Андрей Валерьев - Форпост. Найди и убей

— Я подумаю.

«Что-то с ним не то…»

ГЛАВА 5

Планово-убыточная,

в которой Иван проявляет выдержку и мудрость

— Ладно, Вовка, пойдем. Вечер уже, скоро стемнеет. Надо идти назад. Через пару дней найду подходящий повод, чтобы Серый ничего не заподозрил, и мы с тобой сюда придем надолго. Посмотрим, что тут еще найти можно. Сначала сами поковыряемся.

Глаза Романова торжествующе сверкнули, и он с готовностью кивнул.

«Что-то этот уродец знает».

Ваня прикинул общий размер развалин, среди которых и стоял монумент. На глазок, каменные руины занимали участок сто на сто метров. Не меньше.

— Порыться тут надо, мало ли… А насчет никому не говорить… — Иван пристально посмотрел в глаза Володьки. — Ты тоже помалкивай.

То, что к первым обнаруженным ими следам цивилизации он еще вернется, Маляренко абсолютно не сомневался.

Назад шли очень быстро, временами срываясь на легкий бег, вокруг то и дело раздавалось какое-то тявканье, вой и прочие прелести дикой природы. Зверье потихоньку начало выбираться из своих нор на ночную охоту. И хотя Ваня уже прекрасно знал, что большую часть этих звуков издают неопасные зверьки, вроде маленьких лисиц, идти все равно было неприятно. Позади, вцепившись в копье и постоянно оглядываясь, пыхтел Романов.

Не дойдя до заветной рощи метров шестьсот, в почти полных сумерках, ходоки нос к носу столкнулись с «комиссией по встрече». «Комиссия» была абсолютно голая, заплаканная и сильно замерзшая. Романов, увидев в каком виде, посреди ночной степи, его встречает жена, длинно выматерился и, обогнав остолбеневшего Маляренко, побежал к Марии. Опознав среди путников Володю, сидящая на земле девушка подскочила и, попав в объятия мужа, разревелась.

Длинная кожаная куртка, доставшаяся Ивану в наследство от таксиста, пришлась немного успокоившейся девушке в самый раз. Завернувшись в нее, как в банный халат, Маша спрятала лицо на груди Володи и что-то тихо стала ему нашептывать, временами всхлипывая и вытирая нос.

Через минуту Маляренко смог воочию лицезреть то, о чем ему рассказывал Николай, когда перед боем у Вани «рухнула планка». Только теперь это произошло с неизменно спокойным и рассудительным банкиром. Романов зашипел, мягко отодвинул жену, схватил копье и с подвыванием кинулся в сторону поселка.

— Стой! Не надо! Не ходи! Они же только этого и ждут! — Маша, визжа, вцепилась в брючный ремень, но озверевший мужик не обратил на это никакого внимания, волоча женщину за собой. Ваня прикинул, как бы ему не попасть под копье, догнал напарника и, изловчившись, двинул ему в левое ухо. Романов рухнул как сноп.

Визги Марии в поселке явно услыхали, так как почти сразу же из рощи скорым шагом вышла Алина. Полностью одетая и тащившая в придачу небольшой узелок, увидав мужа, она успокаивающе помахала рукой:

— Со мной все в порядке!

Ваня с нескрываемым облегчением выдохнул.

Расположились они там же, где перед нападением на поселок обитал Романов с «бомжами». В кустарнике у дальнего ручья. Благо какое-никакое укрытие там было и позволяло переночевать без опаски.

— Ну вот, — костерок окончательно разгорелся, и Иван, усевшись поудобней и обняв жену, приготовился слушать. — Теперь расскажи. Не торопись. Спокойно. Кто, что, как?

— Расскажи. — Володя мрачно щупал распухшее ухо. — Подробнее.

Маша подтянула под себя голые ноги, укуталась в куртку поплотнее и, напоследок хлюпнув носом, начала:

— Как только вы ушли, я стирку затеяла. В бане. И сама помылась. Тут эти, — Маша скривилась и словно выплюнула, — «бомжи» приперлись. Я кричала, но никто не пришел, не помог. Меня… побили и…

Девушка замолчала. Иван почувствовал, как задрожала Алина.

— Меня они в доме заперли, гады.

— Потом вытащили за руки, за ноги из поселка и из ворот… раскачали и бросили. Сказали, чтоб проваливала. И чтобы ты, если жить хочешь, в поселок не возвращался. — Маша убито посмотрела на мужа. — Я целый день бегала, зарядку делала. Было очень холодно. А потом я устала и села. Так вас и дождалась.

Иван смотрел через огонь на пару, сидящую напротив, и пытался определиться со своими чувствами. Женская солидарность, проявленная Алиной к избитой и изнасилованной девушке, его ничуть не тронула. К Марии он относился весьма скептически, хотя и признавал ее красоту. Ситуация была ясна как божий день. Звонарев решил взять власть в свои руки. Сначала команда «фас», конечно, тихая и негласная. Потом люто ненавидящие и бывшего босса, и его секретутку «бомжи» ее трахают и избивают, но так, аккуратненько, очень больно и обидно, но без увечий и членовредительства. Да еще и нагишом гонят. Чтобы, значит, встретила нас.

— Хе! — Ваня громко усмехнулся.

«Серый, Серый… ну что ж ты такой… тупорылый-то, а? Даже самому тупому дебилу понятно, что без твоей команды эти перцы даже пернуть не смеют. Да и Толстый бы точно влез, он хоть и тряпка, но изнасилования бы не допустил. Значит, ты и его придержал, и баб. Ясно — там у всех, в общем, насчет Романовых полный одобрям-с».

Ваня посмотрел на Володю. Тот явно всю эту схему тоже просчитал и теперь задумчиво изучал лицо вождя. Маляренко кивнул.

«Да, Вовка. Ты точно не дурак. Чего мне теперь с тобой делать-то?»

— Хе! А что, дорогуша, насчет меня и Алины Ринатовны хоть словом каким кто обмолвился?

В умных глазах Машки на миг проскочило желание соврать, но, подумав немного, она отрицательно помотала головой. Володя понимающе скривился.

«Ну-ну, ну-ну. Типа, просто месть. Просто недоглядел. Все недоглядели. Милости прошу, Иван Андреевич, и так далее и тому подобное. А потом, глядишь, и выборы организуются. А я один, да Алька, а остальные за тебя, и буду я у тебя, Звонарев, на побегушках. Молодец. Умница».

Иван посмотрел на жену:

— Пойдем, дорогая, пошепчемся.

Никто в поселке не спал. Все чего-то ждали. Женщины собрались вокруг костра и тихонько шептались о чем-то своем, парни, держа копья под рукой, сидели за столом вместе со Звонаревым. Только Юрка Толстый угрюмо шатался перед домом, со злостью пиная камешки и что-то бормоча себе под нос. Брошенная дубина валялась у крыльца.

— Не одобряет, — Алишер пристально следил за еле видимым в темноте силуэтом. — Не перебежит?

Серый сплюнул. Все пошло как-то не так. Подразумевалось, что Романов, увидев свою женщину в таком виде, немедленно ломанется разбираться и карать. Тут-то его из арбалетов и… а телку нынешние «ассистенты» очень хотели сделать «бомжихой», чему его Ксюша была бы очень рада. Но не срослось. Романов не пришел, не пришел и Иван, а это было хуже всего. Ивана Звонарев боялся. Втайне Серый надеялся, что Маляренко Романова все-таки «кинет» и вернется. Удерживать в качестве приманки в поселке Алину он не решился. Вот если Иван вернется… перед Алиной придется извиняться за домашний арест. А Ивану можно будет предложить даже больше, чем планировалось, — полную свободу на тех же условиях, что и с Колей. Да! Решено! Если Иван один вернется — так он и поступит!

— Шайтан! Хуже нет — ждать да догонять, — Алишер зевнул.

— Заткнись и иди на пост. — Серый мутно посмотрел вслед убежавшему парню. День был долгий, нервный, прораб дико устал, и спать хотелось неимоверно.

«Ну и где же этот Ваня?»

Объяснять Алине ничего не пришлось. Как только они отошли от костра на приличное расстояние, женщина вывалила на Ивана все то, о чем он только что думал. Только вслух, тараторя при этом, как Трындычиха.

— Тссс. Да, да, да. Я все это знаю, любимая. Мы прямо сейчас можем вернуться в наш дом, поужинать, сходить в Ваньку. Никто и слова не скажет. Буду, наверное, все так же мотаться по округе и жить как раньше. Понимаешь?

— А как же… — Алина растерянно заглядывала в глаза мужу. В темноте это было нелегко. — А Романовы?

— Их убьют. Тебя это волнует?

Алина ахнула и отступила от мужа на шаг. Холодный и равнодушный тон, которым были сказаны эти жуткие слова, потряс ее. Это был не ее Ванечка!

— Звонарев — объективно самый полезный член общины, больше всех работает. — И лучше всех. Он единственный, у кого руки не из жопы растут. Остальные, в том числе и я, — балласт. Ведь так?

Алина отвернулась.

— Да. Как скажешь.

А там… — Она с надеждой обернулась к мужу.

Ваня покачивался с пятки на носок.

— Да нечего рассказывать. Впустую сходили.

Ваня искренне порадовался тому, что вокруг царила ночь. Вранье далось ему нелегко.

— О нас надо думать, а не о Романовых.

— Я знаю, милый, но я так не могу. Прости меня, пожалуйста. — Алина обошла мужа и попыталась вернуться к костру.

— Тихо-тихо. Я еще не закончил. Это была одна сторона медали. Теперь другая. Если вернемся, то мы уже НИКОГДА, — Иван выделил это голосом, — никогда не «поднимемся». Если сейчас сдамся — то все. Это путь в «бомжи». Так или иначе. Рано или поздно. Это же не Машку сейчас трахнули, а меня. И не эти придурки, а Серый. Ты что, всерьез решила, что после этого я к нему, словно собачка, прибегу?