Андрей Валерьев - Форпост. Найди и убей

— Держи. — Сзади подошел Романов и протянул Ивану небольшой колышек. Маляренко тупанул:

— Это еще зачем?

— Мы тут посовещались, — Володя хитро улыбнулся и спародировал товарища Саахова, — мы тут посоветовались… и решили, что честь основания нового поселка…

— Так. Все! Понял. — Иван заулыбался.

— Нет, милый, это еще не все! — Глаза Алины светились от счастья. — Мы все хотим, чтобы поселок Иваново назывался. В честь тебя.

Маляренко потерял дар речи. Такого выражения уважения к себе он никак не ожидал. Володя усиленно кивал головой, мол, соглашайся, чего уж там. Маша подпрыгивала и тихонько хлопала в ладоши, а Алина тормошила его за плечо:

— Ну как? Милый, ну как? Тебе наша идея понравилась?

Стоявший у «буханки» Юра одобрительно поднял большой палец и вытащил из-за спины деревянный молот.

Маляренко был растроган до глубины души. В жизни ему почему-то доставалось очень мало подарков: книжки от папы и мамы, носки от бабушки на день рождения и дежурные открытки на двадцать третье февраля — не в счет. Руки у Вани задрожали. Неуклюже опустившись на одно колено, он аккуратно, чтоб не попасть себе по руке, вбил в землю первый колышек нового поселка:

— Здесь будет поселок Иваново.

Иван встал и гордо выпрямился, в горле пересохло, а из глаз, как назло, брызнули слезы.

Разгрузка и разбор «приданого» затянулись до полудня. Романовы, получившие некоторое количество вещей, оставшихся от Димки и Юрки Студента, ахали, охали, а временами прямо визжали от счастья. Женщины долго расцеловывались и о чем-то оживленно шептались, перебирая тряпки и посуду.

Мысленно Ваня пожал плечами — наверное, женщинам генетически требуются подружки. Романов же, глядя на щебечущих девчонок, только ухмылялся.

Помимо Юркиного рюкзака и двух спальных мешков, Алине удалось выцыганить палатку. Не ту, в которой они с Ваней жили, а большую, четырехместную, в которой раньше обитали Ермаков со Светланой. Юрка помог ее поставить и, посигналив на прощание, потихоньку попылил домой.

Все Ванины мечты немедленно заняться исследованием развалин были благополучно похерены рутиной быта. Первую неделю на новом месте мужчины спали вообще урывками, дежуря по ночам у костра, а днем вкалывая как проклятые на обустройстве лагеря. К счастью, ночные звери близко к огню не подходили и переселенцев не тревожили. Кое-как соорудив из веток кустарника временную защиту, Иван был вынужден заняться охотой — припасы, выделенные Звонаревым, потихоньку подходили к концу. Хорошо, что хоть соли удалось увезти килограммов пять да всяких полезных травок — с небольшую копешку. А вот мясо и рыба почти закончились.

Пришлось Ивану вспомнить свой охотничий опыт и достать из загашника тот самый железный костыль, с которого вся его карьера добытчика и началась. Пошарившись вокруг рощи, Маляренко за пару дней вновь освоил точный бросок и временно снял проблему нехватки еды. До летней жары было пока далеко, но и зима, похоже, уже закончилась. Ночи оставались прохладными, но днем, особенно на земляных работах, Иван запросто работал в одних трусах. Володя, проинспектировав свои лохмотья, тоже перешел на такую облегченную версию спецодежды, и всего за пяток солнечных дней мужики снова обзавелись отличным загаром. Дамы завистливо косились, но раздеться пока не решались. Еще через недельку всех ждал очень приятный сюрприз. Однажды утром, во время завтрака, до ушей донесся слабый звук пыхтящего двигателя, а потом из-за кустов показалась и сама «буханка».

— Кого это там принесло? — Маляренко отложил ложку и с интересом стал дожидаться визитеров.

Володя привстал, глаза его недобро сощурились, в руке сама собой возникла дубинка.

— Погоди, — Иван встал рядом, — не кипятись.

Володя кивнул, но на место не вернулся. Впрочем, все обошлось. Из машины вылез довольный и улыбающийся Юрка. Следом за ним на свежий воздух выбрались Настя, Алла и ее подруга Лена — женщина где-то сильно за сорок.

— Какими судьбами, — Иван поднапряг память, — Юрий Владимирович?

— Гуманитарная помощь! — Юрка с жаром пожал всем руки и принялся вытаскивать из машины плетеные корзины и короба. — Серый расщедрился. Ну а мы приехали просто посмотреть, что тут да как, да помочь, если что. Принимай!

Гастарбайтеры здорово выручили. Привезя уйму соленой и вяленой рыбы и копченого мяса, они с энтузиазмом впряглись в повседневные дела переселенцев, на пару дней дав хозяевам хоть немного отдохнуть.

К концу первого месяца поселок наконец-то приобрел вполне жилой вид.

ГЛАВА 7,

в которой Иван находит себе друга

и теряет веру в людей

— Как думаешь, сорвется Володька или нет? — Иван с наслаждением покряхтел. В бане и так было жарко, а Алина еще подбавила парку и снова взялась за веник.

— Не. Зна. Ю. Уф. — Раскрасневшаяся женщина вытерла со лба пот. — Не думаю. Он парень вроде неплохой. Переворачивайся!

Маляренко лег на спину, жена потихоньку махала веничком, осторожно обрабатывая Ивану ноги, — шрамы от укусов собак периодически болели. Загорелые груди супруги заманчиво прыгали перед глазами. Ваня закусил губу и отвернулся, чтобы не упустить нить разговора.

— И все-таки?

Неделю назад Маляренко все же не выдержал и рассказал жене о найденных Романовым развалинах, умолчав о том, где они и КОГДА. Заодно он поделился своими подозрениями насчет того, что Володька там успел что-то спрятать.

Умаявшаяся Алина рухнула рядом с мужем.

— Я не психолог, милый. Но если молчит, с вопросами не лезет и виду не подает — это не значит, что недоброе замыслил. Это, думаю, нервы у него железные. И чего ты, в самом деле, такой… недоверчивый? Парень он, на самом деле, неплохой. — Женщина отвернулась. — Нормальный парень.

Иван закрыл глаза.

«И в самом деле, чего это я?»

С людьми Иван всегда сходился тяжело. Приятелей и знакомых у него было миллион, а вот друзей — всего ничего. Два. Один остался в прошлом. На «той» Земле. Еще Алина. Настоящий друг. Николай… нет, Николай другом не успел стать. А насчет Володи… сидела в груди Ивана какая-то заноза, что с этим парнем что-то ни так. Не доверял он ему.

— Ладно, милая, посмотрим. Ну что? Моя очередь? — Иван взялся за веник.

Алина взвизгнула.

Быт в новом поселочке наладился, да и самые тяжелые работы были благополучно завершены. Изгородь, хоть и меньшей высоты и протяженности, надежно защищала от диких животных. Которых, кстати, как назло, не было ни видно ни слышно. Заимев таких беспокойных соседей, как люди, божьи твари притихли и стали невидимками. Это было и хорошо и плохо — за добычей приходилось уходить в степь километра на три-четыре. Над палаткой соорудили дополнительный навес от солнца, а Романовы построили себе отдельный шалаш в паре десятков шагов. Володя по собственной инициативе соорудил на ручье Ваньку. Корявую, конечно, но довольно крепкую. И пар она держала неплохо, во всяком случае, мужикам, которые первыми ее опробовали, понравилось.

Можно было уже и к памятнику наведаться — посмотреть, что там и как, но Иван, сам не понимая почему, тянул с этим делом. Володя же даже не вспоминал о развалинах, спокойно занимаясь текущими делами, и это Ваню настораживало — он прекрасно помнил, как радостно сверкнули глаза Романова, когда он заикнулся о том, что к монументу они еще обязательно вернутся.

«Блииин! Эдак параноиком стать недолго! Надо людям верить. Иначе зачем такая жизнь нужна?»

Маляренко искоса глянул на топавшего рядом Романова. Тот пер на себе две подбитых курицы и что-то свистел себе под нос.

Заполошный лай, раздавшийся за спиной, заставил задумавшегося Ивана подпрыгнуть чуть ли не на метр. Володя, с совершенно безумными глазами, подскочил поближе.

— Собаки!

— Видишь их?

— Нет.

Маляренко с тоской оглянулся на далекую рощу, покрепче сжал копье и приготовился умирать. Лай повторился гораздо ближе, но никаких тварей не было видно. Мужики недоуменно переглянулись.

Маленькая лохматая собаченция выскочила из зарослей травы, подвывая от радости, и, бешено виляя обрубком хвоста, поползла на брюхе к людям.

Копье само выпало из Ваниных рук. Стоило только немного пригнуться и поманить к себе животное, как собака, завизжав от счастья, прыгнула к Ване и попыталась его всего облизать.

— Ты смотри — спаниель! Ой. Не облизывай меня! — От невероятного облегчения Иван расхохотался. Пес немедленно попытался залезть к нему на руки, с надеждой заглядывая в глаза человеку. Бурные проявления собачьей радости продолжались минут десять — пес никак не мог успокоиться. Его била крупная дрожь, и слезать с рук он категорически не хотел — на любую попытку Ивана спустить его на землю спаниель отвечал натуральной истерикой.