Хозяин Заброшенных земель - Дмитрий Лифановский
Интересно. Значит Лютый за мной давно наблюдает. И нукеров почему-то в расчет не берет. Хотя, с его точки зрения они еще молодые и не могут кинуть вызов вожаку, значит слабые. А Радомира может.
«Почему не пришел?»
«Зачем?», — в янтарных глазах мелькнуло удивление, — «У меня своя стая, у тебя своя»
«Как будем делить территорию?»
«А надо?» — хищные глаза откровенно смеялись, глядя на меня. И тут я ощутил странное чувство — волк будто вспоминал свою боль и то, как я расчищал его раны, прикасался к ним, стараясь не причинять лишней муки. Как он приносил мне свою добычу. Как мы вместе охотились на бандитов, а потом Лютый пришел мне на помощь, когда на нас напали гвардейцы Лакапиных. И мне стало стыдно за свой вопрос.
«Прости»
«Мы не тронем твоих», — Лютый отошел от меня и встал боком перед своими волками, словно загораживая нас с Сольвейг собой.
«Спасибо. Приходи, если нужна будет помощь»
Его морда снова оскалилась в улыбке. Он тряхнул головой, медленно подошел к замершей статуей Сольвейг и, легонько прихватив зубами рукав полушубка, плавно отвел арбалет, нацеленный в сторону волков. Затем, толкнув ее носом в руку, он коротко взрыкнул и одним прыжком скрылся в чаще. В то же мгновение вслед за вожаком метнулись черные тени. Еще миг и на поляне остались только мы с Сольвейг.
Девочка, все так же замерев, стояла на месте с широко раскрытыми глазами:
— Это… это же был черный волк⁈ Вы… вы разговаривали? — тихо пробормотала она.
— Да, — с улыбкой ответил я, — Это Лютый. Старый друг.
— Но… как? — она все еще не могла прийти в себя.
— Долгая история, — я подошел к девочке и слегка приобнял ее за плечи, — Расскажу по дороге.
— Я… я думала, они нападут, — всхлипнула она, арбалет выпал из ослабевших пальцев и девочка уселась в снег, зарыдав.
— Ты молодец. Не испугалась. Не побежала. Не сдалась.
— Не-не-не-не правда, — сквозь рыдания выдавила она, — Я испугалась! Оооочееень, — потоки слез хлынули из ее глаз.
— Правда, — я ласково обнял Сольвейг за плечи, — Даже Лютый сказал, что ты смелая. И сильная.
Ответом мне стал новый приступ рыданий. Пусть поплачет. Это выходит страх. Слишком много мрачных и кровавых легенд ходит по княжеству о черных волках. Слишком глубоко укоренился ужас перед хозяевами Заброшенных земель. И встретиться с ними вот так один на один… Тут не всякий мужчина выдержит, не то что ребенок.
Я крепче прижал к себе вздрагивающую от рыданий девочку и, чтобы успокоить ее, начал рассказывать о том, какой хороший Лютый, как я спас его, отбив от сородичей, как выхаживал, как мы вместе отбили у бандитов княжну Зоряну. Постепенно Сольвейг успокоилась и стала клевать носом. Еще одна реакция на перенесенный стресс. Пришлось разбивать лагерь и разводить костер.
Несмотря на слабость, ученица ни в какую не захотела оставаться одна на поляне, пока я хожу за дровами. Пошли вместе. Я быстро нарубил сухих веток, и мы в несколько ходок натаскали их к стоянке. На последней ходке рядом с остатками веток обнаружилась тушка зайца с вспоротым клаками горлом. Подарок от Лютого. Как ни странно, именно этот убитый волками заяц окончательно успокоил Сольвейг и она, отойдя от страха и последовавшей за ней истерики, навалилась на меня с вопросами.
Так мы и провели остаток дня, в вопросах и ответах на них. А наутро, закончив обход артефактов, двинулись к месту рандеву.
То, что в старой заброшенной лесной избушке кто-то есть, мы почувствовали по запаху дыма задолго до того, как она появился в виду. Сольвейг оставил в лесу, а сам двинулся к заимке. Страх перед черными волками у девочки сменился непробиваемой уверенностью в собственной безопасности. Ученица почему-то, вдруг, решила, что Лютый со своей стаей теперь будут ее защищать. И этот выверт сознания, произошедший за одну ночь, поставил меня в тупик. Но разубеждать ее, я пока не стал. Тем более, вполне возможно, что она и права.
Тихий свист, и сугроб, расположившийся прямо передо мной, перекатом скрывается в заросшем кустами овражке. Оттуда же вылетает арбалетный болт и впивается в сосновый ствол рядом с моей головой. Хорошо стреляет. Если бы не защитный амулет, прямо в черепушку попал бы.
— Свои̒, Бронислав! — крикнул я, быстро шагнув от греха подальше за дерево.
— Кто свои⁈ — раздался в ответ злой хриплый голос, и я услышал, как где-то справа щелкнул взводимый курок.
— Рагнар…
— Ярл, ты что ли⁈
— А вы еще кого-то ждете? — попытался я разрядить обстановку.
— Покажись! — хрипло скомандовал охотник.
Я медленно, не делая резких движений, вышел на открытое место. Защита защитой, а артефактные болты никто не отменял — шмальнет таким, и кто знает, выдержат мои поделки или нет. На себе проверять не хочется.
Из снега поднялся закутанный в тулуп и белую хламиду охотник. Его лицо было красным, покрытым пятнами обморожения, а глаза горели лихорадочным блеском.
— Хреново выглядишь, — усмехнулся я, пожимая крепкую, заскорузлую ладонь.
— Остальные еще хуже, — скривился Бронислав. И в ответ на мою вопросительно вскинутую бровь пояснил: — Патронов — на один бой. Еды — на два дня. Людей… — он замолчал, и в его глазах промелькнула тень.
— Сколько?
— Четверо.
А дела-то у Фроди более чем плохие. Когда я вытащил старого ушкуйника из тюрьмы, с ним ушло больше десятка людей. Кто-то оставался на свободе, кто-то присоединился потом. По рассказам Радомиры и обмолвкам Бронислава отряд насчитывал не менее полусотни бойцов. А сюда пришло четверо.
— Ворон здесь?
— Ранен. Остальные еле на ногах держатся.
— Не стрельнут? — я бросил взгляд на избушку, где в окне мелькнула тень.
— Нее, — как-то обреченно махнул он рукой. И эта обреченность мне совсем не понравилась.
— Я не один. С Сольвейг.
— Далеко? — Бронислав настороженным взглядом окинул лес.
— В сажени отсюда оставил.
— Я схожу.
Я посмотрел на, еле стоящего на ногах, мужчину и покачал головой:
— Не надо. Сам. А то подстрелит тебя, как ты меня хотел.
— Я охотник, — не очень убедительно возразил Бронислав.
— Охотник… – ворчливо протянул я, — Меня-то прощелкал, — и опередив возражения добавил, — А она моя ученица. Предупреди
