Капитан космического флота - Геннадий Борчанинов
— Так… — выдохнул я, оглядывая своих бойцов.
Все остальные тоже отдыхали прямо у шлюза, разве что спасённых артиллеристов немедленно повели в медблок. Я прикоснулся затылком к прохладной металлической переборке, прикрыл глаза. Я даже поверить не мог, что всё получилось.
«Гремящий» потихоньку отходил за пределы досягаемости орудий станции, но систему покидать было нельзя, если туранцы вдруг надумают вернуться, то система совершенно точно будет потеряна. Поэтому нам теперь нужно было доложить в штаб о сложившейся ситуации и ждать ответа.
Долго рассиживаться было нельзя, поэтому я поднялся почти сразу же, вызвал мостик. Здесь связь работала уже без перебоев.
— Вахтенный, отводите эсминец на высокую орбиту, — приказал я. — Сейчас я к вам поднимусь.
Оставалось ещё одно дело, которое требовалось сделать, так что я снова оглядел уставших бойцов.
— Спасибо за работу, господа, — произнёс я и исполнил воинское приветствие. — Империя этого не забудет.
— Служим Империи… — отозвались они один за другим.
— Отдыхайте пока. Увольнение на станцию не обещаю, — усмехнулся я. — Но как будет возможность — всё будет. Заварзин, проконтролируйте, чтобы всё оружие вернулось на место, в оружейку.
— Есть, — проворчал мичман.
Я оставил их возле шлюза, а сам отправился в командирскую рубку, прокручивая в голове варианты доклада в штаб. Система Зардоб осталась под нашим контролем, а вот станция, можно сказать, потеряна. Вооружённое восстание — это не шутки, и пусть нашей прямой вины в этом нет, по головке меня всё равно не погладят. Скажут, допустил мятеж у себя под носом, прозевал очевидные признаки. И плевать, что это вне моей зоны ответственности. Не увидел, не доложил, не отреагировал.
То, что это дело рук губернатора — всем будет плевать. Уж кого, а наших штабных я знаю. Не удивлюсь, если Димитриевскому и вовсе удастся выйти сухим из воды. Подмажет где надо, и вся недолга. Для людей его уровня — раз плюнуть.
На мостике снова находился один только Магомедов, старпом ушла отдыхать, так что я рухнул на свободное место и принялся сочинять письмо на деревню дедушке. То есть, рапорт на имя адмирала Строгова, одного из самых старых адмиралов космического флота. Для контрразведки придётся сочинять другой.
— Как всё прошло, господин старший лейтенант? — спросил меня второй помощник.
— На удивление гладко, — ответил я, не отрываясь от процесса. — Нас там не ждали. А если и ждали, то побоялись всерьёз дать отпор.
— И что теперь будем делать со станцией? — спросил он.
— Пока ничего, посмотрим, что прикажут… Возьмём в блокаду, скорее всего, — сказал я.
В рапорте писал всё без утайки, но и без приукрашивания, чётко по делу. И про «Исмаила», и про станцию, и про спасение артиллеристов. Неудобные моменты, конечно, старался сгладить, но не так, чтобы вовсе их избежать. Я прекрасно понимал, что вся эта история с «Исмаилом» и его отходом обратно в пространство Турана — счастливая случайность, и мне крупно повезло, что на станционной батарее дежурили вменяемые люди. Я рисковал, и рисковал по-крупному, а это у нас не очень-то любят.
Но кто не рискует — тот не пьёт. В конце концов, чтобы выигрывать много — надо ставить по-крупному.
Сочинил, подписал, отправил. Нутром чуял, что без неприятностей не обойдётся, но даже так я считал, что я прав. А кто попытается это оспорить, того можно и на дуэль вызвать. Их начальство тоже не одобряет, но мне и терять-то нечего.
Тут же начал строчить другое послание, подполковнику Игнатову. Старпом, конечно, должна была написать и ему, и в штаб, но теперь у меня было куда больше информации, да и известие о том, что в системе происходит какая-то хрень, не равно известию о том, что хрень побеждена.
Игнатов, конечно, приказывал нам отходить, а не соваться в пекло, и за эту самодеятельность мне непременно выскажут. Однако система всё ещё под нашим контролем, а не перешла в волосатые руки туранцев, и уже только за это можно простить нам любые прегрешения.
Второе донесение состряпал ещё быстрее первого. В сущности, оно было его копией, разве что тут пришлось перефразировать кое-что, поменять акценты, насыпать немножко подробностей и деталек. В сущности, доклад Игнатову был улучшенной и дополненной версией рапорта в штаб.
И всё же на связь первыми вышли контрразведчики. Дежурный связист доложил Магомедову, тот доложил мне. По-хорошему, мне стоило бы сейчас пойти отдыхать, а не торчать на мостике, но я опять решил, что без меня не обойдётся. Я прекрасно знал, что переработки у нас не оплачиваются, а трудоголизм не ценится, но всё равно рвал жилы, потому что не мог иначе. Хочешь сделать хорошо — делай сам.
— «Гремящий», командир корабля старший лейтенант Мясников, — представился я неизвестному.
— Майор Петров, служба внутренних расследований, получили ваш рапорт, — произнёс незнакомый голос. — Отправляем к вам корабль, позывные и частоты для связи прилагаем. Оставайтесь на месте, в системе.
Фамилия, скорее всего, была ненастоящей, а вот данные по кораблю походили на правду.
— Понял, ждём, — ответил я.
Сейчас сюда набегут все подряд, как стервятники на свежую падаль. Пока выдалась свободная минутка, полистал новостные паблики, разыскивая новости о Зардобе, что-то наверняка должно уже было просочиться, но нет, во всех новостях была тишь да гладь, даже в зарубежных, где через одного постили пропагандистские фейки. Сначала я не понял, в чём дело, а потом догадался. Станция продолжает глушить сама себя, и все сообщения теряются в потоке белого шума.
Корабль службы внутренних расследований выпрыгнул из гиперпространства едва ли не через полчаса после того, как майор Петров вышел с нами на связь, видимо, мчались на всех парах, на максимально возможной глубине. Оно и понятно, ситуация неординарная, всё же не каждый день из повиновения выходит целая орбитальная станция.
Другие корабли не смели даже показываться в Зардобе, на всех звёздных картах, во всех актуальных справочниках эта система теперь обозначалась высшим уровнем опасности, как только мы доложили в штаб о нападении крейсера.
Вместо названия у этой посудины тоже был буквенно-числовой код, не имеющий, на первый взгляд, никакого смысла. И полетело это корыто не к станции, а напрямую к нам.
Предчувствие у меня, как обычно, было нехорошее, но я старался отогнать его прочь, понимая, что кругом прав и поступил единственно верным образом. Сдать систему туранцам было бы гораздо хуже и для Империи, и для меня лично,
