Лейтенант империи. Часть вторая (СИ) - Четвертнов Александр
Карта памяти лежала на тонкой папке. Больше на двух полках стального хранилища ничего не было, если не считать пыли.
Интересно, как пыль появляется в закрытом помещении? А в шкафу? В Сейфе?
Поймал себя на новой волне прокрастинации и, решительно схватив карту памяти, вставил её в инфопланшет.
Пока данные загружались, раскрыл папку с делом.
Глаза пробежали по мелкому почерку, которым были исписаны листы. Это даже не распечатка, Гривасов писал от руки. Он установил, что морпехи (то есть мы), нарушили инструкции и поменялись местами. Потому предположил, что покушение не удалось.
По его записям выходило, что многие менялись несколько раз. Множество знаков вопроса напротив списка порядковых номеров курсантов показывали, что Авнер Световидович так и не выяснил, на кого нацелился злоумышленник.
На последнем листе была только моя фамилия, обведённая в жирный круг. Рядом с ней стоял крестик и схематично изображался компьютер, на экране которого скалился мастерски нарисованный череп с пистолетом у виска.
Ниже было подписано: «В работе».
Видимо, Гривасов долго думал, что ещё написать и от скуки рисовал. К тому же он был не в офисе, а в кафе-булочной. Когда я убрал предпоследний лист, то меж ним и последним оказался распечатанный «третий чек». Маковая булка, беляш и кофе. От руки написаны цифры «35. 867568».
Я знал эту пекарню. Она находилась недалеко от моего пансиона. Там и правда, вкусные беляши.
После тренировок мы с Гаделом частенько пили там чай. Да и один я захаживал… Что бы это значило? А цифры зачем? Бред какой-то….
Неужели Гривасов планировал покушение на меня и там? Но туда ходят и офицеры СБФ и другие морпехи.
Инфопланшет подал сигнал, что данные скопированы, и я отложил папку. Смысл ворошить старое? Гривасова поймали, и он предстал перед судом.
На карте памяти оказалось не так уж и много информации по делу. Вернее, конкретных записей. Основной объём накопителя занимали схемы академии, десантного бота и, неожиданно, каталог с личными делами сослуживцев.
Здесь было множество фамилий. Многих я знал и ещё куча незнакомого народа. Где-то присутствовал каталог с подписью «грязное бельишко».
Я поборол искушение изучить данные подробней, и вернулся назад по дереву папок. Желания копаться в чужом белье не было. Я не диверсант, шпион или двойной агент. Отдам карту памяти Растеряшеву, пусть сам смотрит.
Только подумал об этом, как вернулся и проверил фамилии. Ерастова, Могуты, Меньшова, Гусева и отделения отца не было. Я спокойно выдохнул и снова полез в материалы дела.
Схемы передвижения сменяли одну за другой. Гривасов подбирал пути, которыми мог пройти преступник. Соотносил дорогу с системами защиты и видеонаблюдения. Высчитывал время, когда будет окно, чтобы системы не могли заметить проход.
Ни одна дорога не устроила Гривасова. Напротив каждой схемы стояли красные кресты и в конце, в текстовом файле красовалась надпись: «безопасник».
Объём работы проделанный Авнером Световидовичем поражал. Он занёс в список подозреваемых всех сотрудников СБФ. Большую часть потом вычеркнул. Оставил только четверых. Двое из них до сих пор были живы и работали в штабе. Остальные погибли на Тау Метам.
Я вспомнил, как Сарай говорил, что его человек умер. Гривасов этого не знал. Его расследование проходило до отправки на практику. Он поручил Гусеву провести наблюдение. Отметил, что необходимо пересмотреть записи систем наблюдения и… а на этом, кажется, всё и закончилось. Дата записи о проверке систем безопасности стояла за день до моей отправки на практику.
Моё настроение резко подскочило. Несмотря на давность дела, мне было чем заняться. Я уже понял, что подрывник кто-то из погибших — человек Сарая. Осталось это только доказать.
Пересмотрю записи, сведу маршруты погибших с Сараем, чтобы определить его человека, и дело в шляпе.
Я открыл запись о системе наблюдения, чтобы узнать, где она находится и замер. Рядом с адресом стояла пометка, что данные будут храниться до шести утра двадцать второго декабря этого года.
До сегодняшнего дня!
Взгляд метнулся в угол экрана. Пять сорок утра. Как успеть⁈ Будь неладна прокрастинация, как⁈
Опоздал!
Сонливость сняло, как рукой. Чувство краха охватило меня целиком. Задрожали руки. Само собой мелькнуло воспоминание, как Растеряшев сказал, что агент ордена ещё жив. Вдруг он прав? Вдруг это кто-то из двоих выживших? А я всё слил.
Опоздал!
Решение пришло мгновенно. Пальцы вызвали на инфопланшете систему безопасности. Нажали на кнопку тревоги. Сам же я подхватился с места. Сунул папку с делом в сейф, захлопнул его и побежал на выход.
Как успеть за двадцать минут, даже меньше, в одно из хранилищ системы безопасности? Позвонить туда не выйдет, они изолированы от внешней связи, чтобы не допустить утечек. Так как успеть? Да просто. И пусть меня лучше накажут за то, что успел, чем за провал задания.
— Михалыч, почему нет кофе⁈
Двое безопасников в форме капитан-лейтенантов пришли на работу пораньше. Они топтались около кофейного аппарата и кричали дежурному на посту через весь холл.
Я ускорился. А ну, как они начнут мне претензии высказывать. Проскочил мимо Михалыча и вылетел на улицу. Группа быстрого реагирования уже приземлилась и мчалась на встречу.
Замахал руками, останавливая их.
— Капитан Григорьев, что у вас снова стряслось? — недовольно бросил командир морпехов, когда я подбежал к нему.
— Нет времени, — я понёсся дальше, к их бронегравам, — вопрос имперской безопасности.
Бойцы группы реагирования развернулись и помчались за мной. Мы ворвались в нутро их БГМП (бронеграва морской пехоты), и я крикнул водителю:
— Взлетай! Вот адрес.
Командир группы в чине капитана заскочил в БГМП последним. Схватился за поручень и уставился на меня:
— Что происходит! — шум турбин заглушал его голос и он, выпучив глаза, орал.
Знаками показал ему, что код красный и сам схватился за страховочные ремни: БГМП заложил крутой вираж и рванул на максималках.
Пять минут длились вечность. От шума движков заложило уши. На вираже я приложился лбом о стену. Тем самым местом, где наклеил пластырь. К горлу снова подскочила дурнота.
Меня чуть не вырвало, когда мы приземлялись. Я выскочил первым.
— За мной! — махнул рукой и, по колено проваливаясь в сугробах, рывками побрёл к приземистому бункеру хранилища данных.
Капитан ГБР силой разогнал снег. Поравнялся со мной и я побежал.
— Оцепить бункер, — бросил на ходу и подскочил к стальной двери хранилища. Ключ-карта пискнул по замку. Створки разошлись. Сейчас договорюсь….
— Мордой в пол! — закричал Капитан, вырываясь вперёд и укладывая внутренней силой звено охраны.
Морпехи уронили винтовки и улеглись на бетонный пол. Ну, так тоже хорошо. Не стал ничего говорить капитану, и помчался вниз по лестнице. Капитан не отставал. За ним топали ногами его бойцы.
Ступеньки кончились. Очередная гермодверь разошлась в стороны. Я влетел в огромное помещение и тут же поёжился от холода. Потолок ангара уходил вдаль, насколько хватало взгляда. На полу, стройными рядами, стояли технически шкафы с серверами.
Изо рта вырвался пар, и я побежал к стеклянному «аквариуму». Комнатке пять на два метра, где, как огурец в парнике, за компьютером сидел дежурный.
Дверца отъехала в сторону и специалист хранилища вздрогнул. Он повернулся ко мне, захотел что-то сказать, но я его перебил:
— Отмени удаление данных, — сунул ему под нос инфопланшет с указанием, каких именно. — Они мне нужны.
Рядом с инфопланшетом возникло моё удостоверение безопасника.
— Вопрос защиты Империи, — я глянул на время, оставалось две минуты. — Быстрее.
— Хорошо, — кивнул головой тот. Поправил очки и взялся за клавиатуру. — Готово.
От сердца отлегло. Ноги задрожали. Только сейчас я ощутил, насколько был взбудоражен. Адреналин играл свою роль до конца. Как же плохо без постоянного индекса! Как люди вообще живут без него?
