В дыму - Михаил Викторович Гречанников
– Привет, – кивнула Ильма. – Можно мне войти?
– Конечно, конечно! – Эрнесто посторонился, впуская девушку.
Квартира учителя географии была пустой, если не считать заправленной кровати, стола, стула и нескольких чемоданов.
– У тебя так… пусто, – удивилась Ильма.
– Это только сейчас! – поспешил заверить её Эрнесто. – Я продал всё, что не смогу увезти, а что смогу… Вот.
Он указал на чемоданы. Ильма кивнула и перешла к сути:
– Значит, всё же уезжаешь?
– Да… – Эрнесто оглянулся на дверь, словно боясь, что их подслушивают. – Я же говорил, оставаться здесь бессмысленно. Да, я помню! Ты говорила, что это опасно, да, но посмотри вокруг! Разве не опасно жить здесь?
Вдыхать этот… ну, дым?
– Вообще-то я… – Ильма прокашлялась. – Я бы хотела ехать с тобой.
Эрнесто замер, раскрыв рот.
– Ты серьёзно? – шёпотом спросил он через секунду. – Ты же сама говорила…
– Я помню! – отрезала Ильма и, поняв, что нагрубила коллеге, смягчилась:
– Прости. У меня сегодня убили отца.
– Боже правый… Прости пожалуйста, Ильма, я не знал. Могу я чем-то?..
– Можешь. Помоги мне убраться из города.
– Конечно! Конечно, да… Только вот… – Эрнесто заломил руки и стал ходить взад-вперёд.
– Уже поздно, да?
– Нет! Нет, ни в коем случае! Просто… Сделать теперь это будет труднее, чем раньше. Видишь ли, места… Они все уже распроданы. Надо будет давать большую цену… Но ничего! Мы решим, мы всё решим!
Ильма смотрела на Эрнесто со смесью жалости и отвращения. Полагаться на такого мужчину ей совсем не хотелось – он и за себя-то едва мог постоять, а уж заботы о женщине для него наверняка были чем-то запредельным. Мужчины такого толка ей в принципе никогда не нравились.
Слабые, нерешительные, слишком эмоциональные, не собранные – для неё это всё были женщины в брюках, а вовсе не представители сильного пола.
– Вот только… – бормотал тем временем Эрнесто. – Только с деньгами может выйти проблема… Видишь ли, – он посмотрел Ильме в глаза и тут же отвёл взгляд, – нам нужно много денег. Как можно больше. Я возьму всё, что у меня есть, но я не уверен, что этого хватит.
– У меня нет денег, – хмуро ответила Ильма. – Разве что у отца…
– Но разве ты не сказала, что твоего отца… Как бы это сказать… Ну, ты понимаешь…
– Убили? Да, убили. А его бар сейчас, наверное, разграблен копами. Но я почти уверена, что они не всё нашли.
– У него было что-то спрятано?
– Да, у него был тайник. Мне нужно проверить его.
Ильма рассказывала это, совершенно уверенная, что такой подкаблучник, как Эрнесто, не станет помехой. Он не попытается её ограбить, убить или изнасиловать – для всего этого у него кишка была тонка.
– Тогда нам нужно сходить, проверить, – закивал Эрнесто.
– Позже. Сейчас там копы, осматривают имущество, запечатывают дом. Я подожду ночи и проберусь в бар. А ты, пожалуй, поможешь мне.
– Конечно, конечно! Всё, что угодно! А… А что надо будет делать?
– Для начала ты проводишь меня до бара. Я же девушка, в конце-то концов.
А там уже видно будет.
Выходить ночью на улицу было ещё опаснее, чем днём. Большая часть фонарей уже давно не работала, а в кромешной тьме легко было и заблудиться. И, словно этого мало, в тёмное время суток люди зверели сильнее. Многие решались на отвратительные, низкие поступки только после того, как сядет Солнце. Может, дело было в том, что ночью даже полиция держалась от улиц подальше, а может, дело было в иллюзорном ощущении невидимости.
Вот и теперь Ильма яростно отбивалась от насильника, повалившего её на землю, пока Эрнесто в ступоре стоял в стороне.
– Помоги! Помоги! – кричала девушка, но Эрнесто только сильнее побледнел. – Да помоги же, чёрт бы тебя побрал!
Наконец, учитель взял себя в руки, подбежал к нападавшему, расстёгивавшему ремень, схватил его за шиворот и поволок от Ильмы. Тот, не обращавший до того внимания на крики девушки, на мгновение растерялся, но после осознал, что происходит, извернулся, чтобы ударить Эрнесто локтем в живот и, пока тот задыхался, скрылся в дыму.
– Ты в порядке? – спросил учитель географии, отдышавшись.
– В порядке. Но в следующий раз реагируй побыстрее.
– Прости, я…
– Всё, проехали. Пойдём скорее.
Жёлто-чёрных лент, как раньше, никто уже на местах преступления не оставлял. Во-первых, с учётом возросшего числа преступлений, запасы ленты быстро стали подходить к концу, а новых поставок не было. А вовторых, как показал опыт, нет места более привлекательного для мародёра, чем опечатанное место преступления. Все знали, что у полиции нет ресурсов, чтобы следить за каждым, а потому дома без хозяев тут же грабили.
Вот и бар запечатан не был – только заперт. Но у Ильмы с собой всегда были ключи от каждой двери бара, так что попасть внутрь труда не составило. Не включая свет, они миновали зал, нашли лестницу и поднялись на второй этаж, где жил хозяин. Здесь, как и предсказала Ильма, всё было перевёрнуто вверх дном, а наиболее ценные вещи исчезли. Оставалось лишь надеяться, что тайник копы не нашли. И речь шла не о дешёвом сейфе в стене, кое-как прикрытом картиной – этот как раз и нужен был, чтобы отвлекать на себя простаков.
Кровать в спальне была немного сдвинута, но пол остался цел. В глаза тайник не бросался, а грабители не отличались вниманием.
– Отодвинь кровать дальше от стены, – бросила Ильма, не отрывая взгляд от пола.
Эрнесто бросился выполнять указания, и вскоре кровать стояла в стороне.
Ильма наклонилась, подцепила ногтями одну из половиц и приподняла её.
Запустила руку в появившийся проём и достала невзрачный серый мешочек.
Бросила его на кровать, достала второй, потом третий, четвёртый…
Учитель географии протянул руку – мешочки оказались на удивление тяжёлыми. Ослабив завязки, он заглянул внутрь, и сперва ничего не увидел. Сунул пальцы в мешок и нащупал тяжёлый металлический кругляш. От удивления Эрнесто вскрикнул, изумлённо взглянул на Ильму и глупо улыбнулся.
– Золото! – только и смог сказать он. – Золото!
– Знаю, тупица, – недовольно буркнула та. – Это золотые марки, старая валюта Лигардии. Вышла из хода задолго до нашего рождения, но многие хранили старые монеты. Бумажкам отец никогда не доверял – говорил, что они все ненадёжные. Господи, папа, как же ты был прав…
– Сколько здесь? – Эрнесто взвесил на руке мешочек. – В смысле, сколько это стоит?
– Трудно сказать.
