Андрей Левицкий - Змееныш

Власов сильным пинком открыл ее, пригнулся, со­бираясь прыгнуть внутрь.

Прямо перед ним топорщил щупальца старый кро­восос.

Этого Власов не ожидал. Он моргнул и вдавил спус­ковой крючок. Полетели клочья плоти и солома, но Власов не успел осознать, что перед ним чучело.

Стоящий сбоку от двери Змееныш повернулся, вски­дывая ружье, ствол почти уперся в висок капитана, гро­мыхнул выстрел, и Власов упал на мутанта, перевернув его вместе с креслом.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ ОХОТА ЗМЕЕНЫША. СВОРА

1

Руки мелко дрожали, голова тряслась, иногда Слон вздрагивал, будто услышав быстрые шаги прямо за спи­ной, облизывал сухие потрескавшиеся губы. А еще он часто оглядывался на узкую дверь в стене возле шкафа.

На столе в кабинете Слона круглосуточно работала радиостанция, все свободное время он слушал эфир, ловя сообщения о передвижении Змееныша. Он знал о нападении Кирзы и Стопки — эти всем растрезвонили; знал про неудачу трех бандитов во главе с Гробом — найденные в болоте у Янтаря тела опознали. Слышал Слон и про столкновение «Долга» с группой Мирового на заброшенной грузовой станции, где часто останавли­вал свой вагончик Оружейник.

Но больше ему ничего не было известно. Последнее известие пустил в эфир Оружейник, видевший трупы сталкеров и долговцев, а также сошедший с рельсов теп­ловоз. Это случилось четыре дня назад. И с тех пор — тишина.

Верней, эфир разрывался от слухов и домыслов, но никто не видел, куда ушли долговцы с Заточкой. Да и где остатки отряда Мирового? Хотя эти могли остано­виться в одном из своих схронов и зализывали там раны. Но вот где порученец, почему отряд Власова задержал­ся, отчего не шлют вестей? Слон крутил в руках много­страдальную глиняную статуэтку с приклеенной голо­вой и подумывал о покупке бронзовой фигуры — и на­дежнее, и тяжелее, если швырнуть в кого-то...

Мысли в очередной раз понеслись по накатанной колее. За это время можно дойти чуть не до Лиманска! Куда делся отряд «Долга», почему молчит Заточка? Неу­жели мутант положил всех? Такого не может быть! У него есть всякие хитрые способности, но Змееныш не супер­мен, обычный мальчишка, довольно хилый, хоть и вы­носливый. Ему не по силам победить отряд хорошо под­готовленных бойцов! Значит, Заточка с остальными еще преследуют его, они просто углубились в Зону, идут по следу на север... Хорошо, но сколько можно идти? Все эти люди не первый день Зону топчут, должны давно дог­нать мутанта, тем более он почти наверняка ранен после встреч с многочисленными преследователями. Так что, он таки их всех положил? Нет, этого не может быть!

Мысль замкнулась. Слон выругался и отставил ста­туэтку. Так он только измотает себя, надо отвлечься, заняться делами — проверить склады, назначить сталке­ров в поход, на дежурство, пересчитать выручку за по­следние артефакты, отложить долю полковника Рябо­го... Есть чем заняться, чтобы беспокойные мысли в го­лове не крутились. Слон тяжело поднялся, обошел стол, закрыл жалюзи. Солнце садилось в облака над горизон­том, окрасив небо на западе багрово-алым цветом. На дворе Варвара развешивала белье, старый Игнат на ска­мейке возле кухни играл на аккордеоне, его слушали сталкеры, кто-то под водокачкой резался в домино — сюда доносились азартные крики и щелчки фишек.

На лестнице послышались тяжелые шаги. Слон обер­нулся. Кого еще нелегкая принесла? Он никого не ждет сегодня...

Дверь распахнулась, в кабинет ввалился Заточка. Весь грязный, правая рука висит в самодельной петле на шее, кое-как обмотанная тряпками, и рубахи под курт­кой нет.

— Ты?! — изумился Слон. — Ну, говори!

Заточка сделал несколько шагов, оперся о стол, бе­зумным взглядом посмотрел на хозяина. Серое лицо было заляпано кровью, левую бровь пересекал воспа­ленный шрам.

— Где долговцы? — спросил Слон, уже зная ответ.

Порученец зло ощерился, глаза сверкнули.

— Полегли они. Все.

— Но ты его убил? — Слон схватил помощника за плечи, встряхнул так, что голова Заточки мотнулась на худой жилистой шее. — Ты убил его, спрашиваю?!

— Жив он, — хрипло выдохнул помощник в лицо хо­зяина. — Жив мутант! Мы его загнали, но он... Там Ма­зай был — я его пришил. А мутант — остальных. И Вла­сова... я уполз, раненый. Теперь он сюда пойдет!

— Сюда пойдет? — растерянно повторил Слон.

— А ты отсидеться думал? А, нет! — Заточка вдруг засмеялся, толкнув Слона, отступил. Ноги заплелись, он покачнулся. — Думал отсидеться на холме своем, чужи­ми руками мутанта завалить? Не выйдет! — Порученец погрозил Слону грязным кулаком. — Мутант сам за то­бой придет, спросит с тебя: за Мазая, за Оксану...

Ярость ударила Слону в голову.

— У меня — за Оксану?! — взревел он. — Это мутант виноват! Это я с него спрошу...

Замахнувшись, он шагнул к Заточке, собираясь вре­зать по ухмыляющейся роже, но не успел: глаза того за­катились, взмахнув руками, порученец повалился на пол.

Змееныш похоронил Мазая и псевдопсов на холме у зарослей кровянки, чтобы звери не могли разрыть моги­лы. А долговцев хоронить не стал — оттащил тела вдоль болота на большую поляну и бросил там.

Стараясь не зацепить раненое плечо, он залез на старый дуб, уселся в развилке ветвей и стал ждать. Мыс­лей не было, Змееныш растворился в окружающем ми­ре, в шелесте листвы и прохладных лучах солнца. Он просидел неподвижно почти два часа, пока на опушке не появилась стая псевдопсов, привлеченная запахом мертвечины. Крупный вожак вышел вперед, насторо­женно принюхиваясь. Фыркнул и прбежал к трупам.

Стая последовала за ним. Змееныш не шевелился, на­блюдая за мутантами. Не обнаружив опасности, вожак, а за ним и остальные накинулись на долговцев.

Змееныш, погрузившийся в ментальное простран­ство, почти не видел окружающее — вокруг колыхался темно-серый дым, шел ленивыми волнами, и в волнах этих качались, словно буйки, сознания псевдопсов. Ку­да более примитивные, чем человеческие, но изощрен­нее, чем, к примеру, у кабанов. Змееныш заранее обду­мал, что будет делать, и теперь принялся плести пси-сеть, чуть касаясь звериных разумов, вытягивать из них нити — едва заметные паутинки желания и воли, кото­рыми он собирался связать стаю воедино.

Только когда мутанты насытились, он приступил к делу. Первым заметил неладное вожак — поднял серую башку, прислушиваясь. Змееныш натянул ментальную сеть, опутавшую стаю, и наконец каждый псевдопес ощутил чужака, вторгшегося в сознание. Мутанты за­волновались, рыча, начали кружить по поляне. Нити, связывающие их со Змеенышем, зазвенели от напряже­ния. Змееныш мысленно потянул, сгоняя псевдопсов к центру опушки.

Вожак залаял — неумело, хрипя и кашляя. Этот крупный серый псевдопес сопротивлялся больше всего, сознание его бурлило, будто суп в котелке над костром, вспухало пузырями гнева, удивления, растерянности... Змееныш перенес на вожака все внимание, потянул из его разума новую нить. Связь между человеком и мутан­том стата крепче, Змееныш направил в сознание псев-допса приказ: встань в центре опушки, созови стаю. От­ветом было утробное рычание. Серый вожак закрутился на месте, злоба плеснула во все стороны, брызнула об­жигающими каплями. Змееныш отпрянул, мутант прыгнул к дубу, человек напрягся, но поздно: соеди­няющая их нить порвалась, и сеть распалась. Встав на задние лапы, вожак подрал когтями кору, отскочил, вновь бросился на дерево и забегал вокруг, яростно ры­ча. Освобожденная от чужого влияния стая присоеди­нилась к нему.

Разноголосый вой, ворчание и фырканье зазвучали над поляной. Змееныш неподвижно наблюдал за стаей. Он попал в ловушку — мутанты почуяли его, и теперь их разгоряченные сознания, замутненные злобой и агрес­сией, не поддавались влиянию.

Обхватив ствол, Змееныш прижался к нему горячим лбом. Он еще не оправился после ранения, а на созда­ние пси-сети и попытку управлять стаей с непривычки потратил слишком много сил. Собрав все, что у него осталось, Змееныш покрепче вцепился в ствол одной рукой, не обращая внимания на ноющее плечо, нагнул­ся—и ударил по вожаку. Агрессивная ярость рухнула сверху, будто бревно, расплющила серого. Тот взвыл, растянувшись в траве. Затем медленно поднялся, скуля и шатаясь, поджал хвост и бросился прочь с поляны. За ним побежали остальные. Когда недовольное рычание смолкло, Змееныш сполз с дерева и вернулся в избушку.

Он поселился в доме Мазая. После попытки управ­лять мутантами Змееныш отсыпался два дня, затем ре­шил повторить эксперимент и вернулся к поляне. От долговцев почти ничего не осталось, две слепые собаки вяло грызли кости.

На этот раз Змееныш поступил немного иначе. Он не стал ничего извлекать из сознаний мутантов — ка­жется, это слишком сильно нервировало их и в конеч­ном счете мешало подчиниться чужой воле, — но сплел пси-сеть из своей ненависти и воли и уже готовую на­кинул на слепых собак.