Сочинитель - Андрей Русланович Буторин
Васюте реально сделалось дурно. Даже нога будто бы заболела сильнее. Но он уже примерно понял, куда клонит Силадан. И тот подтвердил его догадку, сказав трубнику:
– Так что нам и тебе придется ногу отрезать, Потап. Баш на баш – твои слова. Нет?
Потап молчал долго. Шевелил кустистыми бровями, сопел, пыхтел, будто настоящая горилла, разве что не чесался. Наконец проворчал:
– Забирай. Но учти, Околот, вам от нас, если что, никуда не деться.
– Да куда уж нам из подводной лодки-то, – притворно вздохнул Силадан. И шагнул к сочинителю: – Встать сможешь?
Васюта встал и даже сделал пару шагов, но растревоженная за несколько последних часов рана дала о себе знать, и он, невольно ойкнув, замер на месте, балансируя на левой ноге.
– Держись, – подставил ему плечо Силадан. – До лицея доскачем, а там наши помогут.
Когда они выбрались из гаража, бывший полковник спросил у стоявшего возле ворот Хмурого:
– Часы есть у тебя?
– А тебе на кой хрен? – буркнул тот, удивленно двинув бровями.
– Не мне, а тебе, – сказал Силадан. – Завтра в семь утра жду тебя у моего дома. Возьми еды на два дня и патронов, сколько сможешь унести – пусть лучше останутся потом, чем не хватит.
– А че, ты прям вот так командовать мною будешь? – процедил, прищурившись, Хмурый, но его окоротил вышедший из гаража вслед за Силаданом Потап:
– Да, будешь делать, что он скажет. Или ты из города много раз выходил?
– Я вообще никогда не выходил, что мне там делать? Помутнение ж кругом! Только ведь и Околот у вездехода не был, как я понял. Там ведь только одна из осот была да этот вот, Васюн хромой.
– Васюта, – машинально поправил его сочинитель, а Потап, свирепея на глазах, прорычал:
– Ты со мной, что ли, спорить собрался, Хмурый?! Я еще раз тебе повторяю: будешь делать, что он скажет! – И глянул на Силадана: – Ты ведь пойдешь туда, Околот? Не мое дело, но дорогу-то кто вам и правда будет показывать? Отдаст вам «ОСА» провожатую? Этот-то, – кивнул он на Васюту, – уж точно не ходок.
– Ты, смотрю, так и не понял, Потап, – покачал головой Силадан. – Я ведь тебе говорил, что «ОСА» теперь с нами, и все мы теперь «Монча». Так что мы меж собой разберемся, уверяю тебя. А Хмурому – да, лучше не перечить, командир в походе должен быть один, и подчиняться ему должны все беспрекословно. Это, кстати, мое жесткое условие, иначе никто никуда не пойдет.
– Он будет подчиняться, – вновь очень ласково произнес Потап. – Правда, Хмурый?
– Правда, – хмуро проворчал тот, оправдывая свое прозвище.
– Тогда жду тебя завтра в семь, – вновь сказал ему Силадан. – Не опаздывай.
* * *
Хоть до лицея было и близко, но Васюта уже стал сомневаться, «доскачет» ли он до него, так разболелась нога. Хорошо, что свои их сразу заметили, и навстречу бросилась Олюшка. У нее, в отличие от Васюты, выздоровление и впрямь прошло куда быстрее, осица уже практически не хромала, так что сочинитель снова подумал о мутации, способствующей быстрому заживлению ран у любимой. Видимо, нечто подобное в ее организме на самом деле присутствовало, чему он искренне порадовался, хоть и пожалел, что сам такой способности не имеет. Невольно вспомнились слова Силадана про гангрену и ампутацию, и хоть Васюта понимал, для чего полковник это говорил, стало все равно не по себе. Подбежавшая Олюшка обхватила его за талию, и хоть сочинитель пробубнил что-то вроде того, что не надо, он и так дойдет, но теперь, поддерживаемому с обеих сторон, передвигаться стало значительно легче.
Дожидавшиеся их «мончаки», разумеется, хотели узнать, до чего договорился Силадан с Потапом. Когда бывший полковник все подробно рассказал, его двойник, почесав лысину, сказал:
– Не нравится мне эта затея. Если трубники узнают, где спрятан вездеход, они ведь и сами им смогут воспользоваться, зачем им тогда мы?
– Не смогут, – погладил в ответ аналогичную лысину Силадан. – Куда они на нем поедут? В Кандалакшу? Там их только и ждут, чтобы отомстить за погибших, разбираться не станут, кто именно виноват. А в Мурманске им и вовсе делать нечего – ничего и никого там не знают.
– Ты давай привыкай к нашим названиям, – нахмурился двойник, – а свои пора забывать, больше не пригодятся. Ну а так ты, наверное, прав, я об этом сразу не подумал.
– А меня больше волнует, как мы к тому вездеходу пойдем, – сказала Олюшка. – По городу если, а потом главной дорогой, то подозрения лишние вызовем: куда это «ОСА» вместе с трубником чешет? А в обход фабрики если – долго и опасно. Но, видать, только так и придется.
– Но ведь можно через «туннель», хоть один, хоть другой, как мы и ходили! – воскликнул Васюта.
– Что?.. – как на идиота посмотрела на него Анюта. – Трубникам «туннель» показывать? Вот уж хрен им без соли! Чем меньше народу о таких оказиях знает, тем лучше. Я бы даже кое-кому из тех, кто здесь, не стала бы об этом говорить, – бросила она взгляд на Сидоровых, – но коли уж мы в одной команде…
– «Туннеля» два, если что, – обиделся за «родню» Васюта. – Вы о нашем тоже не знали, а мы вам рассказали.
– Хорош делиться на «мы» и «вы»! – прикрикнул Околот. – Решили быть вместе, значит, все теперь «мы»!
– Ладно, – буркнула Анюта. – Это ж я так, по старой памяти… Но трубникам точно о «туннелях» знать не стоит. И вообще никому больше. Заранее не узнаешь, когда это может пригодиться.
– Тогда вариант – посадить Хмурого в «микроскоп», пока не дойдем до вездехода, – сказал Васюта. – Правда, я тогда не знаю, как сам смогу пойти…
– Ты вообще никак не сможешь, даже не думай! – набросилась на него Олюшка. – Будешь лежать и выздоравливать! Пока рана не заживет, только на горшок вставать будешь. И то…
Что именно «и то», Васюта ей не дал договорить. Заявил лишь:
– Тогда и ты никуда не пойдешь! У тебя тоже рана.
– У меня уже все зажило. Ну, почти – чешется еще немного. Но ты еще забыл, что дорогу к вездеходу только я знаю, без меня никак не обойтись.
– Силадан еще знает! – возразил Васюта.
– Так Хмурый-то не должен знать о Силадане. Он-то должен думать, что это Околот, а тому о вездеходе знать неоткуда.
– Э-э! – подал голос молчавший до этого Сис. – Так а с Хмурым-то что решили? В «микроскоп» его сажать нельзя – это тоже не тот гостинец, о котором первому встречному можно рассказывать. Пожалуй, секрет-то не менее важный, чем те
