Великокняжеский вояж - Олеся Шеллина
— Осторожно, Ксения Митрофановна, а то я вполне могу воспользоваться столь откровенным приглашением, — я улыбнулся и подвел ее к двери. Турок словно ждал этого момента, потому что дверь распахнулась, и он принял руку Ксении из моей. — Благодарю за приятную беседу, Ксения Митрофановна, — обозначив поцелуй на тыле ее кисти, я вручил нашу Елену, которая притащит с собой Троянского коня прямиком на место, Турку и кивнул Олсуфьеву, который выдернул меня от осмотра светлицы, куда посели Машку, сообщением, что башкирский старшина хочет поговорить со мной.
Турок ушел, а Олсуфьев вошел в кабинет с немолодым уже башкиром.
— Таймас Шаимов, тархан и старшина Кара-Табынской волости Сибирской даруги Уфимского уезда, — представил его секретарь. Я плохо представлял себе обычаи башкир, поэтому просто указал на кресло.
— Приветствую тебя, Таймас-батыр. Увы, предложить присесть могу лишь в кресло. Извини, ежели что не так.
— Это большая честь для меня, ваше высочество, — я мог бы и не выделываться, Таймас прекрасно говорил по-русски и знал, как себя вести перед титулованной особой. — И я с удовольствием посидел бы с вами, выпил чая, но заботы требуют от меня грубо нарушить все законы гостеприимства. К тому же, я пришел сюда просить, а просителю негоже рассиживаться, отнимая ваше драгоценное время.
— И чего же ты хочешь просить у меня, Таймас-батыр? — тихо спросил я. — Я ведь мало что могу сделать без оглядки на государыню Елизавету Петровну да на Сенат.
— Я знаю, но, может быть, вы как-то сумеете повлиять на людей, — и он вытащил из-за пазухи сложенный лист бумаги. — Это постановление Сената. Здесь сказано, что необходимо провести межевание и огородить землю под крепостями и выделенную каждой крепости полоску земли городьбой, дабы исключить вторжение на земли башкир. Постановление-то есть, вот оно, и даже межевание было проведено по всем правилам, но только приказ этот никто соблюдать не собирается, вот в чем дело.
— Я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы подобное больше не повторялось, — я наклонил голову, с трудом сдерживая рвущиеся с языка проклятье. Еще одно доказательство того, что половина указов просто шла на растопку. Подобное положение дел уже конкретно так начало надоедать. Настолько, что я готов был прямо сейчас вызвать всех причастных и устроить им допрос с пристрастием, просто для того, чтобы полюбоваться, как они крутиться начнут.
— Я верю, что вам удастся как-то обуздать людей, иначе и до беды недалеко.
— Какова же твоя вторая просьба, Таймас-батыр?
— Хочу просить, чтобы взяли вы с собой в ваше путешествие юношу. Он потомственный тархан рода Шайтан-Кудей и вскоре предстоит ему вести за собой людей. Вот только горяч Юлай без меры, если нрав свой не обуздает, то приведет свой народ не к процветанию, а прямиком в остроги. Вот я и хочу, чтобы при вас, ваше высочество, Юлай Азналин побыл, хотя бы некоторое время, — пока я размышлял, на кой хрен мне уперся башкирский парень в свите, Таймас продолжил. — Я могу его позвать, чтобы представить вашему высочеству? — я только кивнул, а что еще делать, к тому же просьба не то чтобы слишком уж невыполнимой была. Таймас тем временем быстро вышел и зашел обратно в комнату с тем самым пареньком, которого за распределителя местных хором подписали, когда на подворье въехали и пребывали в растерянности. — Вот этот юноша, о котором я говорил, — я лишь махнул рукой, подтверждая, что Таймас спокойно может заводить в кабинет башкирского парня.
— Адам Васильевич, будь другом, устрой юношу, — Олсуфьев был как всегда безукоризненным, а Таймас тут же начал откланиваться. Ладно, завтра посмотрим, что к чему, тем более, что быть нянькой я не устраивался.
Глава 14
— Как ты думаешь, Василий Никитич, Великий князь все еще в Уфе находится, или же уже несется сломя голову к Екатеринбургу? — Брылкин выглянул в окошко быстро ехавшей дороге, внимательно разглядывая пыльное облако, появившееся в поле его зрения, когда карета чуть наклонилась на повороте. — Мы никак не можем его догнать, а это, знаете ли, можно за знак Свыше принять, может быть, нам и не следует его догонять?
— Это в тебе, Иван Онуфриевич, старческое брюзжание знак подает, что такие путешествия уже не для таких старых перешников, как мы с тобой. Да что ты там такого углядел, просто не отлипнешь от окна? — Татищев раздраженно посмотрел на своего спутника. За эти дни они настолько надоели друг другу, что с трудом держались себя в рамках приличий не начиная ссориться по пустякам.
— Да сдается мне, что кто-то нас нагоняет, не щадя коня, — задумчиво ответил Брылкин, не отреагировав на подначку Татищева про старых перешников. — И дай-то бог, что это не разбойники какие. Вот что, Василий Никитич, давай-ка вооружимся, чтобы в случае нападения преподать этим татям хороший урок, такой, чтобы до конца жизни запомнили.
— Это ты, Иван Онуфриевич хорошо подметил, уж позволить себя грабить безнаказанно — это совсем последнее дело, — и Татищев вытащил из-под сиденья коробку, в бархатном нутре которой хранился прекрасный пистолет вместе со всеми принадлежностями для заряжения. Руки помнили, как это делается, и Татищев принялся оснащать пистолет, практически не глядя на то, что он делает. Брылкин, сидящий напротив, деловито снаряжал уже второй пистолет, первый, заряженный, лежал рядом с ним на сиденье.
Облако пыли приближалось к карете. Возница, увидев то же, что и Брылкин, решил уйти от явной погони, и хлестнул лошадей, которые понеслись с удвоенной силой. Пассажиров в карете начало болтать, как на корабле в шторм.
— А ну не гони, окаянный! — заорал Брылкин, умудрившись несколько раз стукнуть кулаком в стенку кареты, чтобы возница его услышал. — Запорю, сволочь!
Если возница и услышал его окрик и стук, то предпочел сделать вид, что все потонуло в грохоте копыт. Ситуация стала абсурдной в том плане, что пассажиры рисковали не дожить до встречи с предполагаемыми бандитами и свернуть шеи, находясь в карете.
Татищев сумел открыть окно, высунуть в него руку с зажатым пистолетом и выстрелить в воздух. Вот этот звук возница прекрасно услышал. Как услышали его кони, которые, хоть и испугались, но, вместо
