Великокняжеский вояж - Олеся Шеллина
— Может быть, вы еще слишком молоды, чтобы забеременеть? — Гертруда прекрасно понимала причину расстройства своей молодой госпожи, но, тем не менее, благодарила Богородицу за то, что та отодвигает момент зачатия, потому что не все женщины выживали при родах, а с недавних пор у нее грудь сжимало от плохих предчувствий. Хотя, скорее всего, она себя накручивала, и сама понимала это, но справиться со своим чувством не могла.
— Молодость никогда не была отговоркой для неспособности обеспечить трон наследником, — Мария подняла бледное лицо от подушки. — Я не могу так навредить Петру.
— А что вы можете сделать, ваше высочество? Что? Если Господь не дает пока вам ребенка, значит, так надо. И потом, вы подумали, что в этой поездке может случиться много всякого. Будет лучше, если вы скинете дитя? — Гертруда раздраженно встряхнула платье.
— Нет, не лучше, — Мария встала с отвращением глядя на кровавое пятно. — С этим надо что-то делать. Я не могу все время сидеть в своих комнатах, и носа не показывать наружу.
— Но так делают все знатные дамы, — Гертруда сочувственно посмотрела на Марию.
— А что делают не знатные дамы? Ведь та ж служанка не может не пойти работать из-за женских недомоганий.
— Ваше высочество, ну зачем вам знать это? — Гертруда сложила руки в молитвенном жесте. Ну что за неугомонная девчонка. Да еще и Великий князь только и делает, что поощряет жену, а не велит, как многие мужчины его положения не лезть в мужские дела.
— Что значит, зачем? Чтобы не стать затворницей собственного тела. Раз я не в состоянии зачать дитя, то должна как-то по-другому помогать моему супругу, а не сидеть в четырех стенах, стеная о тяготах женской доли, — Мария решительно накинула на себя тяжелый парчовый халат и подошла к двери. — Мне нужно, чтобы кто-нибудь передал его высочеству, что я хочу с ним поговорить, — обратилась она к гвардейцу, охранявшему дверь в ее временные покои.
— Как прикажите, ваше высочество, — и гвардеец кивнул второму, стоящему вместе с ним на часах. Второй гвардеец подвинулся так, что перекрыл полностью проход к двери, в то время как тот, к кому обратилась Мария, быстро пошел искать его высочество, чтобы передать слова княгини.
— Вы хотите говорить о таких вещах с мужем? — Гертруда прижала руки ко рту. — Вы с ума сошли, ваше высочество.
— А с кем мне еще говорить, если ты со мной говорить отказываешься? — парировала Мария, меряя шагами комнату.
— Но вы понимаете, что говорить о таких вещах с мужчинами — это просто немыслимо, просто немыслимо!
— О чем говорить с мужчинами немыслимо? — дверь открылась неслышно, и голос Петра стал для обеих женщин полной неожиданностью.
— Гертруда, выйди, — глядя на мужа, тихо приказала Мария.
— Но, ваше высочество...
— Вон поди! — Мария даже слегка повысила голос, все еще глядя на мужа, и не обращая на бледную Гертруду, которая сделала книксен перед Петром и выскочила из спальни.
— Что случилось? — Петр нахмурился и смотрел на нее с беспокойством. Мария не знала с чего начать, внезапно осознав, что ее бравурная смелость куда-то делась, и сейчас Мария испытывала неловкость. Почти минуту она молчала, затем подошла к кровати и откинула одеяло, продемонстрировав простынь, которую Гертруда так и не успела сменить.
— Вот, — она указала на простыни рукой.
— Понятно, — Петр продолжал хмуриться. — Так что нельзя со мной обсуждать?
***
С утра у меня снова состоялся непростой разговор с Таймасом Шаимовым, которому я пытался внушить мысль, что, если башкиры будут не просто кого-то пасти на обширных пастбищах, которые подвергаются постоянным нападкам со стороны разных личностей, а конкретно разведут тонкорунных овец и баранов, да еще и в идеале поставят несколько мануфактур, на которых шерсть будут перерабатывать в отличного качества сукно, то никто их с земель сгонять не будет, если они сами не начнут лошарить и продавать их каждому, кто красиво говорить начнет. К концу визита башкирского тархана я пообещал за свой счет отправить парочку самых умных и ответственных башкир в Англия, чтобы они посмотрели, как все должно быть устроено, и принять уже решение о том, а кто они такие: кочевой народ без особых обязательств, или полноправные члены российского общества. А в ответ на его бурчание я указал на Тевкелева и спросил, а чем, собственно, башкиры от татар отличаются? На этот вопрос он ничего не смог мне ответить. Я добавил, что, если они согласятся попробовать, то Уфа превратится в центр земель башкир, а в перспективе центром губернии, и что здесь будут сформированы воинские части, возможно, что и из башкир, которые себя не увидят в роли заводчиков скота, в роли заводчиков лошадей для кавалерии, и в роли работников мануфактур. Тогда он попросил время, чтобы все обдумать. Я ему дал сутки, потому что дольше торчать в Уфе я был не намерен.
Как только Шаимов убрался, пришел Неплюев и нудно начал спрашивать о том, что я собираюсь с ним делать. Я его послал, потому что ничего я пока не решил, слишком много вопросов скопилось. И флот надо все-таки поднимать, и здесь обустраиваться. Все зависело теперь от ответа башкир. Если они согласятся и согласятся полностью соблюдать российское законодательство, то у меня высвободятся нереализованные промышленники для освоения Африки, от там им будет где развернуться. Надо бы Флемма напрячь, чтобы не расслаблялся и ускорился в изучении различных заболеваний и мер борьбы с ними. Особенно меня интересовали: чума, малярия и холера. Когда мы уезжали, я дал ему строгий наказ к моему возвращению разработать адекватные меры профилактики от завоза и распространения этой заразы. Антибиотики пока не придумали, и еще долго не придумают, просто нет таких возможностей пока. Хотя нужно подтолкнуть химиков, чтобы они совместно с физиками о новом оборудовании подумали. Но это в перспективе, а пока мы можем только не допустить эти бичи всех народов. С оспой все более-менее нормально идет, Флемм даже уговорил нескольких гостящих у Елизаветы принцесс прививку сделать. Как уж он их уговаривал, я не в курсе, но дело он свое сделал. А в Росси, после того как он все-таки упросил Елизавету привиться, это становилось модным
