Александр Тамоников - Академия отморозков

Александр Тамоников

Академия отморозков

Все мы смертные, кроме вечно живых.

Пролог

N-й мотострелковый полк, дислоцирующийся недалеко от поселка Тугалы за Уральским хребтом. Расположение 8-й роты 3-го батальона. 31 декабря 2003 года, 23–10. Канцелярия ротного

Офицеры, расположившись за Т-образным столом, подняли по последней кружке, допивая литровую бутылку водки. Тост был краток:

— За тех, кого нет рядом!

Выпили, закусили тушенкой, закурили. Командир осмотрел подчиненных:

— Итак! Пора и к нашим дамам выдвигаться! Осталось решить, кто останется контролировать подразделение и поздравит личный состав после боя курантов!

Молодой лейтенант Катасов, один из взводных, протянул:

— Да что его контролировать, товарищ капитан? Бойцы у нас с понятием, ну, а если и решили старички водочки хлебнуть, то все одно выпьют. Смотри за ними или не смотри. За всем разве уследишь? В сортире, на очке, но примут. Главное, чтобы без шума. А за этим вполне может проследить и старшина, сержант Самонченко!

Ротный, капитан Илугин, спросил:

— У кого будут другие предложения?

На что подчиненные офицеры в один голос заявили:

— Да прав Семен! Первый Новый год вот так, что ли, встречаем? Посидим в компании жен где-то до двух, а потом можно и вернуться, посмотреть, что здесь за дела. А то и раньше. В час, например!

Ротный, выслушав подчиненных, ударил ладонью по столу:

— Значит, так! Сейчас строим личный состав, поздравляем его, затем идем к Пронозину. Отмечаем Новый год и возвращаемся в роту. После чего, Семен, — капитан указал на лейтенанта, что первым выступил после третьего тоста, — останешься в казарме до утра. Все равно холостой! Решение окончательное, обжалованию и обсуждению не подлежит.

Он повернулся к командиру первого взвода, старшему лейтенанту Пронозину:

— Позвони, Костя, домой, узнай, готовы ли наши благоверные принять своих мужей?

Офицер поднял трубку телефона. Набрал короткий номер внутригарнизонной связи. Задал вопрос, выслушал ответ, опустил трубку на место, доложив:

— Дома все готово. Дамы с нетерпением ждут кавалеров.

— Тогда стройте роту! Старшину ко мне!

Взводные вышли. И почти сразу в проеме двери канцелярии появился сержант Самонченко:

— Разрешите, товарищ капитан? Вызывали?

— Вызывал! Проходи, присаживайся.

Сержант опустился на стул, где до него восседал лейтенант Катасов, стараясь не смотреть на остатки офицерского застолья. Капитан проговорил:

— Короче, Дима, слушай меня внимательно!

Ротный проинструктировал старшину, предупредив:

— И смотрите у меня, гусары! Выкинете какой фортель, пожалеете!

— Могли бы и не говорить об этом!

Капитан повысил голос:

— Мне решать, сержант, что говорить, а что нет! Или за полтора года не уяснил это?

Старшина опустил голову:

— Извините, товарищ капитан! Сказал, не подумавши!

И тут же заверил Илугина:

— Но вы не беспокойтесь! Слово даю, праздник пройдет, как положено!

— Ровно в час отбой!

— В час? Может, подольше разрешите посидеть? Вон в седьмой роте до двух праздновать собираются!

— Это дезинформация. Приказом по полку отбой назначен всем на одно и то же время, а именно на час ночи! И пусть твои дружки-соседи не пи…т! Ясно?

Старшина вздохнул:

— Ясно! В час так в час!

Капитан продолжил:

— Офицеры роты после официальной части уйдут, так что весь контроль над состоянием дисциплины ложится на тебя, Самонченко. Но учти, либо я, либо кто-то из взводных, либо мы вместе можем вернуться в любое время, а позже Катасов будет нести службу ответственным до утра! Знаю, пить все равно будете. Но чтобы в меру и безо всяких наездов на молодых и покидания казармы! Опять-таки, мероприятия до часу. Затем лично построишь роту, проведешь поверку и отбой! Вопросы?

Сержант поднялся:

— Вопросов нет! Есть просьба, товарищ капитан!

— Выкладывай свою просьбу!

— Я все сделаю, как вы приказали, и рота отметит праздник как надо. В час личный состав будет в койках. Но мне и братьям Чекуриным отдельно в каптерке посидеть разрешите? Скоро на дембель, поговорим о своем. Из спиртного только бутылка шампанского, разве это питье для здоровых парней. Разрешите, а, товарищ капитан?

Выпитая водка умиротворительно подействовала на ротного. Он посмотрел на старшину и ответил:

— Ладно! Разрешаю! Но…

Сержант поспешил вновь заверить:

— Клянусь, все пройдет без ЧП! Спасибо, товарищ капитан!

— На здоровье!

В дверь просунулась голова дневального, солдата-первогодка:

— Разрешите обратиться, товарищ капитан?

— Что, рота построена?

— Так точно!

— Беги, передай, иду!

Капитан обернулся к старшине:

— Давай к личному составу, я следом!

Самонченко, на ходу натянув шинель, побежал по коридору казармы.

Илугин вышел к личному составу. Речь его была недолгой, поздравительной. Пожелав бойцам и в новом году успехов в боевой и политической подготовке, он распустил строй. Рота тут же ломанулась в подразделение, где в отсеке первого и второго взвода были уже накрыты столы.

Проводив офицеров, старшина вернулся в казарму и подозвал к себе товарищей-одногодков, заместителей командиров взводов, сержантов, братьев Чекуриных, Сергея и Василия:

— Так, мужики, тусуемся с толпой до часу. Вернее, до 0-45. Затем уборка отсека, поверка и отбой!

Сергей спросил:

— А мы?

Старшина улыбнулся:

— А мы, Серега, пойдем в каптерку, где и встретим, как положено, новый 2004 год!

— Ротный разрешил?

— Разрешил! Только предупредил, чтобы во время основного празднества шума не было. За этим надо следить!

— Проследим!

— Тогда давайте, командуйте!

Личный состав, за исключением военнослужащих, заступивших в наряд по роте, расселся за столами. Молодые с дальнего края, у пирожных с газировкой, старослужащие ближе к газовой печке и висящему под потолком телевизору, где шел концерт. У них, кроме газировки, были напитки и покрепче. Правда, не столько, чтобы расслабиться вволю. Стоя выслушали речь президента страны, трижды громко, по команде старшины, выкрикнули «ура», после боя курантов и гимна подняли кружки. Выпили. Кто газировку, кто дешевое вино.

Старшина внимательно следил за временем и личным составом. В 0-45 он поднялся:

— Все, пацаны, шабаш! Завязали с гулянкой! Духам убрать все со столов, расставив их в учебном классе. После чего построение здесь же на вечернюю поверку.

Старослужащие начали было роптать, но Самонченко быстро успокоил их:

— В час отбой! После него обещал вернуться ротный. А вы знаете его. Увидит кого не в кровати, мандец. Завтра с утра как пить дать устроит лыжный кросс километров этак на тридцать с полной выкладкой. Вместо полноценного выходного дня и увольнений. Вы этого хотите?

Никто, естественно, подобного развития событий, причем весьма реального, не желал, поэтому бойцы выполнили распоряжение старшины и уже в 1-05 лежали в своих двухъярусных кроватях, аккуратно сложив обмундирование на табуретах. Дневальные начали мыть пол. Выключив основное освещение и включив дежурное, ночное, Самонченко прошел к каптерке, у которой его уже ждали братья Чекурины. Он открыл дверь, и троица вошла в небольшое помещение, где так же, как и в казарме часом ранее, был накрыт стол. На троих. Сержанты, закрывшись, присели на стулья. Старшина достал из-за сейфа бутылку шампанского.

— Начнем с шипучки?

Сергей поморщился:

— Терпеть не могу эту газированную мочу ослиную!

— Так положено, Серый! Все же Новый год, а не День танкиста!

— Ну, наливай! Черт с ним! Немного можно!

Выпили шампанского, закурили. Говорили ни о чем, так, высказывая мысли, что сами приходили в голову. Правда, все они касались службы. Выкурив по сигарете и допив «Советское» полусладкое, закусили стандартной тушенкой.

Василий взглянул на брата:

— Че сидишь, Серег? Вытаскивай фляжку со спиртом! Пора разогреться как следует!

Сергей посмотрел на Самонченко:

— А не рано ли? Может, дождемся, пока офицеры прошмонают казарму. Ведь ротный обещал вернуться?

Старшина ответил:

— Обещал. Только не сказал, когда именно! И добавил, что Катасов останется в роте до утра.

Василий Чекурин пренебрежительно скривился:

— Нашел, кого шугаться! Летеха, наверняка, ужрется в задницу. Ему стоит пробку понюхать, и все, идет вразнос. Да и ротный пьян наверняка будет. А мы сидим с его разрешения! Так что, думаю, можно и спиртику глотнуть!

Старшина хотел уже согласиться, как в дверь ударили сапогом, и раздался сильно пьяный голос лейтенанта Катасова:

— Открывай, Самонченко, или я к чертям собачьим всю твою каптерку переверну!