Александр Гордиан - У черты
Инга сидела, глядя перед собой взглядом каменной горгульи. Бережно уложенный на заднем сиденье, икал, храпел и временами портил воздух прапорщик Скидоренко, пьяный до состояния клинической олигофрении. Иногда он распахивал мутные глаза, помавал руками и что-то невнятно бормотал. Глеб не понимал ни слова.
- Стой! – у девушки, наконец, прорезался голос. – Останови немедленно!
Глеб затормозил и осмотрелся. Лесополоса вокруг стала гуще, деревья склонялись к насыпи. Между камнями лезла упрямая трава. Под кронами было темно, день перевалил за половину, но ничего опасного Глеб не чувствовал. Так, общий недобрый фон. Все-таки отсюда до настоящей, не формальной Зоны еще полтора-два километра.
- Мальчики влево, девочки вправо, - Инга мгновенно исчезла в зарослях.
Глеб вышел на дорогу.
«Девочки вправо? – усмехнулся он. - Об этой проблеме я не подумал».
Смех смехом, а сколько ходоков отправились в мир иной со спущенными штанами! Нужно дать ей гранату, вот что. Глеб вспомнил, что гранаты у него нет, и вообще, с припасами и оружием полный швах, зато есть теперь Скипидар, Зона его прибери! Свалился на голову, незваный.
Инга вышла на дорогу, вытирая руки дезинфицирующей салфеткой.
- Я все понимаю, - сказала она. – Но объясни мне, как можно угнать машину с телом в багажнике?! Чем ты думал?
- Я не заглядывал в кузов! – ответил Глеб, стараясь не скатиться до оправданий. – Я же не угонщик, ей-богу. Откуда мне знать, куда заглядывать?
- Ладно, допустим!
Инга окинула местность цепким взглядом.
- Дай сигарету, Рамзес, - попросила она и, когда Глеб поднес огонек зажигалки (той самой, из «Харчо»), призналась. – Я чуть не обделалась, когда они тело нашли.
Девушка затянулась, раскашлялась и заискала куда бросить окурок, но ближайшая пепельница осталась на блокпосту. Рамзес отобрал у нее сигарету, потушил и вложил в пачку.
- Все к лучшему, - успокоил он напарницу. – Если бы не Скипидар, нас, может, и не пустили бы. Или содрали втрое, документы у нас ни к черту. Но продолжай...
- Да… допустим, ты не посмотрел. Но как этот оказался в кузове?
Она распахнула дверь, и Скипидар упал ей на руки, блаженно улыбаясь. Один ус торчал в сторону, второй присох к щеке, вымазанный чем-то неаппетитным. Девушка отвесила прапорщику брезгливую пощечину, чем привела его в состояние детской обиды. Скипидар задрожал лицом, готовый разрыдаться, и снова забылся.
- Очнись, животное!
Инга ухватила его за плечи и затрясла. Один погон с треском оторвался, жалко поник на длинной нитке.
- За уши нужно драть, - посоветовал Глеб. – Но не сейчас, позже. Сейчас положи его, пусть спит… Боком клади, захлебнется!
- Он на сиденье… как это?.. натошнил! - возмутилась американка.
«Ты еще в кузов не заглядывала», - подумал Глеб и запихал прапорщика обратно в «Хаммер».
- Очень даже понятно как оказался, - разъяснил сталкер. – Вешенские мужики вчера разобрали дом, где образовалась «жарка», и начали горилку жрать без продыха. Зачем его в «Хаммер» занесло – не спрашивай, не знаю. Кажется, они договаривались в Ясенево ехать, с мутантами воевать.
- Как это?.. дурдом! – подвела итог девушка. – Что теперь делать?
- Впереди пункт Бор - база голованов…
- Кого?!
- Так здесь ученых называют, - улыбнулся Глеб. – Участкового можно оставить там. Или ты предлагаешь бросить?
- А ты что предлагаешь?
- Я ничего не предлагаю, - сказал Глеб. – Я решаю. Садись в машину.
Инга опустила глаза, но Глеб успел заметить, что она повеселела. И в кабине вела себя на удивление смирно.
- Вообще-то, среди ходоков бросать своих в Зоне не принято, - нарушил молчание Глеб. – Но обо всех судят по отморозкам, типа Князя. Так?
- Примерно так. За Периметром думают, что здесь… как это?.. волчьи законы. Зачем ты гонишь?
- Благородство – это хорошо. Но мы планировали уйти с трассы задолго до Бора. Теперь придется делать крюк.
- Глеб, а если мы… не успеем?
- Нужно успеть! – отрезал Глеб и увеличил скорость.
С каждым метром, отмотанным вглубь Зоны, Глебу становилось все хуже, психологически и даже физически. Затекали размятые волшебными упражнениями мышцы, немели пальцы рук и ног. Снова начала гудеть как перегретый трансформатор голова. Впрочем, голова у Рамзеса болела всегда, реагировала на аномалии, на опасность, просто на Зону.
«Бывает! – философски отвечал Ворон на осторожные вопросы напарника. - У всех что-то болит, у тебя вот голова».
Зона приближалась, и переход, всегда дававшийся большими мучениями, в этот раз обещал запомниться особо. К прочему, опять появилось четкое ощущение неправильности, начали мучить неясные страхи, пустяковые, но изматывающие.
Инга включила сканер, но тревогу поднимала редко, с таким виноватым лицом, будто сама расставляла ловушки. Судя по бледному виду, девушка тоже чувствовала приближение Зоны, но, как и всякий новичок, отчета в этом не отдавала. Списывала на волнение.
За очередным поворотом – дорога начала сильно петлять - Глеб остановил машину.
- Что? – забеспокоилась Инга.
- Здесь начинается Зона.
Глеб резко побледнел, даже остатки желтых гематом, делавшие сталкера похожим на китайца, пропали.
- Здесь? – тихо спросила Инга. – Откуда ты?..
А Глеб просто знал! Все, что осталось позади, с тысячами монстров и сотнями аномалий, еще не окончательно стало Зоной, там еще боролись две реальности. Настоящая Зона начиналась здесь. Секунду назад щекотная волна пробежала по телу сталкера. Горло перехватило, засосало в желудке. Мир вокруг на секунду истончился, а потом вновь стал отчетливым как никогда раньше. В голове зашумело, и осталось только хлопнуться в обморок, чтобы посмотреть очередной сон-явление.
Глеб стремительно вживался в Зону. Он никому не рассказывал об этом процессе, и не сумел бы объяснить его. Не знал Рамзес таких слов, чтобы выразить свое состояние. Он словно проваливался в бездонную пропасть, сначала замирая от ужаса, потом находя в этом извращенное удовольствие. Он стремительно отрывался от человеческой сущности, примитивной рядом с грандиозным... нечто. Оно находилось рядом и, одновременно, в нем, Глебе. Равнодушное, пугающее, великое. И, если уж быть до конца откровенным, завораживающее. Я никогда уже не стану прежним, сознавал Рамзес именно в этот момент инфернального совокупления. Его попытки бороться начинались потом, когда он более или менее приходил в себя. Или когда выходил из Зоны, и первые часы и сутки радовался возврату к человеческому естеству.
Глеб знал по опыту, что Зона распознает и примет его, включит в собственную инфосферу, что-то вроде подпольной сталкерской сети, но на порядок сложнее. Настолько сложнее, что человечьим разумом невозможно не только понять, но даже осознать происходящее. Как жук, ползущий по футбольному мячу, не в состоянии понять почему мир перевернулся вверх тормашками и в чем смысл этого полета.
- ...Глеб!
Рамзес поймал себя на том, что уже несколько минут сидит, вцепившись в руль белыми пальцами.
Инга закричала в ухо:
– Глеб, что с тобой?
– Не Глеб. Рамзес! – поправил ее сталкер. – В Зоне принято использовать позывной. Отчетливо?
- Да… Рамзес.
- Твой позывной?
- Ну… - девушка провела ладонью по волосам, слабо улыбнулась. – Допустим, Стриж. Пойдет?
«Стриж, огонь!..» - вспомнил Глеб.
- Пойдет. Главное, не больше двух слогов, иначе сократят до какой-нибудь похабени. У тебя есть ПДА со сталкерским модулем?
- Есть. Включить?
- Убью! Его сразу же засекут и поставят на учет в сети. Включать ПДА могу только я. Отчетливо?
- Что ты заладил? – вспылила Инга-Стриж. – Все мне с тобой уже... отчетливо!
- Не злись, - Рамзес накрыл ее ладонь своей грубой лапищей. – Эмоции остались на большой земле. Теперь нам главное – выжить. Отчетливо?
Инга вздохнула, вынимая руку из Рамзесова захвата.
- Эх! – обозначил свое присутствие Скипидар. – Собачки-пулеметы… Просрали, сволочи!
Он потряс кулаком и уронил его себе на голову. Расстроился и немного всплакнул.
- Поехали, - с отвращением попросила Инга. – Иначе я его и впрямь выкину.
Рамзес тронул, стараясь держать машину строго по центру разъезженной гравийки, и некоторое время они двигались, огибая аномалии. Слава богу, пока редкие.
- В Зоне есть несколько правил, которые следует соблюдать неукоснительно. Запоминай, повторять не буду.
У Рамзеса всегда были сложности с новичками. В Зону приходили тертые жизнью люди. Нотации они выслушивали с изрядной долей скепсиса, у одних тщательно скрытого, у других показного. Рамзес никогда не умел объяснять ненавязчиво, как это получалось, к примеру, у Ворона. Глеб долбил первоходку: сделать так или поступить этак, иногда закрепляя теорию ударом кулака. Или не закрепляя, но такие новички обычно погибали раньше времени.
