Теневой раб. Том 7: Гробница Ариэля. - Guiltythree
В любом случае, сейчас Бес был бесполезен.
То же самое можно было сказать и о Кошмаре. Теневой конь преданно охранял их сны и подчинил себе немалое их количество, но он всё ещё оставался Пробуждённым Ужасом. Даже если бы чёрному жеребцу удалось раскрыть свою Способность Ужаса, он не смог бы сравниться с Великим Зверем… не говоря уже о таком Великом Монстре, как Тёмная Бабочка.
Так что у Санни и Нефис не было никаких средств, которые помогли бы им выбраться с панциря Чёрной Черепахи.
…Поэтому Санни сидел на холодных камнях и бесцельно смотрел на воду.
Вода… была гораздо менее мутной, чем раньше. Ярко-красный цвет исчез, став бледно-розовым. У Чёрной Черепахи было ограниченное количество крови, так что большая её часть уже растворилась в бесконечном течении Великой Реки.
Под его взглядом вода вдруг вспенилась, и из её глубин поднялась огромная змеиная голова. Его пронзил знакомый взгляд, полный ненависти и безумия.
Лазурный Змей… выглядел не слишком хорошо. Точно так же, как туша Чёрной Черепахи, некогда казавшаяся величественной и несокрушимой, теперь была жалкой и пустой, так и Великий Зверь находился в плачевном состоянии.
Один из его мутных глаз исчез, заменившись кровавой дырой. Половина страшных клыков в его ужасающей пасти была либо треснута, либо сломана. На длинной шее отсутствовали целые куски плоти, обнажая красное мясо и белые кости.
И всё же… Лазурный Змей был непоколебим. Он был таким же, как и прежде. Не изменилась ни его ярость, ни его голод, ни его безумная решимость убить двух людей.
Великий Зверь уставился на Санни, а Санни — на Великого Зверя.
«А ты настойчивый».
Его голос звучал мрачно и хрипло.
Санни некоторое время молчал, а потом вдруг прошипел:
«Но что ты вообще знаешь? Думаешь, ты такой особенный? Я тоже знаю, что такое ярость. Я тоже знаю, что такое голод. Я тоже знаю, что такое безумие! О… и я тоже убил множество существ сильнее себя».
На его лице появилась мрачная улыбка.
«Кто ты такой, чтобы сметь смотреть на меня, зверь? Я — Лишённый Света, рождённый из теней. Я законный наследник смерти и внебрачный сын судьбы. Куда бы я ни пошёл, за мной следует разрушение. Если бы у тебя имелась хоть капля рассудка, ты бы убежал, только завидев меня».
Он слегка вздрогнул, а затем вздохнул.
«Ах… но теперь уже слишком поздно. Какая жалость».
Стоявший позади него Грех Утешения презрительно рассмеялся.
«Ух ты, какая речь! Ты что, восьмиклассник?»
Не обращая внимания на наваждение, Санни отвернулся и встал.
Покинуть остров можно было только одним способом. Он знал это уже давно, но не хотел признавать.
Однако времени лгать себе больше не было. Настало время узнать истину, какой бы отвратительной и страшной она ни была.
Прогуливаясь по разрушающемуся ландшафту тёмного острова, Санни нашёл Нефис. Несмотря ни на что, она по-прежнему упражнялась с мечом… смертоносный клинок и его хозяйка были прекрасны.
Мир Великой Реки тоже был смертоносным и прекрасным.
Почувствовав его приближение, Нефис остановилась и посмотрела на него со спокойным выражением лица. Санни глубоко вздохнул и встал рядом с ней, глядя ей в глаза.
«Я хочу тебе кое-что сказать».
Она медленно кивнула.
«Что же?»
Через мгновение Санни протянул ей руку.
«Отдай мне своё пламя. Всё целиком».
Нефис слегка нахмурилась, в её поразительных серых глазах появился намёк на беспокойство.
«Зачем?»
Он некоторое время молча смотрел на неё, размышляя.
Санни сказал старому змею, что разрушение следуют за ним, куда бы он ни пошёл. Но, на самом деле, это он чаще всего следовал за разрушением. Они следовали друг за другом, не в силах разлучиться, как не могли разлучиться тень и отбрасывающая её звезда.
Они представляли собой довольно жалкую парочку.
В конце концов он набрался решимости.
«Потому что я собираюсь убить Лазурного Змея».
Глава 1275: Крайняя мера
Всё, что нужно было сказать, уже было сказано. Всё, что нужно было сделать, уже было сделано.
Конечно, в этих приготовлениях не было ничего особенного.
Санни и Нефис оказались в безвыходной ситуации, и выбраться из неё они могли, только прибегнув к отчаянным мерам. Вот и всё. Они должны были либо выжить, либо умереть.
Санни смотрел на обветренную поверхность панциря Чёрной Черепахи, пока они шли к берегу. Чёрный камень, зелёный мох, глубокие расщелины, в некоторых из которых поблёскивала мутная вода… он провёл здесь первый месяц Кошмара.
Это было жуткое место — вернее, оно должно было быть жутким. Но, как ни странно, все его воспоминания о тёмном острове были счастливыми.
Тренировки с Нефис, пока пот не покрывал их тела, а в мышцах не селилась приятная усталость. Отдых на мху, глядя в сказочное небо и не замечая движения окружающего мира. Вкусная еда и прохладная сладкая вода. Тепло костра и разговоры друг с другом в темноте.
Всё это должно было закончиться. Уже закончилось.
Он… не хотел расставаться с этим томительным раем.
Но другого выхода не было.
'Может быть, я действительно сошёл с ума'.
Санни вошёл в Кошмар совершенно раздавленным. От Фалькон Скотта до Битвы за Чёрный Череп он вкушал лишь горькую неудачу. Он хотел стать сильным. Он осуществил это желание, но в конце концов обнаружил, что оно бесполезно.
Словно в насмешку над ним, судьба уничтожила всё.
Однако… каким-то образом… он действительно был доволен тем, что оказался на тёмном острове. Он был счастлив в этом путешествии, плывя по реке из нечестивой крови на трупе ужасного монстра, уносимый течением в прошлое. И он был ещё более счастлив разделить это с тем, кто был ему… дорог. Очень сильно дорог.
Ему было весело в глубине этого ночного кошмара.
'…И что с того, что я сошёл с ума?'
Чтобы выжить сегодня, ему понадобится безумие.
Они втроём — Санни, Нефис и Святая — добрались до склона острова. Под ними бесконечно текла Великая Река, выглядя мрачной из-за надвигающейся ночи.
Самый тёмный час — короткое время после того, как солнца уже погрузились в реку, но до того, как бескрайние просторы прозрачной воды начали светиться мягким сиянием — стремительно приближался.
Санни глубоко вздохнул.
'Успокойся. Ты готовился к этому… ты готовился к этому всё это время'.
Действительно, Санни не просто отдыхал и проводил время с Нефис. Он всегда знал, что этой неожиданной передышке не суждено
