Мутация. Начало - Денис Леонидович Ранюк
А потом Олесе поставили страшный диагноз.
Месяцы химиотерапии ничего не дали. Кроме того, что она потеряла все свои волосы, став похожей на инопланетянина. А еще ее постоянно тошнило.
Олег с Иваном ухаживали за ней денно и нощно. Выносили судно, когда Олеся не могла дойти до туалета, кормили с ложечки и следили, чтобы она вовремя принимала лекарства. Но, не смотря на все их усилия, искра жизни постепенно угасала в ней. Это было заметно по глазам, в которых уже явно отражалась смерть.
И все равно они не сдавались. Олег был все так же решителен и собран, а Иван… Ему оставалось только смотреть и поражаться силе духа обоих. Казалось, что из них троих страшно только ему. Он пытался обвинить во всем проклятую судьбу, но потом смотрел в глаза умирающей Олесе и понимал, что жалостью к себе делу не поможешь. В ее взгляде еще присутствовал разум и воля к жизни, хоть шансов на эту самую жизнь уже не осталось.
Ее мучили сильные боли. Олег добился, чтобы врач выписал наркотические обезболивающие. Это было не просто. К таким больным почему-то всегда относятся, как к наркодилерам. Словно им есть резон терпеть страшную боль, ради каких-то жалких денег.
Когда в жизни Олеси появился промедол, Иван впервые четко осознал, что ее жизнь вот-вот оборвется. Точнее, уже оборвалась. Искра разума потухла. Ее место заняла муть опьянения. Теперь, если она и улыбалась, то не от того, что рада кого-то видеть. Она получала наркотический «приход». Ему и радовалась.
Теперь Иван старался не смотреть ей в глаза.
Когда казалось, что хуже уже некуда, Мир захватила эта дурацкая пандемия и все пошло наперекосяк. Вопрос с препаратами, по счастью, был решен. Но стало совершенно непонятно, как жить дальше. Что делать, если Олесе понадобится помощь? В больницу ее и так бы не забрали, но теперь было невозможно вызвать врача, случись что-то серьёзное.
Олег впервые тогда напился. Вся забота о больной на сутки легла на Ивановы плечи. Впрочем, его не ждало ничего непривычного. Он делал то же, что и обычно, кроме обтирания тела. Этим всегда занимался Олег, и Иван не решился лезть с мокрой тряпочкой туда, куда не просят.
На следующее утро Олег был свеж. Он, как всегда, тщательно побрился, переоделся в чистое, и встретил сонного Ивана своей обычной улыбкой. Словно ничего не произошло.
Но это было не так. Иван увидел во взгляде мичмана нечто новое. Какое-то решение, родившееся из мучительных сомнений и долгих раздумий. Ивану не хотелось этого решения слышать. Но Олег все же отвел его в коридор и сказал, что Олеся не должна мучиться, если что-то пойдет не так. Если болезнь вырвется на последний отрезок своей финишной прямой, они должны позаботиться о том, чтобы она ушла спокойно и безболезненно. Попросту говоря, кто-то из них должен ее убить, вколов тройную дозу морфина.
Волосы встали на затылке парня, когда он слушал слова своего приемного отца. Больше даже не от самих слов, а от интонации, с которой они были произнесены. Ровной и спокойной. Они словно поход на рыбалку обсуждали или ремонт машины. Иван смотрел в глаза Олегу, пытаясь понять, что в том сломалось. Какая часть мозга вышла из строя? Видимо та, что отвечала за эмоции.
Позже эта теория несколько раз подтвердилась. Олег смог убить человека за еду и ни один мускул не дрогнул на его спокойном лице. Потом все повторилось с соседом. Два убийства за неделю. За всю его жизнь! А он спокоен и сосредоточен, как ни в чем не бывало.
И только вчера он выпил. Видимо какая-то часть эмоций все же осталась цела.
Наступил вечер. С улицы периодически доносились выстрелы. Некоторые совсем близко. Электричество так и не включили. Ну и черт с ним. Все равно в холодильнике нет ничего скоропортящегося. А без телевизора и компьютера Иван всегда легко обходился. Не велика потеря. Смущал только запах гари, проникающий через открытую форточку. Что-то где-то горело и от этого становилось тревожно. Хотя бы потому, что уже несколько дней не было слышно пожарных сирен. Значит с огнем теперь бороться некому…
Начитавшись вдоволь, Иван встал, размялся, как следует, а потом принялся колотить боксерский мешок. Вначале бил не сильно, скорее обозначал удары, но потом стал наращивать темп и мешок активно закачался из стороны в сторону. Он чередовал комбинации, которые долго отрабатывал с тренером. Бил руками и ногами, от чего жалобно скрипел карабин и цепи, удерживающие мешок на специальном крюке.
Он вошел в раж. Теперь он просто бил руками, вкладывая в удары всю свою силу и ярость.
Бух, бух, бух, бух…
Дыхание становилось все тяжелее, но он не снижал темпа. Руки нещадно болели, но эта боль была не его. Она находилась где-то в стороне, вытесненная злостью.
Бух, бух, бух, бух…
Прошло полчаса беспрерывной бомбежки несчастного мешка. Каждый следующий удар давался все тяжелее, а их акцентированность ослабла вдесятеро. Закончилось тем, что Иван, пошатываясь и тяжело дыша, отступил, сел на кровать и уставился на еле покачивающийся мешок. Сердце колотилось, как безумное, грозя выскочить из груди.
По спине пробежала неприятная волна озноба.
Промелькнула мысль, что неплохо бы сполоснуться, но сил хватило лишь на то, чтобы снять перчатки и завалиться на кровать. Сон пришел не сразу. Как только успокоились сердце и дыхалка, мозг тоже медленно отключился.
Ему снился сон, в котором он бродил по пустому городу. Знакомые улицы выглядели мрачно, словно кто-то лишил их красок. Город и раньше не выглядел радужным, но теперь на него вовсе было тоскливо смотреть. Иван босиком брел по улице, не чувствуя холода. Он вообще ничего не чувствовал. Как будто тело в одночасье утратило все рецепторы.
Город не был мертв. Иван знал это точно. Каким-то образом он мог чувствовать эту новую жизнь, утратившую всякое сходство с той прежней, привычной. Новая форма существования отличалась от традиционной своей организованностью. Сплоченностью. Здесь никто не ссорился, не пытался быть выше другого. Тут не было сословий и каст.
Вероятно, всему виной были нити связей, протянутые к каждому жителю. Это делало новых граждан города единым организмом, способным молниеносно отвечать на любую агрессию. Их мобилизационные способности превосходили все, что было создано сложными технологиями «ушедших». Каждый новый «рожденный» получал способность передавать собственную связующую нить социуму, а так же принимать чужие связи в неограниченных количествах.
Все это Иван, будто бы,
