Алекс Орлов - Особый курьер
Не зная, что сказать, Джек замолчал. Молчала и его новая знакомая. Она откровенно рассматривала Джека, и от этого ему было немного не по себе.
Раздались хлопки, Джек оглянулся. Это аплодировали певице. Она поднялась со своего многострадального стула и поклонилась публике, сохраняя на лице брезгливую улыбку.
– Вам нравится Нона? – услышал Джек.
– Что, простите?
– Я говорю о Ноне… О девушке, которая пела. Она вам понравилась?
– Мне трудно судить об этом – в зале слишком темно.
– Да, – грустно кивнула Биркс, – темно и сыро.
– Может, чего-нибудь закажем? – предложил Джек. Необычное поведение Биркс ставило его в тупик. Она казалась странноватой, но нельзя было исключать, что жители этого города все такие.
– Мне ничего не нужно. У меня еще остался коктейль… – покачала головой Биркс и потянула через трубочку черную, как деготь, жидкость.
– Тогда я закажу что-нибудь для себя. Хорошо?
Биркс только пожала плечами. Джек привстал и хотел пойти к стойке, но смешивавший напитки человек остановил его жестом, показывая, что подойдет сам.
– Он сейчас подойдет, – непонятно зачем пояснил Джек, и девушка улыбнулась.
– Вы к нам надолго, Джек? – спросила она и положила свою ладонь на запястье Джека.
– Нет, только на пару дней, – смущенно ответил он, не зная, как себя вести. Он не боялся девушек, и одно только прикосновение не могло его смутить, однако Биркс вела себя совершенно непонятно. Ее прикосновение было таким нежным и она смотрела на Джека так открыто, что он просто молчал.
– Если вам это неприятно, Джек, я сейчас же уберу руку, – сказала девушка.
– Нет-нет, Биркс, пожалуйста.
– Я ведь вам уже говорила, что у нас не особенно любят касаться друг друга, а вы в момент знакомства подали мне руку. И когда я до нее дотронулась… – Девушка замолчала, потому что подошел бармен.
– Привет, Биркс, – поздоровался он с девушкой. – Здравствуйте, молодой человек, я рад, что вы зашли в наше заведение. Вообще-то у нас не принято обслуживать в зале, но для гостя я сделаю исключение. Что вы хотите заказать? Имбирное пиво, коктейль «Сарацин» или легкий «крем-оранж»?
– Пиво и «оранж», – сделал выбор Джек, не вполне представляя, что скрывается за названием «крем-оранж».
Бармен ушел, и почти в тот же момент со сцены снова зазвучала музыка. Джек подумал, что вернулась певица, но это была уже танцевальная пара – мужчина и женщина в ультрамариновых обтягивающих трико.
– Вам нравятся танцы, Джек? – спросила Биркс, потягивая свой коктейль.
– Не знаю, – пожал плечами Джек. – Я в этом мало что понимаю… А что за коктейль вы пьете? Он такого странного цвета.
– А я его вовсе и не пью. Это вам только кажется, – ответила Биркс и крепко сжала руку Джека. Так крепко и страстно, что по его телу пробежала легкая дрожь.
– О, Джек, какой вы чувственный, – шепотом произнесла девушка.
Бармен принес заказ.
– А вот и я. Ваши напитки, мистер. – С этими словами он поставил перед Джеком два высоких бокала. Один из них был наполнен мутноватой, почти бесцветной жидкостью, а второй – некоей молочной субстанцией, которая кипела, выбрасывая на поверхность целые хлопья белоснежной пены.
– Это «крем-оранж»? – спросил Джек, указывая на пенящийся напиток.
– Вы задаете слишком сложные вопросы, мистер…
– Холланд, – подсказала Биркс.
– Мистер Холланд, – закончил фразу бармен и, еще раз поклонившись, ушел.
– Почему он так странно разговаривает? – спросил Джек.
– А, – махнула рукой Биркс, – не обращайте внимания. Пейте свое пиво, а то скоро придет Зломин и мне придется разговаривать, а это так неприятно.
– Кто это – Зломин?
– А вон он уже идет, – кивнула девушка на неясный силуэт, уверенно пробиравшийся между тесно стоявшими столами.
Зломин оказался высоким, худым и слегка сутуловатым парнем, в руках он нес большой ящик, прикрытый плотной тканью.
– Привет, Биркс, – буркнул Зломин и сел, не обратив на Джека никакого внимания.
– Что принес сегодня?
– Грызуны, – отозвался Зломин. Он поставил ящик на стол и откинул ткань.
– О, какие они оживленные! – обрадовалась Биркс и даже отпустила руку Джека. – Какая прелесть! Вам они нравятся, Джек?
– Да, нравятся, – признался Джек, разглядывая белых мышей. Их было не меньше полусотни, и они находились в постоянном движении. Бегали, подпрыгивали и забирались друг на друга, чтобы просунуть сквозь прутья клетки свои любопытные носы. И все они напоминали Джеку маленькую Кисси с одной лишь разницей – эти мышки были значительно упитаннее.
– Твой Глокус будет доволен, – сказал Зломин, легонько постукивая пальцами по клетке и привлекая внимание грызунов.
– Кто такой Глокус? – спросил Джек.
– Это лучший друг Биркс, – пояснил Зломин.
– Глокус – мой удавчик, – добавила Биркс, увлеченно рассматривая чистеньких грызунов. – Очень хорошо, Зломин. Что я тебе должна за это чудо? Ты хочешь секса?
– Нет, это слишком примитивно. Я рассчитываю на долгую беседу.
– Полчаса.
– Сорок минут.
– Хорошо, я согласна. Приходи сегодня вечером, и тогда…
– Нет, Биркс, – страстно зашептал Зломин, и на его лбу проступили крупные капли пота, – я хочу беседу прямо сейчас, за этим столом, и чтобы он, – Зломин кивнул на Джека, – видел все это.
– Да ты чокнутый извращенец, – скривилась Биркс.
– Может быть, – улыбнулся Зломин, – но этих мышек могу тебе поставить только я.
– Послушай, ты же знаешь, какое у меня красивое тело, какая атласная кожа. Секс со мной приятен и незабываем.
– Нет, Биркс, – сухо сказал поставщик мышей и положил руку на клетку с товаром. – Или беседа прямо сейчас и при нем, или ничего.
Зломин испытующе посмотрел на Биркс, и та, сделав глоток своего черного коктейля, подняла глаза на Джека:
– Надеюсь, вы останетесь как свидетель. Вы же видите, как это для него важно.
– Я согласен, – сказал Джек, все еще не понимая, чего от него ждут.
Биркс сосредоточилась и с минуту молча смотрела перед собой, а Зломин ежесекундно облизывал губы и разрабатывал пальцы, словно собирался играть на рояле.
За спиной Джека, на сцене, продолжался танцевальный номер. Мелодия, сопровождавшая выступление артистов, была унылой и однообразной, как скрип колеса. Ее звуки царапали Джека по позвоночнику и создавали ощущение дикого дискомфорта в обществе непонятных людей, коробки с белыми мышами и с кипящим молоком, которое почему-то называли «крем-оранж».
Биркс глубоко вздохнула и положила ладонь на гладкую поверхность стола, а затем стала медленно двигать ее в сторону Зломина.
Джек удивленно следил за этой непонятной пантомимой, чувствуя, что присутствует при каком-то важном, но неприличном действии. Пальцы Биркс и Зломина переплелись, их взгляды стали влажными и переплелись так же, как и их руки.
– Говори, – сказал Зломин.
– Что говорить? – безжизненным голосом спросила Биркс.
– Рассказывай четвертый стих из Вервальда.
Чтобы снять неприятное впечатление, Джек решился попробовать бурлящий напиток. И выяснилось, что это было охлажденное молоко с ванильным сахаром, а извержение углекислого газа производил маленький генератор, приклеенный к самому дну стакана.
После нескольких глотков Джек ощутил в желудке приятное тепло, и это говорило о том, что в «креме» содержался алкоголь.
На дивном берегу, под солнцем Мира Ликета, —
зазвучал голос Биркс. Он принял новую, певучую и торжественную, окраску, и Джек невольно стал вслушиваться в эти слова.
Живет Вервальд, послушный ветру с севера,Своим крылом он укрывает путникаИ нагоняет тучи, если в гневе он.
От волнующего звучания стихов глаза Зломина закрылись, голова откинулась назад, и из-под тонких, подрагивающих век покатились слезы.
А Биркс продолжала декламировать и выглядела ничуть не лучше Зломина.
А если я приду и стану возле молота,То взмах его найдет опору твердую.
«Подумать только, и весь этот спектакль из-за полуящика мышей для ее удава», – подумал Джек, мысли которого под влиянием коктейля приобрели какую-то необыкновенную ясность.
Во мне одном, в моих движеньях, быстрой поступи…
Казалось, Биркс говорила так громко, что все вокруг должны были бы обернуться.
Джек осторожно оглянулся, но не заметил ни одного любопытного. Все посетители кафе были заняты только своими делами, и лишь некоторые смотрели на сцену, где новая пара танцовщиков изображала влюбленных змей.
Все происходившее вокруг Джек воспринимал как в тумане. Множество чужих лиц, отражавших непонятные ему эмоции, переплетенные пальцы, запрокинутые головы, тяжелое дыхание.
