Капитан космического флота - Геннадий Борчанинов
— Ты как? — спросил я.
— Ног не чувствую… — простонал он.
Первую помощь обоим раненым и впрямь оказали как сумели, не слишком-то профессионально. Второй раненый схлопотал осколок в живот, и выглядел ещё хуже первого.
— Решайте, господа пушкари, кто пойдёт с первой партией, — сказал я. — Жребий тяните или ещё как. Понесёте своих раненых. Мы прикрываем отход.
Артиллеристы молча переглянулись, прапорщик Гришин задумчиво почесал кончик чумазого носа.
— Ну, я пойду тогда… Так, и вы двое, — ткнул он пальцем в самых здоровых, лучше других подходящих для переноски тяжестей.
Лично мне было без разницы, кого сопровождать к эсминцу. Это им решать, кто останется ждать, а кто пойдёт в безопасное место.
— Тогда одевайтесь, — пожал я плечами.
Первым делом одели раненых, потом артиллеристы облачились сами. Безногого удалось закинуть на плечи, раненого в живот пришлось аккуратно тащить вдвоём.
— Первое отделение, за мной, второе, держитесь здесь. Мы скоро вернёмся, — сказал я.
«Скоро» — понятие растяжимое, но я и впрямь надеялся обернуться как можно быстрее.
— В переговоры с врагом не вступать, стреляйте сразу, — добавил я напоследок.
Мы отправились назад к шлюзу, и на этот раз дорога оказалась гораздо короче. Мало того, что шли быстро, почти бегом, так и сопротивления не встречали, в разгерметизированных отсеках просто не было никого, кто мог бы нам противостоять. Половина отделения впереди с пистолетами наперевес, затем пятеро артиллеристов, затем другая половина отделения, прикрывая нас с тыла. Я шёл в первых рядах, пытаясь на ходу связаться с «Гремящим». Связь хоть и глушили, на таком расстоянии дозваться всё-таки было можно.
— «Гремящий», это Мясников, ответьте, — повторял я, перебирая диапазоны один за другим.
Спустя несколько минут и ещё пару отсеков станции эсминец всё-таки отозвался.
— «Гремящий», лейтенант Магомедов, слушаю, — донеслось до меня сквозь помехи и заикания.
Сигнал терялся, но по мере продвижения к шлюзам ситуация становилась получше.
— Эвакуируем раненых, готовьтесь встречать, — сказал я.
— Наших? — обеспокоенно спросил второй помощник.
— У нас без потерь. Артиллеристы, — сказал я.
То, что нам удалось добраться до батареи, не потеряв ни одного человека, уже само по себе достижение. Местные не рвались в бой, это нас и спасло, по сути. На станции наверняка были ещё верные присяге люди, но их спасение придётся оставить на потом.
Мы добрались к раскуроченным гермодверям, начали выбираться на поверхность станции. Эсминец по-прежнему висел рядом со станцией, вплотную к ней, и мы вновь перекинули трос.
Ладно хоть гравитация за пределами станции действовать перестала, и раненых можно было теперь просто толкнуть по направлению к шлюзу «Гремящего». Там уже поджидали встречающие.
— Нужны четыре скафандра! — сообщил я.
Благо, размер универсальный, подгоняется по фигуре.
Обменялись. Мы закинули артиллеристов на эсминец, забрали скафандры, побежали обратно. Нехорошее предчувствие набатом гудело в голове, и на подходе к отсеку, где осталось второе отделение, мы вновь услышали пальбу. Ускорились ещё сильнее.
Я вновь проверил пистолет, переключил режим огня на автоматический, понизил мощность выстрела до нелетального. Первым ворвался в коридор, примыкающий к батарее, где держали оборону наши ребята.
Теперь на нас наседали уже станционные безопасники, или кто-то в их форменных бронежилетах и шлемах. Перестреливались из укрытий, изредка перебегая из одного в другое, но оборону Добрынин со своими людьми держал крепко.
— Как вы тут? — спросил я его.
— Справляемся! — ответил старший мичман. — Подранков унесли?
— Да! Сейчас остальные оденутся и валим отсюда! — сказал я.
Укрывались кто за чем горазд, за вывороченными дверьми, за опрокинутой мебелью, за углами, высовывались только для того, чтобы сделать выстрел-другой. Не слишком успешно. Несколько наших ребят схлопотали по броне, но остались целы, с той стороны тоже особых потерь не было. Я бы вообще предпочёл обойтись без кровопролития. Но стрелял по высовывающимся аборигенам вместе со всеми, пока в помещении артбатареи оставшиеся пушкари облачались в скафандры.
— Все готовы, господин старший лейтенант! — доложил Заварзин.
— Всё, уходим, уходим! — приказал я.
Начали отходить, на этот раз всем составом, организованно, отстреливаясь от преследующих нас местных. Знакомыми уже путями, так быстро, насколько это было возможно. Двери закрывали за собой, чтобы хоть как-то задержать преследующих нас аборигенов, одну даже наскоро забаррикадировали удачно подвернувшимися баллонами.
Бежать оказалось куда труднее, чем я думал изначально, я взмок до нитки в тяжёлом бронированном скафандре, но всё же продолжал отходить в арьергарде, прикрывая всех остальных. Может быть, капитан и не должен так делать, он должен только сидеть за штурвалом и раздавать указания, но я чувствовал — то, что я делаю, правильно. Я не мог отсиживаться за чужими спинами, я не мог посылать людей на смерть ради своих амбиций. Может, поэтому я всего лишь старший лейтенант, а не адмирал. У адмиралов такой дилеммы не возникло бы и в помине.
Мы наконец добрались до шлюза. «Гремящий» висел на месте, пристёгнутый тонким тросом к станции, словно поводком, и мы начали перебираться на эсминец. Он висел прямо напротив шлюза, так что мы разбегались и прыгали через невесомость на другую сторону. Спасённые артиллеристы заскочили первыми, с ними половина нашего отряда. Шлюз эсминца не мог уместить нас всех, так что мы остались ждать, пока они переберутся внутрь корабля.
Нас продолжали преследовать, из глубины коридоров то и дело по нам пытались стрелять, но мы открыли огонь на подавление, не давая местным и шанса. Вспышки бластеров мерцали, как светомузыка на какой-то дикой тусовке.
Я вновь вызвал Магомедова.
— «Гремящий», это Мясников! — позвал я. — Готовьтесь отходить по команде!
— Вас понял! — отозвался второй помощник.
Шлюз открылся, приглашая оставшихся, мы начали запрыгивать внутрь один за другим, помогая друг дружке, втаскивая тех, кто не допрыгнул и удерживая тех, кто разогнался слишком сильно. Я покинул станцию последним, продолжая поливать коридор огнём бластера.
— Отходите! — приказал я вахтенному.
«Гремящий» резко ушёл вниз, прочь от Зардоба и подальше от его орудий, где теперь сидели не верные солдаты Империи, а неизвестно кто.
Шлюз закрылся, распахнулась внутренняя дверь в коридор, но у меня не было сил, чтобы пройти внутрь, я сел на пол прямо там, где стоял, и сорвал надоевший шлем, тяжело дыша. Пусть даже я каждый день уделял внимание физподготовке, этого оказалось недостаточно. Этого никогда не
