Александр Афанасьев - У кладезя бездны. Адские врата
Хлестким щелчком ударила винтовка Сверчка, затем – еще раз и еще. Капитан заподозрил неладное.
– Сверч, что там?
– Движение! Мать вашу, грузовик! Бронированный грузовик!
Они продвинулись вперед – как раз для того, чтобы увидеть угловатый зад большого, трехосного банковского бронированного грузовика, исчезающего в проулке. Пули выбивали искры из его брони.
Через секунду они были вынуждены броситься в стороны, залечь кто где – за бетонными оградами газонов, за брошенными машинами, где придется. Из здания по ним открыли автоматный огонь.
– Сверч, где ты там, мать твою!? Металл всем позывным. Металл всем, кто меня слышит. Нахожусь во втором квадрате, под огнем. Часть бандгруппы пытается скрыться на сером броневике, марка неизвестна. Идут направлением к пятой дороге, к пятой дороге! Вооружены и опасны, оказали вооруженное сопротивление. Всем, кто меня слышит…
В банке поработали изрядно…
Банк «Мелли», крупнейший из персидских банков, имеющий отделения по всему Востоку и в России, специально под себя построил одиннадцатиэтажную башню, оборудовав ее по последнему слову техники. Первые два этажа были отданы под работу с клиентами, на остальных – больше тысячи людей управляли миллионными и миллиардными вложениями в самых разных уголках земли. Продавали нефть, покупали зерно, машины, играли на бирже, рисковали. Миллионы здесь делались из воздуха – оборачиваясь хорошими премиями, дорогими машинами, новыми домами. А потом – парни из Южного Тегерана, которые не знали ничего сложнее, чем «Аллах акбар», пришли сюда. Взяли и разнесли здесь все, разбили компьютеры и терминалы, разграбили дорогущую мебель, пулями, прикладами и ногами покрушили интерьер. Судя по пятнам крови, здесь они нашли и кого-то из тех, кто с этим банком связывал будущее – либо как клиент, либо как работник. Ни для тех, ни для других хорошим это не кончилось…
Капитан Погорелый машинально поднял перевернутый стул и поставил его нормально. Оглядел картину разрушений, посмотрел на Тегеран с выбитых окон восьмого этажа. Кто-то трудился, все это делал – а кто-то пришел и в грязь все втоптал.
Плохо все это…
В кармане зазвенел звонок…
– На связи…
– Металл? Что там у тебя, докладывай.
– Части банды удалось уйти, пятерых мы положили. Конкретно, есть двухсотые. Здание зачищено. Экипированы хорошо, гады. Я запрашивал перехват на пятом шоссе – банковский грузовик…
– Металл, сейчас в районе работает беспилотник. Твой грузовик на пятое шоссе не вышел, обнаружен в трехстах метрах от дороги. Двери настежь, духи разбежались.
– Б…!! – от души выругался Погорелый. Не такие уж они и дураки – либо пехом рванули, либо машины их дожидались.
– Не выражайся под запись. В здании есть что-то интересное?
– Никак нет, только пятеро жмуриков. Здесь как Мамай прошел, все под ноль разнесли. Жмурики богатые.
Это значило – с серьезной экипировкой и оружием. Ее практически не сдавали – отдавали стоящим рядом казакам. По старой традиции – трофеи есть трофеи. Ну и казаки чем могли, помогали. Например, их кормило войско – куда лучше, чем армейская кормежка, продукты со станиц присылали, свежие. А не свинина двухлетней давности со складов Резерва. И горилкой у них можно было разжиться…
– Добро. Сейчас подойдут казаки, сдадите все им. И выдвигайтесь в направлении пятого, там будет для вас работа. Сориентирую по дороге.
– Есть…
Лифт не работал. Капитан в последний раз оглядел картину дичайшего разгрома и пошел по лестнице вниз. На лестнице кто-то устроил туалет, тесная клетушка буквально гудела мухами – но другого пути не было. Интересно, вот они-то сами понимают свою убогость – мимо туалета гадить? Или им плевать?
Свиньи и есть свиньи…
Внизу – по озабоченным мордам своих – капитан понял, что что-то произошло. Морды еще и белые как мел.
– Что?
– Господин капитан, на минус первом – гляньте…
Луч света мазнул по хромированным решеткам, отделяющим коридор от ячеек депозитария – ячеек, где можно арендовать место для хранения небольших по размеру и очень ценных вещей. Фонаря явно недоставало, здесь царил мрак, электричества совсем не было. Капитан не видел, что впереди – но от того, что почувствовал, у него волосы на всем теле дыбом поднялись. Кровь. Знакомый металлический запах крови и едва уловимый привкус порохового дыма. Стреляли. Причем стреляли совсем недавно…
Капитан толкнул приоткрытую дверь депозитария автоматным стволом, повел фонарем – и его чуть не вывернуло наизнанку. В углу депозитарного зала навалом лежали тела, буквально одно на другом. Тел было много…
А на мраморе пола – расплывающаяся кровавая лужа успешно поглощала, вбирала в себя кроваво-грязные, рубчатые следы сапог.
Через час около здания банка «Мелли» собрались чины из военной администрации, бригада русских полицейских чиновников и специальная группа, в задачу которой входило документирование обнаруженных зверств исламистов с тем, чтобы предъявить это международному сообществу как доказательство необходимости силового решения.
Носилки по узкой лестнице не проходили. На брезенте из депозитария подняли пятьдесят семь тел. Их разложили перед банком для съемки, в то время как казаки сдерживали собравшуюся у банка толпу.
Результаты первичной криминалистической экспертизы показали, что этих людей – все мужчины, самого разного возраста – расстреляли, причем расстреляли не больше трех часов назад, кровь даже не успела свернуться. Всех исполнили выстрелом в затылок. И бросили в банке. Это была та группа, которой удалось скрыться.
Вскрыв депозитарные ячейки, во многих из них нашли ценности. Это заставило предположить, что исламисты просто не добрались до минус первого уровня. Вера в Аллаха вовсе не препятствовала грабить, оправдывали это всегда тем, что грабили неверных.
Первичный осмотр камер показал, что расстрелянные люди пробыли здесь как минимум несколько дней – было обнаружено, что их кто-то кормил, выводил в туалет, охранял. Это заставляло предположить, что сюда в самый последний момент перевели часть узников из личной тюрьмы Шахиншаха «Эвин» в центре Тегерана, так называемой «Старой тюрьмы». И получается – здесь они были все время, пока шла вакханалия… может быть, их перевозили с места на место, но несколько дней они точно были здесь.
Нашли еще кое-что. Записку, исполненную кривыми, очень корявыми буквами на небольшом обрывке бумаги. Там были буквы Uomo D… и все. Уомо – по-итальянски означало «человек», но ничего больше из этой записки понять не удалось…
05 июля 2014 года
Швейцарские Альпы
Кантон Вале, южнее деревни Церматт
Владения барона Карло Полетти
– Любой ценой – значит, любой, которую мы можем заплатить.
– Например, жизнью? – поинтересовался барон. – А как насчет жизни твоего ребенка? Жизни многих детей.
– Не время играть в психологические игры, сударь. Не нужно.
– Да я и не пытаюсь, – невесело заключил барон, – вы так, видимо, и не поняли ничего. То, что вы продолжаете считать игрой, для меня было жизнью. Жизнью на протяжении двадцати с лишним лет…
Зима 2003 года
Швейцарские Альпы
Кантон Вале, южнее деревни Церматт
Владения барона Карло Полетти
Прошло Рождество. Отгремели салюты, отгорели шутихи, потянулась нескончаемо череда серых и унылых дней. Дней, состоящих из неких обязательных действий, которых от него все ждали и которые он должен был совершать, чтобы удовлетворить интересы других. Этого было достаточно. О его интересах никто и никогда не задумывался.
В последнее время барон все чаще задумывался о самоубийстве. Эта мысль была не истеричной – так дама, брошенная любовником, хватает пузырек со снотворным, и… Не яростно-жестокой – так окруженный со всех сторон отрядом коммандос, последний оставшийся в живых боец разведгруппы, рвет чеку гранаты. Нет, эта мысль была буднично-страшной, взвешенной и обдуманной. Взять пистолет, приставить его к голове и нажать на спуск. Барон Карло Полетти, гениальный финансист, взвешивал эту мысль, как взвешивают рискованную биржевую сделку. Что будет со всеми теми, кто от него зависит? Что будет с теми финансовыми потоками, с направлением движения денег, о которых знал только он. Гениальный финансист, он стоял в центре спрута, созданного двадцатью годами усилий людей, чьи грехи не поддавались описанию. Возможно, кто-то думал, что он – не более чем передаточное звено, наемный работник. Что ж, они ошибались, и сильно. Вот только показать им это можно было только своей смертью…
В этот день, субботний день, ничем не отличающийся от остальных, – барон прилетел в свое швейцарское владение на вертолете из Милана – обычный субботний рейс. Погода была прескверной, сильный, порывистый ветер и снежные заряды в горах, один раз они чуть не разбились – но все же остались живы. И сейчас, стоя на стеклянной веранде над обрывом, с бокалом скотча, шотландского виски в руках, барон принял решение, и это решение было полностью противоположным тому, что он принял в пятницу. Он ехал сюда, чтобы покончить с собой – прервать эту страшно затянувшуюся эпопею. Но сейчас он вдруг увидел волю Божию, увидел ее так ясно, как будто бы сам Господь сказал ему ее. Если бы он сегодня разбился на вертолете – а к тому были все возможности – это была бы воля Божия. Но если он жив – значит, Господь оставил его в живых. Оставил для того, чтобы он сражался. Чтоб наказал всех, кто отравляет жизнь злом. Пусть Джузеппе больше нет в живых – но он-то жив. И пока еще способен сражаться…
