жутковатой тайне нападения…
В поисках общения с гипотетическим вожаком или советом старейшин к стойбищу то и дело метался генерал, однако всякий раз его встречал вой и ливень стрел. Под ним убили коня, и младшая смотрительница животных еле успела выхватить штабиста из-под носа у разъяренной своры, перебросив через седло и умчавшись тяжелым галопом, с рваной раной от клыков ниже колена.
Штаб потребовал полной мобилизации сил.
Они-то знали, что конец неандерталам самой судьбой уготовлен именно в этот день. «Удельные» сопротивлялись, ссылаясь на явную абсурдность мысли атаковать орду столь впечатляющих размеров.
Удалось вынудить только Флинта.
Его «морская пехота» до конца бойни на косе так и оставалась мобильным резервом генерала, наполеоновской гвардией, не брошенной в огонь, не востребованными сибирскими дивизиями Сталина. Флинт выставил в поле двадцать пять молодцов, вооруженных до зубов моряков, морпехов и боевых пловцов советского флота. Это была сила если не количественная, то качественная.
«Китайцы», очухавшись от страха, вновь, как только непосредственная угроза отступила от их палаток, затянули старую волынку: дескать, мы вам не штрафбаты, а неандерталы – тоже люди, у них права имеются. Вы – правительство, вот и защищайте наши национально-государственные интересы и не забудьте про личные права граждан…
В одном они были правы – в предстоящей рукопашной схватке толку с маргиналов было бы мало, а в роты штрафников их превратить оказалось невозможно по одной простой причине: не было в распоряжении штаба заградотрядов НКВД. Все боеспособные «чекисты» Богдана, в полном соответствии с текстом известной песни о том, что их служба и опасна, и трудна, вышли на поле боя. Их была ровно чертова дюжина… Малахольный утверждал, что остальные «сотни ментов», переодевшись в гражданское, рыщут по палаткам в поисках боеприпасов, тушенки и крамолы, но в тот момент даже законченным кретинам было не до него.
Роберт все еще отлеживался под капельницами, а из его ударной бригады явились пятеро. Как выяснили потом – вопреки прямому приказанию раненого командира. Они руководствовались старым, как мир Земли, принципом кровной мести.
В такой вот обстановке и началась генеральная битва. На поле перед полуразрушенным частоколом крепости Сергея через пролом, залитый человеческой и неандертальей кровью, стали выдвигаться ударные силы.
Я стоял как раз рядом с «удельными» и слышал, как Юрген сказал Сергею:
– Не война, а чистый бардак.
Строем выехали штабисты.
Две смотрительницы, старшая и младшая, комендант, генерал и адмирал.
За ними – цыган и еще двадцать рыл из малоизвестных сидельцев Золотого полуострова. Штабные – в своих земных доспехах, остальные в продукции местной кузницы. Рельсы и металлические прутья были перекованы в мечи и шашки, навершия копий и пластины для кожаных панцирей. Великолепные скакуны радостно ржали при виде открытой саванны, нисколько не думая о предстоящей битве. Наша панцирная кавалерия не держала на виду огнестрельного оружия, усиливая впечатление безумия от своего торжественного марша, в виду стократ превосходящего неприятеля.
Следом выехала тачанка, и тут Юрген, не стесняясь, выругался.
Это была могучая повозка, плод работы лучших плотников колонии, запряженная тройкой лошадей (даже с колокольчиком!), обшитая броневыми листами, взятыми из одного из отсеков опорной базы. На тачанке гордо восседал Бородач и его жена. «Цыганское пэвэо» ехало на войну с комфортом, а знаменитый наплечный пулемет сиял в рассветных лучах.
За боевой колесницей вырвалась свора псов, оглашая окрестности нервным лаем. Мы все посторонились, памятуя, как терзали и рвали эти собачки неандерталов над местом падения астронома. Псы, впрочем, пометавшись и налаявшись, расположились вокруг конных штабистов, буднично почесываясь и высунув кроваво-красные языки.
Целительница все еще хлопотала над ранеными, едва не теряя сознание от напряжения, астроном лежал в коматозном состоянии, но его воинство тоже вышло на генеральную битву.
Четыре быка выволоклись в пролом и двинулись в глубь саванны, тяжело волоча по песку катапульту, с которой готовился к запуску наш дельта-планерист-штурмовщик Пушкин. (Человек, имевший в прошлой жизни совсем другую фамилию, по недомыслию назвался коменданту по первым буквам имени и отчества: А. С. Александр Сергеевич, разумеется, тут же сделался Пушкиным. В совершенстве освоив дельтаплан, он стал настоящим асом, первым летчиком нового мира.)
Юрген все кривил губы, скептически глядя на большие косы, укрепленные на ободьях колес боевой повозки, и на сдутые еще воздушные шары, в корзинах которых уже разгорались горелки, готовясь поднять три шара со снайперами над пестрым воинством штаба.
– Бардак. Но смотрится ничего! – бодро сказал Отставник.
– Н-да, красиво, – согласился Сергей.
Юрген промолчал, оглядывая жиденькую цепочку вооруженных автоматами и ружьями пехотинцев, собранных со всех боров по сосенке. Он пялился на них с таким видом, будто увидел перед собой белых лабораторных крыс, решивших вдруг затравить уссурийского тигра.
– А где, собственно, дрессированный хорек? – вдруг спросил он.
– Хорек в резерве, – ответил ему из-под забрала шлема выехавший из пролома Тамплиер, да так, что не ясно было, шутит он или действительно цирковой зверь находится в резерве этого нелепейшего воинства.
Видно было, что Юрген совершил над собой колоссальное усилие, подавляя желание спросить про бодучего козла из грота. Мысль напрашивалась сама собой.
Тамплиер поднял забрало и подмигнул нам:
– Ну как, не желаете присоединиться?
– Нет уж. Неандерталы сами сюда подойдут чуть погодя. Мы их тут подождем.
Сергей был слегка нервен и бледен лицом. Тамплиер театрально пожал плечами. Стальные наплечники звякнули о титановую кольчугу.
– Как знаете. Сегодняшнюю битву мы обязательно выиграем. Только – без вас.
Сергей пожал плечами, подражая штабисту, и сплюнул. Спорить ему не хотелось.
– Слушай, а может, ему при падении с коня мозги-то отшибло? – понизив голос, зашептал Отставник.
Юрген даже не улыбнулся.
– Всему штабу сразу? Нет, на это безумие их что-то подвигло. Хотелось бы знать, что за тузы у них в рукаве?
– Про один туз, вернее – джокер, я знаю, – сказал я. – На Золотом полуострове я видел Сидора, того, что у Агафангела проводником работает. Он да еще один парень из банды Евгения участвовали в разработке плана наступления.
– Да? – без всякого интереса сказал Сергей. – Ну и что? У Жени людей мало осталось, с патронами, наверное, еще хуже, чем у нас. А у батюшки… Христово воинство, будь я неладен. Ну, выведут они в поле пару десятков людей, с моим, кстати сказать, пулеметом. Ну, ударят по стойбищу с другой стороны. Все равно…
Все помолчали. Между тем силы штаба уже двинулись по степи. В боевом порядке пехота, с правого фланга – «техника», в лице боевой повозки и катапульты, с левого – кавалерия с собаками. Воздушные шары постепенно поднимались над саванной, однако ветер был совершенно не в нашу пользу, и их сносило назад.
Сквозь пролом вынеслись еще два всадника. Я даже присвистнул. Оба штабных затворника тоже решили принять участие в гибельной атаке. Это были Смотритель базы и Хозяин Стихий. Оба в доспехах, поперек седел – автоматы, и можно было не сомневаться, что с солидным боекомплектом. Астроном в счет не шел, целительница тоже. Похоже, штаб все поставил на карту.
На один из воздушных шаров спикировал двухголовый болотный дракончик. Неясно было, какая нелегкая занесла его так далеко от Змеиной Реки. Бешеная природа нового мира в эти дни не упускала случая напомнить о своем существовании. Дракончика подстрелили, однако его когти пробили обшивку шара, и корзина вскоре тяжело бухнулась в степь. Остальные шары неуклонно сносило в сторону залива.
В степи меж тем громыхала канонада. Сергей и Юрген постояли некоторое время, вслушиваясь, потом ушли готовить свои истрепанные дружины к неизбежной, как они полагали, обороне колонии.
Здесь уместно будет пересказать те сведения о генеральном сражении, которые были собраны впоследствии. События в саванне развивались стремительно. Едва из стойбища заметили приближающиеся шеренги людей, неандерталы неорганизованными толпами ринулись на них, охватывая кучку землян широкой темной дугой. Пока на нашей стороне было преимущество дальней дистанции, все шло хорошо. Остатки боеприпасов плотно легли в шевелящуюся массу. Затем поступила команда адмирала – пехоте отступать. Похоже, что штаб решил заняться плагиатом и устроить зверолюдям небольшой геноцид. Скупо отстреливаясь, пешие колонисты принялись пятиться, а между тем в дело вступил фактор нашего превосходства в маневренности. Штабисты гарцевали вокруг орды, расстреливая ее издалека. Бородач, поднявшись во весь рост на своей тачанке, поливал неандерталов свинцом. Подойти на дистанцию выстрелов лучников или копьеметчиков они не давали. Собаки то и дело кидались плотной сворой, когда старшая смотрительница животных видела, что нашу пехоту настигают враги.
