Алекс Орлов - Особый курьер
Это были чужие лица – все, кроме одного, освещенного огнями барной подсветки. Перебитый нос, несколько заметных шрамов, напряженная поза и глаза, стригущие полумрак зала. Джек узнал его – это был Энрике Коррадо.
66
Такси Джека Холланда было безвозвратно потеряно. Гонка потеряла всякий смысл, и Энрике хотел уже выйти на ближайшем перекрестке, но передумал.
– Где здесь самое людное место?
– На Главной площади.
– Давай туда.
Как оказалось, Энрике не ошибся. Едва только его такси выехало на площадь, как им навстречу проехал автомобиль, на котором уезжал Холланд. Машина была без пассажира, и Энрике понял, что он на правильном пути.
– Теперь езжай вон туда, где толпятся какие-то придурки, – указал он.
– Это кафе «Бумба». Там собираются психофаги.
– Кто-кто?
– Психофаги. Они поглощают психические бактерии и утверждают, что видят мир изнутри.
– Пусть поглощают что хотят. Мне это не мешает, – усмехнулся Энрике.
Машина остановилась возле «Бумбы», и, расплатившись с таксистом, он выбрался на тротуар. Покосившись на группу молодежи, толкавшейся у входа в кафе, Энрике неспешно двинулся прямо на них.
От гангстера исходила такая угроза, что молодые люди сразу расступились и отошли подальше, чтобы даже случайно не коснуться этого человека, заряженного смертельно опасными флюидами.
То, что Энрике увидел внутри, ему не понравилось.
Здесь пахло сумасшедшим домом – отделением для тихопомешанных. Эта атмосфера была ему хорошо знакома. Еще мальчишкой он посещал лечебницу для душевнобольных, где находился его дядя Мануэль.
Эти посещения происходили каждое второе воскресенье месяца, и всякий раз мать поднимала Энрике очень рано. Потом дядя Мануэль умер, и визиты в лечебницу прекратились.
«Не самое лучшее место, чтобы стрелять в Холланда», – подумал Энрике и, плохо ориентируясь в полумраке, двинулся в сторону светящегося бара.
Слабые светильники позволяли видеть ряды бутылок и самого бармена, встряхивавшего шейкер в такт звучавшей со сцены музыке.
«Да она, кажется, поет…» – определил Энрике, заметив, что сидящая на сцене девушка шевелит губами.
Подойдя к стойке, он присел на высокий стул и, взглянув на бармена, сделал заказ:
– Чего-нибудь легкого.
– «Крем-оранж»?
– Давай, – махнул рукой Энрике и незаметно дотронулся до пистолетов. Царившая в кафе атмосфера не позволяла расслабиться.
– Ваш заказ, мистер, – сказал бармен.
– Что это такое? – удивился Энрике, глядя на извергающий пузыри напиток.
– Ничего страшного, мистер, это просто углекислый газ.
– Ну, если только это… – Энрике пожал плечами и сделал осторожный глоток.
«Мороженого какого-то намешали, – решил он, оценивая вкусовые качества напитка, немного отпил, потом еще – «крем-оранж» таял во рту и приятно разогревал горло. – Э, да меня повело, – отметил Энрике, глядя, как расплываются стены, столы, стулья, люди и их лица. – Нужно собраться. Собраться немедленно и больше не пить эту дрянь».
Он отодвинул бурлящий стакан и, стараясь сконцентрироваться, начал всматриваться в лица посетителей.
Вот толстяк с трясущимися губами держит за руку девицу с выбритой головой. Девица что-то быстро говорит и гладит руку толстяка. Видно, что парню приятно.
А вот другая пара. Она черноволосая с четкими и выразительными чертами лица. Он похож на кузнечика – худой и высокий. Бедняга сидит на стуле в неудобной позе, и его колени упираются в крышку стола. Эти двое тоже соприкасаются руками. Девушка что-то то ли поет, то ли рассказывает, а ее партнер едва не исходит слюной. Его голова мелко трясется, а слюнявые губы кривятся в торжествующей улыбке.
«До чего поганая публика!» – покачал головой Энрике.
– Что-нибудь не так, мистер? – спросил бармен.
– Да здесь все не так, – буркнул гангстер.
– То есть?
Но Энрике, не ответив, снова уставился на парочку в темном углу. На их столе громоздился какой-то ящик, а напротив ящика сидел еще один человек.
«Третий лишний, – усмехнулся Энрике. – И скорее всего, извращенец».
Неожиданно «лишний» обернулся, и Энрике показалось, что это лицо ему знакомо. Он осознавал, что знает этого человека, однако принятый внутрь «крем-оранж» мешал вспомнить, кому принадлежало это лицо – врагу или другу.
Человек тоже узнал Коррадо и, выхватив оружие, сразу ответил на все его вопросы.
«Это же Холланд!..» – вспомнил он и прыгнул в сторону, избегая верной пули.
67
Разбитая бутылка разлетелась брызгами стекла и алкоголя, но самому Коррадо удалось улизнуть. Джек сделал поправку и выстрелил еще раз, целясь в торчащие ноги, но пуля снова прошла мимо.
Несколько человек выскочили из-за столов и, громко крича, побежали к выходу. Следом за ними с некоторым опозданием закричали и остальные, однако как-то лениво, неохотно.
«Наверное, на них тоже действует «крем-оранж», – подумал Джек, ловя на мушку неясный силуэт Коррадо.
Раздался выстрел, затем чей-то крик, и посыпалась посуда.
Коррадо перебежал за колонну, и через секунду в сторону Джека полетели пули. Они застучали по стене, отбивая куски штукатурки, и по спинкам стульев, расщепляя дорогое дерево.
Коррадо суетился, спешил, судя по всему, на него тоже подействовал крепкий коктейль.
– Не видать тебе часов, гад, – сказал Джек и, как только Коррадо сделал паузу, поднялся над столом и выстрелил в выглянувшего из-за колонны гангстера.
Пуля ударила в колонну, в лицо Энрике брызнула бетонная крошка. Он выругался и сделал несколько выстрелов вслепую.
Неожиданно на сцену выскочила танцовщица. Она заметалась, громко крича, ей на помощь поспешил ее партнер. Энрике выстрелил, и танцовщик упал, обрывая портьеру.
Несмотря на шум и крики, некоторые парочки продолжали сидеть как ни в чем не бывало на своих местах. Они были так увлечены друг другом, что ничего не замечали. Коррадо не жалел патронов, шальные пули сбивали застывших в экстазе любовников и вспарывали белоснежные скатерти на столах.
Из тьмы звучала музыка печальней плачаИ трубный звук Эйхора ей вторил с ледяных вершин…
«Пряталась бы под стол, дура», – подумал Джек.
Коррадо выстрелил еще раз, и раненый Зломин упал на пол рядом с Джеком.
В миг последнего страдания он удивленно смотрел перед собой, не осознавая, что пришла смерть. Он умирал счастливым.
– Холланд, выходи! – закричал Коррадо.
– На кулачный бой? – отозвался Джек.
Он подумал, что Коррадо решил сразиться в честном бою, однако это была просто хитрость. Определив по голосу местонахождение Джека и поменяв позицию, гангстер снова открыл огонь.
Первая же пуля обожгла Джеку висок, и горячая кровь потекла по щеке.
Коррадо выстрелил еще раз, и ящик с белыми мышами грохнулся на пол. Его дверца распахнулась, перепуганные грызуны рванулись к выходу, отчаянно пища и давя друг друга. На какой-то миг Джек забыл обо всем, было ужасно смешно наблюдать за пробивавшимися к выходу мышами. Они были так похожи на людей.
– Холланд! – снова позвал Коррадо.
Джек не ответил.
– Эй, Холланд, ты где?
С улицы послышались звуки сирен.
– Полиция! Скорее сюда! Полиция! – откуда-то из-за стойки заголосил бармен.
– Холланд, пора сматываться! – последний раз крикнул Коррадо и побежал к черному ходу. В какой-то момент, когда он стал виден как на ладони, Джек вскинул пистолет и выстрелил.
Коррадо вскрикнул и, словно споткнувшись, полетел вперед. И хотя Рафтер обещал, что его «сабальер» смертелен, Джек услышал, как Коррадо хлопнул дверью черного хода.
– Ушел, гад, – произнес Джек, и в этот момент в кафе ворвалась полиция.
Понимая, что ненужных вопросов лучше избегать, Джек вложил свой пистолет в руку Зломина и благоразумно отполз под стол, к ногам Биркс.
Девушка продолжала сидеть на месте и, постепенно приходя в себя, удивленно таращилась на полицейских.
– Кройн, идите сюда! Здесь тело одного из преступников! – услышал Джек голос полицейского. Луч фонаря прошелся по ногам Джека и замер на трупе Зломина.
– Бармен, вы можете опознать этого человека?
– Нет, мистер полицейский, из стрелявших я видел только одного. Это был человек с обезображенным лицом и белыми зубами.
– То есть с зубами, не покрытыми лаком?
– Да. Я сразу понял, что этот человек приезжий.
– Почему вы не позвонили в полицию, как только увидели приезжего?
– Но разве это обязательно? Разве есть такой закон? – Бармен оправился после шока и начал дерзить полиции.
– Локк-Аут, поди-ка сюда. Ты у нас знаток законов.
По полу зашарил еще один луч фонаря, затем послышался густой баритон Локк-Аута:
– Кому тут права разъяснить?
