Сочинитель - Андрей Русланович Буторин
– Тоже верно, – синхронно погладив лысины, дуэтом выдали Силадан с Околотом.
– А ему и не надо ничего говорить, – сказал вдруг Дед. – И показывать ничего не надо. Подсунуть этот «микроскоп» – пусть туда попадет, а потом отнести его через «туннель», о котором он и знать не будет, а высадить уже возле вездехода.
– Во-первых, он умом тронется, когда вдруг окажется в замкнутом пространстве в темноте, – помотала головой Лива, – а во-вторых, как он в «микроскоп» попадет? Это же надо, чтоб он точно чего-то захотел, чтобы приманку увидеть. А вдруг ничего не захочет? Будем полдня стоять ждать, когда он проголодается?
– Я знаю, как быть, – сказал Васюта. И с опаской посмотрел на любимую: – Только ты, Олюшка, не возражай. Это исключительно ради общего дела и совершенно безвредно для моей раны!
– Что-то я не понимаю твоих намеков, – прищурилась осица. – Но чуется мне, что ты все-таки нарываешься на неприятности.
– А иначе неприятности будут у всех нас, – суровым тоном заявил сочинитель. – Сама видишь, что эта задачка с волком, козой и капустой никак не решается.
– Коза – это я? – очень не по-доброму засопела любимая. – Ну, спасибо за комплимент.
– Ты даже не капуста, – успокоил ее Васюта. – Это я образно, потом тебе эту задачу объясню, когда время будет. Но суть в том, что хоть так, хоть эдак – либо трубнику секреты выдавать, либо на ненужный риск и трудности идти. А я предлагаю простую вещь: «микроскоп» трогаю я, касаясь при этом и Хмурого. Думаю, так мы оба окажемся в «стакане». Вот вы нас спокойно и донесете до вездехода. А я его там, внутри, успокою. Про уменьшение, ясен пень, говорить не стану, наплету чего-нибудь – например, что мы угодили в оказию, в которую я уже когда-то попадал, и что она безопасная, хоть в ней темно и трясет, только долго длится – в этом ее главный минус.
– А как объяснишь ему, что он вдруг возле Ниттиса очутился вместе с нами? – спросил Силадан.
– Придумаю что-нибудь. Например, что эта оказия раздваивает сознание. Тебе кажется, что ты болтаешься где-то в темноте в невидимой банке, а на самом деле вполне себе идешь вместе со всеми, только потом это не помнишь.
– Ага, – хмыкнула Олюшка, – и ты тоже идешь на больной ноге вместе со всеми!.. Хреново ты на сей раз сочинил, сочинитель. Хотя сама идея мне нравится. Только в «банку» с ним полезу я, раз ты за мою ногу переживаешь тоже. А сам – я больше повторять не стану! – будешь дома отлеживаться. А Лива с Дедом за тобой поухаживают.
– Дед с Околотом, – возразила Лива. – Околоту же так и так оставаться, а Дед в силу возраста для такого похода не годится.
– Нет! – завопил Васюта, выпучив глаза на любимую. – Чтобы ты с этим в одной тесной «банке»?! Такого не будет!
– Не доверяешь мне, значит?.. – обиженно запыхтела Олюшка. – Эх ты, а говорил, что любишь…
– А ну, прекратить эти любовные сопли! – взорвался вдруг Силадан. И зыркнул на Околота. – Ты командир или кто? Может, пора прекращать этот базар, а то сюда сейчас опять зрители сбегутся!
– Тоже верно, – опомнился и впрямь слегка обалдевший Околот. И скомандовал: – Васюта – живо в «микроскоп», дома все окончательно решим.
Васюта в этот раз увидел на месте «микроскопа» пистолет. Непонятно почему – наверное, больше всего ему хотелось со стыда застрелиться. Правда, по виду тот больше напоминал стреляющую водой детскую игрушку, но анализировать свои ассоциации сочинитель не стал и поскорее коснулся приманки.
А пока трясся в темноте по дороге к дому, сочинил новый «семейный» стишок:
Мама на папу ругается, плачет: – Ты и к столбу ревновать меня начал! – Столб твой сейчас, – папа тоже ругался, – Мне неодетым в дверях повстречался!
Васюте и правда было очень-очень стыдно. Он всегда считал ревность недостойным порядочного человека чувством. Ведь если ты порядочный, то не собираешься изменять своей половинке, тем более если ты ее действительно любишь. Но если при этом допускаешь, что она тебе изменить может, то автоматически считаешь ее ниже себя по моральному облику. А значит, ты морально недоразвитый, ответной любви недостоин и ревновать никакого права не имеешь. Тут он призадумался. По такой логике выходило, что если ты нормальный, то это право у тебя есть…
Сочинитель понял, что окончательно запутался и что порядочным себя назвать не может хотя бы уже потому, что, несмотря ни на какую логику, продолжал ревновать. Точнее сказать, он доверял Олюшке, но все равно категорически был против того, чтобы она находилась в темном замкнутом пространстве вдвоем с наверняка не особо морально чистоплотным трубником. Да еще так долго! Да еще их там будет трясти и кидать при этом друг на дружку! А сам он при этом должен будет лежать в постельке и все это представлять?! Нет уж, пусть он и непорядочный ревнивец, но уж точно не мазохист!
И тут вдруг к нему в голову пришла тоже на первый взгляд не особо порядочная идея.
Глава 17
Дома Васютину рану осмотрел Околот и пожал плечами:
– Я не врач. Покраснение есть, даже будто чуть припухло вокруг, но я думаю, это от сегодняшних нагрузок. Главное, нет загноения.
После этого Олюшка промыла сочинителю рану оставшимся отваром, приложила лечебную траву и вновь забинтовала. Околот к этому времени уже ушел к себе, заторопилась и она:
– Лива, Сис, идемте к нашим, они ведь собирались еще раз обсудить все на завтра.
– А я? – вскинулся Васюта.
– А ты лежи, отдыхай и выздоравливай. С Дедом пообщайся, ему ведь тоже идти с нами незачем.
Васюта изобразил обиженно-страдальческий вид, на самом же деле продолжал обдумывать свою казавшуюся вполне осуществимой идею. И когда «родители» с Олюшкой ушли, пристально посмотрел на Валентина Николаевича:
– Дед, на тебя положиться можно?
– Только если не в буквальном смысле, – захихикал тот, – а то рассыплюсь.
– Мне сейчас не до шуток, – нахмурился сочинитель.
– Да можно, можно, – стал серьезным и Дед. – Даже обидно, что сомневаешься.
– Тогда у меня будет к тебе просьба: поговори сегодня с батей… ну, в смысле, с Сисом… с Серегой… Только чтобы больше никто не слышал.
– Даже Ленка?
– Лучше бы, чтобы и она, если получится. Но главное, чтобы не услышала Олюшка!
И Васюта поделился с Дедом своим планом. Он хотел, чтобы завтра перед выходом из дома Сис немного задержался, подождав, пока выйдут Олюшка и Лива, а потом дал ему дотронуться до «микроскопа». Таким образом, когда Олюшка с Хмурым окажутся внутри гостинца, там уже будет
