Александр Афанасьев - У кладезя бездны. Адские врата
– Каким образом?
Баронесса протянула ему листок, который достала из небольшого кармашка в соболиной накидке. Барон Карло быстро просмотрел его – длинный столбик цифр, номера счетов, названия банков. «Банковский дом Шпенглера», «Банк Шолера» – Австро-Венгрия, «Юлиус Бер», «Сарацин и Ко», «Клариден Леу, Пиктет и Си», «Ла Роше и Ко», «Брюдерер, Хаммлер, Толле и Ко», «Вонтобель Групп» – Швейцарская Конфедерация. Солидные, надежные, уважаемые банковские дома. Ни одного «банка общего профиля», все специализируются на управлении частным капиталом при достижении максимальной скрытности.
– Счета номерные?
– Нет, на конкретного человека. Вот.
Баронесса протянула еще один пакет документов.
– Номерные слишком опасны. Любой может узнать, прийти и забрать все, что есть.
Банкир был с ней согласен – это и в самом деле так. Пароли и коды к номерным счетам можно было вырвать пытками, банки не проверяют владельцев номерных счетов, был бы правильный пароль. А вот тут… К тому же девочка несовершеннолетняя, до двадцати одного года ей все равно ничего не выдадут, никто в мире, ни при каких документах не сможет изъять эти деньги. А потом… даже если они силой приведут девочку в банк… сотрудники банка просто вызовут полицию и все… а в Конфедерации с полицией и законом шутки плохи.
Да… неплохо придумано.
– Ты понимаешь, что до двадцати одного года ничего нельзя будет снять?
– Еще как понимаю… – на лице Луны появилось жесткое выражение, – это и будет нашей главной гарантией.
– Это твоя дочь?
– А ты так удивлен? Разве у такой женщины, как я, не может быть дочери?
– Да нет… почему же. А как насчет моего сына? Когда вы его мне вернете?
– Не так быстро, Карло…
– Нет, так не пойдет. Или ты мне возвращаешь моего сына – или ничего не будет.
– Это не я решаю.
– Да? А кто тогда?
Баронесса снова взяла Карло за руку. Посмотрела ему в глаза.
– Ты можешь мне не верить. Но я в такой же ситуации, как и ты, Карло. Этот человек ничего не знает о банковских операциях – но он отлично знает, как можно заставлять других людей делать то, что ему нужно. Единственное, что я могу тебе сказать – я позабочусь о том, чтобы твой сын, живя там, ни в чем не испытывал нужды. Это единственное, что я могу сделать… моя дочь такая же заложница, как и твой сын.
– Я тебе не верю.
– Веришь ты или нет – это ничего не изменит. Я буду пересылать тебе пленки с записью его голоса.
– Как я пойму, что он на самом деле жив?
– Ты можешь сказать, какие слова он должен будет произнести на очередной пленке. И он произнесет их, Карло. Он произнесет их…
Возможно, кто-то и узнал о счетах в различных банках Австро-Венгрии, а потом и Швейцарской Конфедерации. Но не более того. До двадцати одного года вклады, сделанные на Анахиту, маленькую Луну из Тегерана, снять было нельзя никак. Потом – грохнула исламская революция. А потом… прежде чем до Анахиты и до ее денег кто-то добрался, она стала сначала моей гражданской супругой, а потом – ушла к Его Величеству Императору Николаю. Интересно, знала ли она про деньги…
Да… опасно делать поспешные выводы, опасно. Люнетта рассказывала мне про белых людей, говорящих по-английски, которые приходили к ее матери. Я подумал, что это представители обосновавшейся в Гонконге британской наркомафии, потомков тайпанов. Но образованные мексиканцы по-английски разговаривают ничуть не хуже.
Дурак, воистину дурак. Меня не насторожило то, что, по словам Люнетты, ее мать поставляла в Персию кокаин. Гонконгские тонги, состоящие из китайцев и британцев, торгуют героином, он выращивается в месте, известном как Золотой треугольник в Индокитае. А вот мексиканская и колумбийская мафия торгуют именно кокаином. Кока растет в нескольких государствах Центральной и Латинской Америки, и больше нигде в мире. Как британцы могли регулярно доставать кокаин – ведь они-де конкуренты мексиканцев.
Хотя для меня простительно – я в наркоторговле не силен. Мог ошибиться.
Но меня не насторожило и сходство между моей Люнеттой и Микеллой, баронессой Полетти. А оно было – несмотря на то, что Микелла на голову выше.
Одна кровь…
05 июля 2014 года
Швейцарские Альпы
Кантон Вале, южнее деревни Церматт
Владения барона Карло Полетти
– Сколько денег прошло из Персии по этому каналу? Хотя бы примерно? – спросил я.
Барон покачал головой.
– Зачем же примерно? Здесь, – он показал пальцем на свой висок, – мое проклятье. Пятьдесят пять миллиардов рейхсмарок.
Святой бог…
Это примерно вдвое больше, чем мы рассчитывали. И больше, чем состояние самого богатого человека на земле.
– Каким именно образом производились транзакции?
– Разными… Часть удавалось провести как штрафные санкции, но небольшую. Часть через биржу. Разница курсов, понимаете?
– Понимаю…
Разница курсов… Меня всегда забавляли меры валютного контроля, принимаемые развитыми государствами якобы для защиты своей экономики от резких курсовых колебаний и спекулятивных, ничем не обеспеченных капиталов. Как это обходится? Да элементарно.
Вариант первый: нам нужно вывести деньги… из России в Североамериканские соединенные штаты. Не вопрос. Покупается (а то и создается – стартап называется) компания, иногда даже выводится на биржу, при том, что ее показатель P/E[50] может составлять трехзначное значение. Российская Империя поощряет инвестиции русского капитала за рубежом, деньги официально проходят через «Базельский банк международного регулирования», превращаясь в североамериканские доллары, и вкладываются в эту компанию. Потом выясняется, что цены на акции были завышены в пять-десять раз, все разводят руками, русское товарищество или банк списывает убытки, деньги остаются в САСШ и делятся между заинтересованными лицами. Вариацией этой схемы являются вложения в североамериканские инвестиционные фонды, в том числе венчурные[51]. Конечно, существуют ограничения банка России, связанные с необходимостью наличия хороших рейтингов от рейтинговых агентств, в фонды с «мусорными» бумагами вкладывать нельзя. Но, учитывая продажность рейтинговых агентств в САСШ[52], нужный рейтинг получается элементарно, а для получения желаемого результата не нужно даже ничего банкротить, потому что эти фонды не гарантируют не только прибыли, но и сохранность основного капитала. Я-то прожил в САСШ довольно долгое время, и мало кто в России знает эти схемы, как я. Если нужно – спрашивайте, расскажу, что к чему.
Вариант второй – для этого нужен «свой» русский банк с отделениями за рубежом. Так проще всего выводить деньги в Священную Римскую империю, во Франкфурт-на-Майне, а потом – в Швейцарскую Конфедерацию, благо швейцарский франк меняется на рейхсмарку без ограничений. Во Франкфурте расположена «Deutsche Bürse», одна из крупнейших биржевых организаций мира. Свой брокер – и дело пошло. Покупаются акции, скажем, «Degussa» по текущей биржевой цене. Выставляются в стакан[53] по цене вдвое выше текущей, рыночной. Никто, естественно, сделку по такой цене не совершит… кроме заранее предупрежденного «своего» брокера. Чтобы не наглеть, можно завысить цену не вдвое… а скажем, процентов на десять. Купленные акции снова продаются «по рынку», прибыль оседает во Франкфурте, расходы – только биржевой сбор. Такие сделки можно совершать хоть каждую минуту, для маскировки можно совершать и реальные сделки. Расходы на убытки при биржевой игре в России списываются, налог на вывод капитала не платится, все законно. Так невозможно быстро вывести крупную сумму – но так можно выводить деньги каждый день, равномерно и с минимальными издержками. Капля за каплей… вот и вывели из страны эквивалент пятидесяти пяти миллиардов рейхсмарок. Все гениальное просто.
– И никто ни о чем не догадался?
Спросил – и тут же понял, насколько наивен вопрос. Банкир лишь пожал плечами…
– И из этих денег десять процентов вы перечисляли на указанные вам счета?
– Верно.
Значит… Анахита, сидящая в затворничестве в специально построенном для нее и ее детей дворце в Туркестане, является одной из богатейших женщин мира и входит в число ста самых богатых людей на земле! В банках Австро-Венгрии и Швейцарской Конфедерации ее дожидается не менее пяти с половиной миллиардов рейхсмарок. Даже если предположить, что эти деньги не управлялись в интересах клиента, а с них брали гонорар за хранение – все равно сумма не может быть меньше пяти миллиардов. Это просто не мыслимая нормальными человеческими категориями сумма. Самая богатая вилла в пригородах Берлина стоит три-четыре миллиона, а тут…
Пять с половиной миллиардов.
– Мне нужны номера счетов.
