Олег Верещагин - Там, где мы служили...
Но засмеялись не все. Елена внезапно перестала улыбаться и совершенно определённо сказала сухим тоном:
— Ясно. Не долечился.
Канадец покраснел и пробубнил:
— Да ерунда… живот режет немного… А ключица уже вообще срослась!
— Ну не идиот? — спросила Елена в пространство. — Ты не знаешь нашу службу и нагрузки, да? А если нам завтра в рейд? Тебя как — нести, или прямо сразу в лагере похоронить, чтобы не мучился?
— Да вытерплю я! Честное слово! — канадец умоляюще смотрел в глаза Елене. — Хелен… ребята, вы как хотите, я же не могу без вас…
— Как с лоуном объясняться? — задумчиво спросил Джек. — Ты же без сопроводиловки? — Ник кивнул. — Ну, я — как сержант…
— Ой, да и пошли вы все… — безнадёжно махнула рукой Елена. — Ты хоть сейчас-то ложись, не стой!
— Понял, до утра лежать буду! — обрадованно завопил Ник и поспешно свалился в кровать. Пётр тут же пересел к нему. Эрих показал на них глазами и сказал Джеку тихо:
— Прикипел…
Англичанин пожал плечами:
— Он же сопляк совсем. Младше Вика.
— А Виктор очень даже ничего, — заметил Эрих. — Подходящий.
— Хороший солдат, — согласился Джек. — А вот Дэн… — он поморщился. — Какой-то он странный всё-таки.
— По-моему, его просто не воспитывали толком, — неожиданно высказался Эрих. — Как там Энюрю говорил — мякина в башке. Но Хелен вон говорит, что в бою он себя неплохо показал.
— Да ещё не хватало, чтобы он трусом был, — хмыкнул Джек. — Эй, а Вик-то нализался, похоже! Кто его поил, черрррти?!
— Я в полной норме, — объявил Витька с кровати.
— Конечно, в норме, — согласился Эрих. — Ну-ка, до носа дотронься, а?
Витька попал себе пальцем в глаз, но не разозлился и не расстроился. Он вспомнил что-то смешное, но не мог вспомнить теперь, что именно. Елена между тем предложила:
— Завтра пойдём рыбу на пруды ловить?
Почти все согласились. Время от времени бесконечные наборы консервов молодёжи приедались. Тогда добывали свежее мясо или рыбу. Дэниэль ткнул в сторону Витьки и заметил:
— Он не идёт. Он встать не сможет.
— Это кто не сможет встать?! — возмутился тот. Дэниэль пожал плечами:
— Ты.
— Я?! Если я тебе не нравлюсь, — немедленно впал Витька в агресию, — то вставай и пошли драться! Пошли, пошли!
— Да куда тебе, ты же пьяный.
— Я не пьяный! — ещё сильней разобиделся Витька. — Пошли драться, козёл!
Елена подмигнула Джек и, подсев к Витьке, хлопнула его по плечу:
— Потом подерётесь, ага? Я напомню. А пока праздник не порти, хорошо? Вить, ну ты же меня уважаешь?
— Я? — Витька задумался и твёрдо сказал, даже попытавшись для верности кивнуть: — Уважаю. Ладно, пусть пока живёт.
— Ну… — Дэниэль, тоже рассердившись, начал подниматься, но тут в кармане у него требовательно заскулил его апаратик, и дружный смех потопил конфликт в зародыше…
* * *27 тактических ракет были выпущены по Диффе ранним утром. Следом за пуском ракет обрушился десятиминутный шквал огня, а вместе с ним по наиболее важным узлам обороны бандитской «столицы» были нанесены бомбоштурмовые удары с воздуха.
В 5.20 началось новое наступление.
А рыбалка накрылась.
7
— Надо было тебе остаться, — сердито сказала Елена, поправляя патронатш к дробовику. Ник поморщился:
— Ла-адно…
Дэниэль вертел на тросике гранату, то вынимая её из кармашка, то убирая обратно.
— Кончится тем, что она рванёт, — не выдержал Жозеф.
— Ничего, у меня ещё есть… — рассеянно ответил Дэниэль, но гранату оставил и начал осматривать кассету с выстрелами.
— Хоть делом занялся, — одобрительно сказал Жозеф.
— Товарищ лейтенант! — позвала Елена. Скобенюк услышал, повернулся. — Куда мы всё-таки?
— Деревня Шагран! — заорал в ответ тот. — Опорный пункт врага в ближнем тылу! Летим, как тактический десант!
«Вагон» летел на большой высоте в сопровождении «хенгиста» — штурмовой вертолёт мчался чуть ниже, готовый защтить набитую десантом машину от любой угрозы с земли. Хотя «вагон» и сам по себе был далеко не беззащитен…
Штурмовые отряды делали своё обычное дело — врываясь в тылы врага, кроили оборону, взрывали, захватывали, уничтожали… 5-й штурмовой взвод не был исключением.
Витька, удерживая между колен пулемёт, с интересом наблюдал за несколькими необстрелянными новичками из 1-го отделения и отделения огневой поддержки — они ещё не были ни в боях, ни в рейдах. И теперь явно волновались — в красном утреннем свете солнца, ползущего по большой свободной от туч полосе неба над горизонтом, лица их казались неестественно румяными, но, когда вертолёт поворачивал, на мгновения уходя от света, становилось видно, что они на самом деле бледны. Остальные шутили, разговаривали, обменивались банками с лимонным соком, а Витьке внезапно стало жаль этих ребят. Он улучил миг и показал, ободряюще улыбнувшись, большой палец русоволосому парнишке, часто облизывавшему губы. Тот растерянно моргнул, неуверенно улыбнулся — и благодарно кивнул.
Быстро снижаясь, вертолёты промчались над дорогой, забитой горящей техникой и повозками. Обочины тут и там заваливали трупы. Словно жуткая стрекоза, на холме неподалёку сидел штурмовой вертолёт с разорванным хвостом, около него суетились ремонтники. Всё это мелькнуло за бортом — и тут же забылось, потому что один из пилотов, высунув большую очкастую голову из кабины, крикнул:
— Шагран, ребята!
— Так, — Скобенюк обернулся в салон. — Как там 2-е говорит? Чтоб нам провалиться?
— Точно, товарищ лейтенант, — за всех ответил Джек, — чтоб нам провалиться!
«Хенгист» резко ушёл вперёд, в сторону горящих домов. Ка-300 начал садиться. Лейтенант обернулся снова:
— Мазл! — рванул слух короткий выкрик, похожий на щелчок стартового пистолета.
Со свистом распахнулись сразу обе двери. Витька выскочил в бешено крутящуюся мешанину листьев, песка и вихрей разогретого воздуха…
— Миномёты — двадцать пятьт вперёд! Пулемёты — на 97-ю! 1-е — огневое прикрытие! 2-е — обход слева, 3-е — справа! Пьер — со вторым! Мазл! Мазл!
За спинами упруго захлопали тут же установленные 60-миллиметровки, и на фоне горящих домов начали распусктаься чёрные цветы разрывов. Один миномёт бил фугасками, другой — осколдочными. В плотном дыму пожаров косо мелькнул в воздухе боевым драконом «хенгист», поливающий деревню огнём…
По сигналу Елена отделение развернулось в боевую цепь. Витька прикрывал Жозефа с Дэниэлем, но стрелять ему пока не приходилось, они бегом приближались к околице за кустами. Кайса несколько раз останавливалась и стреляла — молча, но каждый раз на её лице мельком появлялось… ну, не удовольствие, но что-то, на него очень похожее.
Орудийные позиции были видны — бетонированная, не какая-нибудь, яма посреди деревни. При спуске-въезде в неё горела самоходка — настоящая, хоть и старая. Но отделение имело другую задачу — Елена быстро, на бегу, указала Жозефу и Майклу на два дома, ребята с ходу упали каждый на колено. Витька застыл сбоку от них, поводя стволом РПД.
Банг! Банг! Гранаты разорвались внутри домов, снося крыши, и отделение клином бросилось вперёд, стреляя изо всех стволов. Пьер, гранатомётчик с противопехоткой, бежал рядом с Витькой, и его гранатомёт выстреливал — снова и снова — куда-то вперёд и в сторону…
Несколько раз им навстречу и с боков выскакивали махди в разных степенях обалдения, с оружием или без — их сносили огнём, практически разрывая в куски — и даже не останавливаясь.
— Питер, окно!
Пётр, почти не поворачиваясь, выпустил в указанное Ником окно гранату из подствольника, потом швырнул осколочную — из соседнего окна длинно выпал пулемётчик, ствол его оружия ткнулся в землю… Вбежав в улицу, отделение рассыпалось по стенкам, прикрывая друг друга и переводя дух.
— Как бы нас сейчас минами не накрыли, — Джек цвиркнул сухой слюной, достал рацию. Жозеф и Дэниэль перебежали к углу, Витька — следом за ними, бросил в окно, оказавшееся рядом, гранату. Из двора через дверь начали стрелять, летела щепа, одна щепка с отчётливым тонким свистом вонзилась в глинобитную стену, как старинная арбалетная стрела.
— Кончай палить, слышишь?! — Витька почувствовал, что ему хочется смеяться. Подскочили Елена и Ник с Петром; сержант на бегу стреляла из дробовика по петлям, дверь обрушилась и, стреля во двор, все трое вломились внутрь.
3-е отделение со Скобенюком ворвалось в деревню с другой стороны, штурмовики кололи во дворах штыками ошалевших от обстрела и неожиданности махди. Из храма на центральной площали били два крупнокалиберных пулемёта, с отчаяньем обречённых не подпуская северян. Стены храма уже горели, на площади стояли несколько полыхающих машин, лежали трупы.
