Евгений Прошкин - Война мертвых
– Подчищают. Если честно, все готовились к худшему.
– А не была ли эта атака приманкой?
– Для чего? Чтоб забросить двадцать восемь машин к черту на рога?
– Мне кажется, это был лишь эксперимент. Они опробовали какую-то новую идею.
– Наша логика здесь не годится. Пускай себе аналитики мозг насилуют.
– Эй, сто семнадцатый! – позвал Влад. – У вас там вечер?
– Да, – ответил Тихон, взглянув на сползающее солнце. – Как догадался?
– Просто у нас светает. Ха-ха. Слушай, меня выдергивать отказываются. Велят забираться в ангар.
– А кто за тебя машину погрузит?
– Еще говорят, что торчать в КБ придется до самой стоянки. Не нравится мне это.
– Ничего не поделаешь, ребята, – печально отозвался командир. – Таких, как вы, только двое, и ваш опыт бесценен. Часов десять-пятнадцать, и вас отпустят.
– Изучать будете? – прошипел Влад. – Мы в микроскоп-то влезем?
– Влезете. Не бузи, сто пятый. Выбора нет. Тихона укрепили между двумя балками и с грохотом закрыли железный створ. “По крайней мере, без сутолоки”, – подумал он. Модуль был отнюдь не просторным, но для одного танка места хватало. Снаружи доносился вой бурильной установки – эксперты никак не могли отрыть похищенную станцию. Тихон так редко видел на войне людей – обычных живых людей, – но всякий раз, когда они оказывались рядом, он убеждался в их беспомощности.
Решив, что отправление может затянуться надолго, он попробовал войти в интервидение. Усилители принесли в этот сектор галактики не только психоматрицы штурмового отряда, но и довольно качественный сигнал информационной сети.
Новости его не порадовали. Передавали репортажи с Гринволда, называли примерное число жертв – от семисот пятидесяти до восьмисот тысяч. Чьи-то ненайденные братья и сестры... Ладно, не надо об этом.
Тихон пошарил еще и набрел на специальный канал для военных. Был в интервидении и такой: диктор в форме лейтенанта, строгое лицо, скупая мимика.
– ...не должно было случиться. Подобное происходило и раньше, однако при нарушении связи между телом и командным блоком операторы непроизвольно отлипали. Правда, следует заметить, что все они имели небольшой стаж и звание сержанта. Возможно, не последнюю роль в этой трагедии сыграл тот факт, что транспортная система подверглась частичной-перед елке со стороны противника. Экспертам еще предстоит разобраться...
Вертикальная линия разрезала изображение надвое: в левом окне осталась говорящая голова, в правом началась прямая трансляция. Мужчины в серых комбинезонах вели длинный ряд магнитных тележек с одинаковыми ящиками. Контейнеры были накрыты знаменами Конфедерации, и от обилия шелка и бархата возникало ложное ощущение праздника.
Холеный лейтенант продолжать распространяться про бессмертный подвиг и небывалые почести – кажется, трупы собирались доставить в столицу для личного прощания членов Ассамблеи. Тихон перестал слушать, но прогнать из сознания картинку было выше его сил.
Не вполне понимая, что делает, он принялся считать гробы. На двадцать втором мысли сбились в кучу. Здравый смысл подсказывал, что ящиков должно остаться всего четыре, но боковое зрение твердило: больше, больше!!
Их было двадцать восемь, как раз по количеству перенастроенных станций. Двадцать восемь украденных платформ – двадцать восемь покойников.
– Сто семнадцатый, нас с тобой хоронят! – радостно воскликнул Влад.
– Я вижу. Что скажешь?
– Ну, это просто. Либо списывают внеплановые трупы, либо нас совсем засекретили. Насмерть.
– ...Вот они, лучшие из лучших, боль и гордость Конфедерации, – лейтенант запнулся и с видимым усилием проглотил комок. Кроме хорошей дикции, он имел бесспорный дар актера. – Живые легенды армии, память о вас останется в веках, – скорбно закончил он.
– Какие мы живые, если в гробах лежим? – возмутился Тихон.
– Помолчи, пожалуйста, – благоговейно произнес Влад. – Не порть впечатления.
Тихон отключился от сети, досматривать церемонию он не хотел принципиально. Однажды его уже хоронили. При зачислении в Школу вербовщики обещали придумать ему правдоподобную смерть, и Тихон не сомневался, что свою работу они выполнили качественно. Скорее всего – утопление. Не воспользоваться близостью озера было бы с их стороны глупо.
И вот опять. Кто лежит в его ящике, кто накрыт его знаменем – какая разница? Его опять хоронят, списывают досье в архив, а где-то в другом месте уже заведено новое, вероятно, с более строгим грифом.
– Эй, сто семнадцатый! Нас назвали! – – торжествующе проговорил Влад. – Мы в списке!
– Ты полагаешь, это хорошо? – отрешенно спросил он.
– Я по...
Связь прервалась как раз в тот момент, когда Тихон почувствовал перегрузку. Корабль стартовал с необычной прытью. Поднявшись над планетой, он совершил внепространственный скачок и сбросил посадочный модуль на что-то мягкое.
Влада в эфире по-прежнему не было. Шипели естественные помехи, крошился фоновый мусор, но-сто пятый не появлялся. Видно, контакты двух покойников в планы командования не входили.
Передняя стенка откинулась, и Тихон выехал наружу. Внизу – старый гранит, вверху – звездное небо. Мягкий ветерок, не более двух метров в секунду. Повышенное содержание йода. Температура – двадцать шесть по Цельсию. Это называется... как же это называется...
– Мы говорим “южная ночь”, – подсказал кто-то. – Но тебе эта лирика ни к чему. Просто благоприятные условия.
Это был Игорь, тот самый лейтенант, встретивший его в Школе, а затем на Шадане, где оказалось, что никакой он не лейтенант, а ни много ни мало полковник.
– Какое-то время тебе придется побыть танком. Ты вернешься в свое тело, но не сразу.
Простой мобиль с живым водителем проводил его к ангару – невысокому строению, скрывавшему под собой целый подземный комплекс. На протяжении всего пути Тихон не пользовался ни инфразрением, ни прочей спецтехникой – ему вдруг стало невообразимо приятно двигаться впотьмах, почти наугад, как это делал человек за рулем.
Под двускатной крышей скрывалась еще одна платформа переноса, но он знал, что здесь она используется в качестве обычного лифта. Иначе зачем было высаживать танк на этой чудесной планете – лишь для того, чтоб он испоганил траками пятьсот метров дерна?
Искупавшись в желтом сиянии, он направился по длинному тоннелю под уклон, в самую толщу гранитной плиты. Два километра ниже уровня моря, сообщили приборы. Достойная глубина. И планета хорошая – курорт, а не планета. Здесь его искать не будут. Никто. А если и будут, все равно не найдут.
Слабое напряжение в эфире говорило о том, что Игорь все еще на связи, однако нарушать молчание он не торопился. “Ждет вопросов, – сообразил Тихон. – Не дождется”. За вопросами, как правило, следуют ответы, а это бывает страшно. Все прояснится само собой – не сразу, так со временем. Чем дальше Тихон спускался, тем отчетливей осознавал, что этого самого времени у него теперь навалом.
Пять или пять тысяч – количество прожитых часов имеет значение, только когда ждешь. С Тихоном это тоже было, но недолго; Ожидание вредно для нервной системы, в том числе и машинной, и вскоре Тихон перестал чего-либо ждать.
Они начали с того, что отключили ему пушки. “Во избежание спонтанного выстрела”. Тихон принял это объяснение, но с первых же минут принялся прощупывать КБ в поисках программы, блокирующей разрядники. Стрелять Тихон ни в кого не собирался, просто он не желал терять часть свободы. Не так уж много ее и осталось.
Потом его ограничили в движениях. Загнали на метровый постамент в центре широкого отсека и попросили не съезжать. А чтобы просьба не выглядела голословной, ее подкрепили новым блоком, с которым Тихон справился уже через полторы минуты. Но раз им так хочется, то ладно – он постоит.
Самым обидным было лишение нормальной связи. Постепенно Тихона отрубили от всех общедоступных выходов в интервидение. Об этом его не предупреждали, и изменения в эфирном режиме он обнаружил слишком поздно. Ему оставили пяток закрытых каналов, и каждый из них по странному совпадению вел к Игорю.
Чтобы как-то оживить обстановку, Игорь периодически являлся лично, всегда – с прозрачным обручем на лбу. Серебряный аксельбант он сменил на погоны с глобусами, хотя Тихон опасался, что полковничий мундир – такой же маскарад, как и должность школьного наставника.
Вокруг постамента непрерывно суетилась группа людей в белых халатах, но Тихон сознательно их не различал: все они работали без головных датчиков и общались только между собой. Значит, для Тихона их не существовало. Что за исследования проводили техники, он старался не вникать, главное – они не лезли ему в душу.
Другое дело – Игорь. Всякий раз, когда полковник подходил к машине, Тихон знал, что для него заготовлено очередное издевательство вроде ассоциативного теста или проверки на быстроту реакции. Поэтому он взял в привычку заводить разговор первым. Обычно это позволяло оттянуть процедуру на две-три минуты.
