Мертвым – мертвое - Михаил Ежов
— Но война? — Ирд нахмурился. — Разве она необходима?
— А ты хочешь вечно жить рядом с нечистью?
— Прошлое невозможно вернуть. Твари Звезды теперь — часть нашего мира. Он изменился, пойми.
— Я понимаю. Но болезнь нужно искоренять, иначе она разрастётся и…
— Нечисть уже не болезнь, — перебил Ирд. — Монстры живут рядом с нами. Всё вокруг пронизано магией. Самой разной магией. Мир не станет прежним, если перебить чудовищ. Нам придётся научиться существовать вместе с ними.
— Но Земля может стать миром без людей, если дать монстрам волю, — возразил некромант. — Твари Звезды вовсе не хотят сосуществовать. Они — дети Хаоса. Ими движет жажда разрушения и убийства. Дай им слабину — и они уничтожат людей.
— Идея войн беспокоит меня, — помолчав, сказал Ирд. — Разве они так необходимы? Ты забыл, что стало с моей страной?
— Нет, не забыл. Но я видел много разрушенных городов и разорённых земель ещё до того, как ты родился.
— И это зрелище перестало тебя волновать?
— Мёртвые легионы отправлялись по моему приказу в бой. Границы жизни и смерти стирались во имя того, чтобы Хаос не поглотил наш мир. И я не перестану бороться с нежитью, пока могу это делать. Я вижу, что люди расслабились. Им кажется, что чудовища отступили, забились в норы и боятся высунуть носы. Но это не так. Они копят силы и ждут удобного случая. Мне нужна армия, готовая дать отпор, когда монстры полезут на нас изо всех щелей.
Эл жестом подозвал человека, отвечавшего за корабль. Ирд прозвал его про себя «капитаном».
— Бери курс на юг, — велел некромант.
— Слушаюсь, Ваше Величество.
Через минуту корабль вздрогнул. Ирд увидел, как за кормой закрутился, постепенно ускоряя движение, большой пропеллер, и гондола поплыла.
— Империя, — продолжил Эл, — не может оставаться в своих пределах. Она должна расти. В этом её суть. Постоянная экспансия обеспечивает ей стабильность. Мелкие страны всегда обречены на то, чтобы быть объединёнными и подчинёнными более могущественным соседом. Конечно, раздоры и восстания неизбежны, но это не должно останавливать. Цена всегда высока, но необходима. Только сплоченное человечество устоит против атаки нежити.
— А что станет с империей, если чудовища так и не нападут? Армия не пригодится, тебе надоест ждать, и ты уйдёшь.
— Видишь ли, одно из главных условий — не утратить достигнутый результат. Поэтому необходимо создать правительство, которое сможет сохранить империю даже в отсутствие императора. Этим я и собираюсь заняться после окончательной победы над Бальгоном.
— Вот как? Я не слышал о том, чтобы короли делились властью с кем-то ещё.
— И не услышишь.
Ирд помолчал, обдумывая вопрос, который хотел задать.
— Скажи, ты ненавидишь вампиров? — проговорил он, наконец.
Эл взглянул на него, удивлённо подняв брови.
— А они могут нравиться?
— Нет, но, если подумать, они ведь ничем не хуже любого другого хищника. Едва ли станешь считать своим врагом медведя, решившего тобой полакомиться. Ведь это просто животное, следующее своей природе. Он представляет опасность, но он не враг. Верно?
— Верно. Однако медведь не превратит тебя в медведя. И ты не станешь убивать людей, чтобы полакомиться.
— Пожалуй, ты прав, — признал Ирд. — Но мне кажется, ты сделал вампиров врагами Малдонии, потому что требовалась идея, вокруг которой можно было сплотить людей. Носферату идеально подходят для этого. Их уничтожение освободит дух жителей Малдонии, ведь если они сумеют преодолеть в себе страх перед противником, который до сих пор казался им непобедимым, то все остальные враги покажутся сущим пустяком.
Эл усмехнулся.
— Ещё немного, и мне станет жаль вампиров, — сказал он. — Тебя послушать, так они просто стали жертвой политических интриг.
— А на самом деле?
— Ты читал слишком много умных книг, мой друг. От большого ума бывает большое горе. Слышал такое выражение?
— Приходилось.
— На самом деле, вампиры — зло, и по этой причине будут уничтожены. Если я берусь за дело, то довожу его до конца. Бальгон падёт и со временем превратится в развалины.
Ирд невесело усмехнулся.
— Мне трудно сочувствовать вампирам. Пусть будет так, как ты сказал.
— Тебе не нужно им сочувствовать, — Эл посмотрел Ирду в глаза. — Они станут первыми из многих. Мы очистим Землю. Однажды. И всё вернётся на круги своя. Прошлое не вернуть, но будущее можно сделать лучше. Если не смиряться с тем, что есть. А теперь забудь о кровососах и просто насладись полётом, — Эл указал на расстилавшийся внизу пейзаж.
Глава 47
Ирд замолчал и посмотрел вниз, где проплывали окраины города. Здесь, на последнем ярусе Ялгаада, теснились жалкие лачуги, трактиры, игорные дома, притоны, гостиницы самого низкого разряда и так далее. Корабль летел то снижаясь, то вновь поднимаясь, и вдруг Ирд понял, что люди внизу не реагируют на них, словно воздушный корабль для них — обычное явление. Он спросил об этом Эла.
— Я навёл морок очень большой силы, чтобы развлечь тебя полётом, — ответил тот. — Нас не замечают. Но долго такое волшебство не продержится, и нам пора возвращаться.
— Морок? Не знал, что ты такое умеешь.
— Это сродни маскировочной магии, которой я пользуюсь, — Эл указал на своё лицо. — Немного поднабрался за последнее время.
— Немного? — усмехнулся Ирд.
Когда корабль сел, они вернулись в замок. Ирд хотел продолжить разговор о том, насколько необходимо было делать вампиров открытыми врагами Малдонии, а вернее, о том, можно ли их не считать злом только потому, что они, причиняя вред людям, руководствовались естественными потребностями утоления голода, но почти у самого входа к Элу шагнул человек со шрамом, пересекавшим смуглое лицо от подбородка до левой брови.
— Что? — спросил Эл, как только увидел его.
— Ваше величество, мне сказали, что вы здесь, и я осмелился…
— Ближе к делу, Файкр!
Человек неуверенно взглянул на Ирда.
— Говори при нём, — поторопил Эл.
Отбросив сомнения, человек заговорил:
— Ваше величество! Сегодня, три четверти часа назад, на наших телохранителей, сопровождавших девицу Адаю Серен во время прогулки, открыто напали. Прежде, чем они успели отразить атаку, двоих убили из арбалетов. Ещё одного зарубили в неравной схватке: против Нирзы были трое, — лицо говорившего казалось бесстрастным, но легкое подёргивание века говорило о
