Мэтью Мэзер - Кибершторм
Чак остановился у двери.
– От кого?
– От Уильямса. Сержанта Уильямса.
– Нет. А что, должны быть?
Я хотел объяснить, но не хватило сил.
– Тс-с, – шепнула Лорен. – Отдыхай, малыш. Просто отдыхай.
– Он придет сюда, чтобы забрать нас с острова.
Донесся голос Чака:
– Я его встречу. А ты отдыхай.
И вновь начались сны о прыжках и полетах над лесами, над умирающим миром.
26-й день
17 января
Какие-то крики…
Это тоже сон?
Я заставил себя проснуться и заморгал, прислушиваясь к тишине. Перед глазами постепенно проявился темный потолок нашей спальни.
Сколько сейчас времени?
Темно.
Наверное, мне все приснилось.
– ЭТО ОН!
Рядом в кроватке заплакал Люк.
Я рефлекторно попытался нащупать рядом Лорен, но ее в постели не было.
– Просто сядь и успокойся.
Лорен.
Другие приглушенные голоса. Затем кто-то четко сказал:
– Отдай мне пушку.
Это Чак.
Я быстро сел; сразу же закружилась голова, и пришлось снова лечь.
Подкатившись к сыну, я заворковал, стал его успокаивать – не прикасаясь, ведь я не знал, что со мной, и не был уверен в том, что я здоров. Затем, собрав все силы, медленно сел на постели и спустил ноги на пол.
Мой смартфон лежал рядом. Я взял его. 20.13. Новых сообщений нет.
Крики в коридоре смолкли, сменились надрывными рыданиями. За окном было темно.
Нет, стоп – там идет снег.
Крошечные снежинки летели мимо оконного стекла. Наша комната была завалена коробками, грудами одежды, простынями и одеялами. За стеной негромко урчал генератор.
С усилием я наклонился и нашел свои джинсы. Они были грязные, но я все равно их надел, затем пошарил в поисках наиболее чистых носков. Взяв свитер, я встал, проверяя, могу ли удержаться на ногах, и вышел в большую комнату, а затем выглянул в коридор.
На диване у двери сидела Сара, рядом с ней – Чак, Сьюзи и Лорен. Они удивленно посмотрели на меня.
– В чем дело? – спросил я. – Думали, что выйдет Люк? Что произошло?
Чак, стоявший на коленях перед Сарой, поднялся.
– Оставим их наедине, – сказал он мне и посмотрел на женщин. – Чаю хотите?
Сьюзи кивнула.
На руках она держала Элларозу. Глаза девочки покраснели, в уголках засох гной. Кожа малышки наморщилась, истончилась, стала облезать.
– Что происходит? – повторил я. Чак потянул меня обратно в квартиру. – С Элларозой все в порядке?
Он вздохнул.
– Пэм говорит, что она здорова, просто сильно похудела. Она не ест.
Чак выглядел так, словно за неделю постарел на десять лет.
– Где Винс и Тони?
– У Ричарда. По крайней мере, там, где раньше жил Ричард.
– Что это значит?
Я пошел за ним к кухонной стойке; он налил в чайник воды и зажег портативную плитку.
– Газа почти не осталось, – покачал головой Чак.
Он посмотрел на меня.
– Сара убила Ричарда.
– Что?
Мой мозг с трудом переваривал его слова.
– Как?
– Вот из этого.
Чак положил на стойку пистолет – не наш.
– Говорит, что именно он общался с Полом и украл ноутбук.
Я сел на табурет. Голова все еще кружилась.
– Значит, Ричард умер?
Чак кивнул.
– И с Полом общался он? Он помог организовать нападение на нас?
Чак снова кивнул. Я бы никогда не поверил, что Полу помогает кто-то из наших соседей. Мне всегда казалось, что это плод воображения Чака.
– Но зачем?
– Пока точно не известно; похоже, что своих людей он морил голодом, в том числе собственную жену. Все оставлял себе. По словам Сары, у него со Стэном и Полом была какая-то схема хищения персональных данных, но потом ситуация вышла из-под контроля.
Я вздохнул и наклонился над стойкой, потирая глаза. Голова раскалывалась.
– Хорошо, что ты оклемался, приятель. – Чак поправил чайник здоровой рукой. – Ты провел в отключке больше двух суток.
Я закашлялся и осоловело посмотрел на него.
– Как вы тут жили?
– Винс тоже заболел. Женщины работали за двоих, а Тони вчера ночью выходил за едой. В коридоре становится все хуже, а в городе… – Он умолк и уставился на чайник, который начал закипать.
Становится все хуже?
– Приходил твой друг Уильямс. – Чак потер глаза и указал на кучу желтой пластиковой одежды, сваленной на диване. – Вот наш пропуск наружу.
Я прищурился.
– Защитные костюмы?
– Ага.
Он бросил пакетик с заваркой в чайник с кипящей водой и выключил плитку.
– Уильямс внесет наши имена в список работников служб спасения и выведет нас – надо спустить мою машину – за баррикаду на шоссе. Попасть сюда и выйти отсюда можно только в защитных костюмах; если они у нас есть, а наши имена – в списке, то мы выберемся.
Логично – если он сможет внести нас в список…
– А дети?
– Их придется спрятать.
– Спрятать?
Чак кивнул.
– Лорен категорически против. Говорит, что это слишком рискованно. Тут не поспоришь…
– Как наша ячеистая сеть?
– Потихоньку умирает – все труднее и труднее подзаряжать телефоны. Кто-то говорит, что в северных районах уже есть вода, но люди не верят – просто власти хотят, чтобы мы оставались на месте.
– А ты что думаешь?
– Нужно убираться отсюда. Всего несколько часов на машине – и мы в моей хижине в горах над Шенандоа.
– Мне тоже так кажется.
– Поговори с Лорен.
Я кивнул и положил голову на стойку.
Чак налил мне чашку чая.
– Ты реально нас напугал. – Он похлопал меня по спине здоровой рукой. – Может, снова приляжешь?
Я приподнял голову.
– Пришлешь ко мне Лорен, когда, ну, понимаешь…
Рыдания в коридоре усилились.
– Вчера пришлось достать оружие, чтобы отогнать две банды беженцев. – Чак встал. – Поговори с Лорен. Нам нужно уезжать.
– Поговорю.
– И отдохни.
– Отдохну.
– Я чертовски рад, что тебе лучше.
– Я тоже.
27-й день
18 января
– В чем дело, милая?
Лорен сидела в кресле рядом с кроватью и плакала. Комнату заполнил тусклый утренний свет.
Она не ответила.
– Ты злишься на меня?
Вчера вечером мы поссорились. Лорен наотрез отказалась уезжать, сказала, что электричество скоро дадут, водопровод починят и что за городом слишком опасно. Она не хотела прятать Люка в мешок, чтобы проехать с ним через баррикаду и блокпост на мосту Джорджа Вашингтона.
Лорен, как и я, была напугана.
– В чем дело? Из-за Ричарда?
Он все-таки ее друг, хотя и мерзавец. Я не мог понять, какие чувства она сейчас испытывает.
Лорен покачала головой. Вздохнув, сглотнула и подняла взгляд на меня.
– Я собиралась отнести им воды. Пэм и Рори…
– Что с ними?
Она разрыдалась. Что-то напугало ее. А я, словно закаленный в боях солдат, обнаружил, что уже не боюсь.
Нужно пойти и выяснить.
Я оделся и вышел в гостиную. Тони и Винс спали вместе на диване; за окном урчал генератор. Тони открыл глаза; я шепнул, что все в порядке, взял налобный фонарь и, немного помедлив, забрал пистолет Тони.
В коридоре было не совсем темно, поэтому я, не включая фонарь, осторожно пробрался мимо неподвижных тел под горами одеял. Воняло, как в канализации. По ночам мы больше не включали керосиновые обогреватели, и сейчас у меня изо рта вырывались клубы пара.
Проходя мимо коробки под радиоприемником, я вспомнил, что часто приносил в офис пончики. И, несмотря на скверный запах, стал мечтать о горячем кофе с пончиками – шоколадными и с кремом.
По крайней мере, я голоден. Знакомая боль вновь поселилась в животе. Вернулась и жажда. В горле пересохло, губы запеклись.
Добравшись до квартиры Рори, я включил фонарь, сделал глубокий вдох и толкнул дверь. Она только слегка приоткрылась, и я подналег на нее, отпихивая скопившийся мусор.
В квартире стоял другой запах – скорее, гнилостный, чем тошнотворный, притом еще и с резким металлическим привкусом. Я вспомнил, как в юности помогал дяде чинить водопровод у соседей. Может, Рори и Пэм пытались раздобыть воды? Кроме того, запах напомнил мне о чем-то другом: в одном из «туалетов» внизу я обнаружил особо мерзкую картину – заляпаны были даже стены, – и у вони был такой же металлический запах.
В их квартире жили еще двое соседей с четвертого этажа, Натали и Терри. Наверное, под комком одеял на диване сейчас лежали они.
Кровать Рори и Пэм стояла в другом конце квартиры, поэтому я быстро подошел туда. Она также была завалена одеялами – и из-под них виднелись лица, грязные, с черными разводами.
Я толкнул Рори, и он сразу проснулся.
– У вас все в порядке?
Он прищурился, ослепленный светом моего фонаря.
