Москит. Том I - Павел Николаевич Корнев

— Думаешь, Рейс мало нагрешил? — хмыкнул я. — А ты просто на роль козла отпущения лучше всего сгодилась. Ничего личного. Наверное.

Юлия Сергеевна надолго замолчала, потом уже совершенно спокойно спросила:

— И что ты собираешься делать?

С улицы так и не доносилось ни криков, ни отголосков сирен, я встал с кровати и выглянул в окно. Там — тишина и спокойствие. Кумушки и те давно разошлись.

— Не хочется оказаться замешанным в убийстве полицейского чина, — осторожно произнёс я некоторое время спустя, подув на обожжённую руку. — Оправдать — оправдают, но житья потом точно не будет.

— И вся подноготная выплывет, вся эта грязь... «Новинское время» как пить дать тиснет статейку с каким-нибудь гадким заголовком! Меня родные поедом съедят! Домой отзовут, а я не хочу. Понимаешь? Не хочу!

— Не о том беспокоишься, — подлил я масла в огонь. — Могут ведь решить, будто этот типчик захотел выслужиться и в нарушение всех регламентов явился сюда произвести арест убийцы, а я его того… на тот свет спровадил. Алиби у тебя на сегодняшнее утро есть?

Юлию Сергеевну затрясло, и она обхватила себя руками, нехотя признала:

— Да какое ещё алиби с моей простудой? Весь день в кровати провалялась. Одна.

Вот это «одна» прозвучало с некоторым даже укором, но развивать тему барышня не стала, нервно вскочила с кровати и окинула взглядом учинённый разгром. Вновь посмотрела на изуродованный труп, и девичье лицо едва ли не позеленело. Юля подскочила к окну и высунулась наружу, принялась жадно вдыхать уличный воздух.

— Сможешь избавиться от тела, если решим не звать полицию? — спросила она, отдышавшись.

Вопрос неожиданностью не стал, и всё же я помедлил с ответом, для виду поколебался и лишь после этого уже без всякого лицедейства испустил тяжёлый вздох.

— Попробовать можно.

— Попробовать?! — Юлия Сергеевна резко развернулась от окна и спросила: — А если нас поймают?

— Если всё хорошо продумаем — не поймают.

— Всякое может случиться! Если мы попадёмся — что тогда?

Я с показной беспечностью пожал плечами.

— Ну, в версию о самообороне тогда точно не поверят. Но и так совсем не факт, что наши объяснения правдоподобными сочтут.

Барышня закусила губу и вновь приложила в припухшему глазу кружку.

— И ты готов рискнуть?

— Готов. А ты?

— Не знаю.

— Решай быстрее. Заявлять о нападении имеет смысл, пока не остыло тело!

Юля поморщилась.

— И как мы сделаем это? Как избавимся от трупа?

— Вопрос на миллион, дорогая! А ты что думаешь?

Никаких толковых предложений на этот счёт я от барышни не ждал, но та сумела удивить.

— У нас в кладовке стоит сундук! — заявила она. — Можем закрыть в нём тело, отвезти на вокзал и оформить почтовым отправлением! Я читала про такое в книге!

Я для виду досадливо поморщился.

— Давно посылок не отправляла? Не знаю, как раньше, а с последним усилением режима разве что содержимое бандеролей не проверяют, а паспорт требуют абсолютно у всех!

— Ну, тогда даже не знаю…

— Да нет, сундук — это хорошо. Туда точно тело войдёт?

Юлия Сергеевна судорожно сглотнула, но присутствия духа не потеряла и подтвердила:

— Точно!

— Показывай!

Сундук и в самом деле оказался достаточно вместительным, чтобы получилось упрятать туда покойника, предварительно не разделывая его на части в ванне.

— Сам от тела избавлюсь, — решил я. — Попрошу знакомого перевезти вещи, а что там дальше будет, тебе лучше не знать. Только для начала в комнате порядок навести нужно.

Юля покачала головой.

— Для начала тебе придётся раздеться.

От изумления у меня чуть глаза на лоб не полезли.

— Чего?!

Барышня перехватила мой взгляд и тяжко вздохнула.

— У тебя рубашка кровью забрызгана, балда! Снимай — застираю, пока не поздно!

И точно — на белой ткани явственно выделялись красные пятна, обнаружились они и на брюках. Юля взялась замачивать одежду в холодной воде, а я с совком и веником стал избавляться от осыпавшейся с потолка побелки и стеклянного крошева, заодно отыскал пулю. Потом сбегал на кухню за бумажным пакетом, подцепил карандашом за спусковую скобу и убрал в него револьвер, выкрутил из патронов цоколи взорванных электроламп и вынес их в коридор вместе с останками радиоприёмника.

Полоскавшая в ванне мою одежду Юля выдала ведро и тряпку, я отправился замывать пол от не успевшей засохнуть крови. С обугленным паркетом ничего сейчас поделать было нельзя, положил на это место сшитый из разноцветных лоскутов коврик.

— Вылей, — попросил я барышню, поставив рядом с раковиной ведро, вода в котором стала бурой от крови, и направился за сундуком, но только шагнул из ванной комнаты в коридор, как распахнулась входная дверь.

Внутри всё так и оборвалось, а дальше послышался удивлённый возглас:

— Ой!

Резко обернулся, а это Настя своим ключом дверь отперла, стоит и пялится на меня, будто на чудище лесное.

— Юля! — позвал я, невольно впав в ступор. — Выйди!

Ну в самом деле — тут что ни сделай, только хуже станет. Мало того что в одних трусах посреди чужой квартиры застукали, так ещё и не в интрижке с представительницей дворянского сословия дело, ставки куда как выше! У нас тут мёртвый полицейский в комнате лежит!

В комнате! Точно!

Я вознамерился закрыться там, но, прежде чем успел сдвинуться с места, из ванной комнаты выглянула Юлия Сергеевна.

— Чего ещё?! — уставилась она на меня, потом заметила так и стоявшую в дверях соседку и глубокомысленно протянула: — О-о-о!

— Юля! Что здесь делает этот… этот…

Настя от возмущения и абсурда происходящего даже дар речи потеряла, а вот Юлия Сергеевна за словом в карман не полезла.

— А сама как думаешь? — с истеричными нотками выкрикнула она, а после повысила голос и того больше: — Или у тебя много знакомых абсолютов?!

— Ой, — вновь пискнула Настя, отступая за порог. — Я ещё погуляю тогда. Хорошо?

— Уж будь так любезна, — ледяным тоном произнесла Юлия Сергеевна, а только лишь за её подружкой закрылась дверь и клацнул замок, зашлась в приступе беззвучного истеричного смеха.

Я бы тоже