Алекс Орлов - Западня
Последние в обойме патроны Барнаби расстрелял, целясь в мотор. Машина задымилась.
— Уходим! — крикнул Джек, и они с Барнаби побежали в ближайший двор. За углом послышался топот погони.
— Давно я не бегал! — признался Барнаби. — Еще со Смунской операции… мы тогда сорок километров… без отдыха…
Попетляв среди домов, напарникам удалось сбить врагов со следа. Барнаби сменил обойму, так что теперь они имели шанс удивить камрадов, если бы увидели их первыми.
Пройдя через тихий дворик, где, казалось, не могло произойти ничего плохого, Джек с Барнаби обогнули еще один дом и вышли на улицу.
— Эй, а ведь это и есть дом двадцать, улица Фоккера, — сказал Джек, указывая на табличку.
— Здорово, осталось найти пятьдесят третью квартиру.
Пришлось возвращаться в тихий дворик.
К счастью, подъезд в двадцатом доме был единственный, так что искать не понадобилось. Напарники зашли в него и прислушались. Где-то наверху играла музыка, а на первом этаже ругалась семейная пара.
«Нам бы ваши заботы», — подумал Джек, а вслух сказал:
— Пошли.
Они начали осторожно подниматься. Стены здесь давно не красили, однако на лестничных площадках было довольно чисто, хотя и пахло кошками.
Всего этажей было пять, но пятьдесят третья квартира оказалась на третьем этаже. Такая система нумерации показалась Джеку странной. Они с Барнаби встали напротив двери и прислушались. Здесь могла скрываться засада, и если бы не погоня, они бы еще потоптались вокруг, прежде чем зайти.
— Ключ под ковриком? — спросил Джек.
— Вроде так.
Барнаби приподнял край резинового коврика и обнаружил там стальную пластинку с рубчиками.
— Вон он, хороший мой, — произнес Барнаби и, сунув ключ в замочную скважину, открыл замок. Затем осторожно толкнул дверь и с пистолетом наготове вошел внутрь.
73
Едва Джек прикрыл дверь, как с лестничной площадки донесся шум: кто-то быстро поднимался по лестнице. Джек прильнул к дверному глазку, а Барнаби тем временем принялся тщательным образом обследовать квартиру.
Она была небольшая — две комнаты, крохотная кухонька и совмещенный санузел. Мебель была старая, невзрачная — потертый диванчик и стол с кругами от пивных стаканов. В квартире стоял застарелый запах табачного дыма, однако пепельницы оказались чистыми. Пустыми были и коробки для мусора.
После беглого осмотра Барнаби вернулся к Джеку.
— Ну что там, командир? — тихо спросил он.
— Это они… Поднялись выше — наверное, думают, что мы ушли через чердак…
— Ну и что будем делать?
— Желтый шкаф нашел? — спросил Джек, оборачиваясь.
— Здесь он, в большой комнате.
— Пойдем посмотрим.
Они вошли в комнату. Джек проверил мягкость дивана и осторожно присел. Пружины жалобно скрипнули.
Барнаби подошел к шкафу, чуть приоткрыл дверцу и заглянул в щель, проверяя, нет ли потайных проволочек, которые замыкают электрическую цепь детонатора. На войне ему часто приходилось сталкиваться с подобными фокусами, когда противник минировал якобы потерянные шифровальные блоки, трупы солдат и даже истекавших кровью тяжелораненых.
Здесь могла скрываться та же ловушка, ведь не зря майор Гастон рассказал об этой квартире, видимо, был уверен, что никто этой информацией не воспользуется.
В шкафу оказалось несколько вешалок с одеждой. Брюки, пиджаки, свитеры и рубашки. Все чистое, но заметно ношеное. Видимо, в эту одежду переодевались агенты, если нужно было срочно изменить внешность.
Барнаби сдвинул вешалки в сторону, уперся ладонью в заднюю стенку. Она подалась, открыв спрятанную за ней нишу, в которой оказалась дверца сейфа с наборным устройством.
— Нашел! — сообщил Барнаби. Джек вскочил с дивана и, подойдя, заглянул в шкаф.
— Ну что, давай набирай цифры, — сказал он. — Майор говорил: дом — двадцать, квартира — пятьдесят три. Набирать в обратном порядке…
— Ага… — кивнул Барнаби. — Три… Теперь пять… Пока получается. Еще — ноль и двоечка…
— Ну что? — нетерпеливо спросил Джек.
— Пока ничего… Обманул наверное, сволочь.
В этот момент раздался щелчок, и дверь сейфа открылась.
74
Можно было сказать, что майору Гастону повезло. Выбитое взрывной волной витринное стекло сильно поранило работников и клиентов парикмахерской, но майор отделался лишь царапинами да легкой контузией, когда кусок стекла плашмя ударил его по голове.
С места происшествия майора забрали подчиненные. Они перевезли шефа в госпиталь «конторы», где его осмотрели врачи. Те сказали, что ничего страшного и что от этого не умирают.
Гастону сделали укол, и пару часов он проспал в отдельной палате под присмотром медсестры и агента Штефана.
Медсестра была хорошенькая, в коротком халатике и с ямочками на щеках. При других обстоятельствах Штефан непременно завязал бы с ней знакомство, однако состояние шефа не позволяло ему думать о пустяках.
Пока майор спал, в палату пару раз заглядывал Лерой.
— Ну как? — спрашивал он.
— Спит, — пожимал плечами Штефан.
Наконец, когда уставший агент сам уже начал дремать на стуле, майор проснулся. Он открыл глаза и сказал:
— Привет, Берк.
— Здравствуйте, сэр.
— Как наши дела?
— Лучше, чем у них.
— У кого у «них»?
— Был бой, сэр. С ячейкой.
— Да, кажется, я что-то вспоминаю… Рассказывай дальше.
— Когда взорвалась цистерна с пропанитом, ударной волной разбило витрину, рядом с которой вы стояли.
— Точно, я вспоминаю этих теток с крашеными буклями. Это была парикмахерская?
— Так точно, сэр.
Майор вздохнул и облизал пересохшие губы.
— Здесь есть что-нибудь попить?
— Есть, сэр.
Штефан взял с тумбочки приготовленный стакан с водой и подал майору. Тот приподнялся и начал пить, но неожиданно сквозь стакан заметил сидевшую в уголке медсестру.
Гастон перестал пить и, указав на девушку, спросил:
— Кто это?
— Медсестра, сэр.
— Пусть она уйдет.
— Выйдите пока, — попросил Штефан, девушка выбежала из палаты.
— Испугалась, дурочка, — сказал майор, снова откидываясь на подушку. — Ты вот что, Берк, давай, рассказывай мне все по порядку. Мне нужно немного прояснить мозги.
— Вы разработали операцию, сэр, чтобы выманить боевиков ячейки…
— Ага, это я помню.
— Вы подставили двух арестантов, одного из которых выдавали за Рамона Альвареса.
— Точно! — воскликнул майор. — И что дальше?
— Был бой. Они потеряли десять человек, мы троих, если не считать полицейских.
— Полицейских считать не надо, — отмахнулся Гастон. — А кто из наших? Лерой жив?
— Лерой жив. Погибли Забродский, Стейн и Шапиро.
— То есть мы фактически победили. Десять боевиков — это немало. А куда, кстати, подевались остальные?
— Им удалось ускользнуть, сэр. Вместе с освобожденными арестованными.
— С арестованными? — переспросил майор и расхохотался, однако тут же схватился за голову. — Ох… Полагаю, когда они узнают, что освободили не Рамона с камрадом, а совершенно посторонних людей, они их сейчас же прикончат.
— Уверен, сэр, — кивнул Штефан, наблюдая, как с лица шефа исчезает улыбка.
— Так! — произнес майор, вспоминая, что рассказал Зиберту и Барнаби про явочную квартиру. Он был уверен, что ничем не рискует, а получилось иначе. Арестанты ушли, и теперь камрады быстро вытянут из них все, что те знают. А что те знают? Да ничего. Однако адрес квартиры выдадут сразу. Не выдержат пыток. И тогда ячейка получит пятьдесят тысяч батов наличными.
— Какой же я идиот… — пробормотал майор.
— Что, сэр?
— Ничего. Знаешь явочную квартиру на улице Фоккера?
— Нет, сэр. Это ваша территория.
— Неважно, нам нужно немедленно туда попасть! Помоги мне подняться и вызови машину! Пусть Лерой возьмет человек пять для серьезного прикрытия, и, самое главное, где моя одежда? Пусть принесут мои штаны!
75
Штефан связался с коллегами, и все завертелось. К госпиталю подали две машины, одну пустую, другую забитую под завязку — в ней сидели пятеро сотрудников из дежурного отдела. Они были вооружены до зубов, как будто собирались брать штурмом Государственное казначейство.
Майору принесли его вещи. Оказалось, что сестра— хозяйка вычистила и отпарила его одежду, костюм был немного влажным, но Гастон не стал ворчать и молча оделся.
Он направился было к выходу и остановился — его качало от слабости. Это было не вовремя — срывалось важное дело, и Гастон потребовал к себе главного врача.
— Сэр, в таком состоянии вы не можете уйти из палаты, — сказал тот.
— Я должен, и я пойду! — закричал майор, держась за плечо Штефана. — Немедленно дайте мне какого-нибудь лекарства, чего-нибудь укрепляющего!
