Второй день на царствии - Юрий Витальевич Яньшин
— И в то же время — легко. Потому как понимающий глубину и специфику вопросов касающихся его компетенции. А насчет того, что не прост… Так все кто прост, все по палатам лежат. В дурке. С простыми и незатейливыми мыслями.
Михайлову хватило ума не вмешиваться в разговор «больших дяденек», поэтому он надев гарнитуру переговаривался с различными службами, собирая очередную порцию информации об обстановке в стране и за рубежом. Коржик, по своему обыкновению сосредоточенно молчал, а Кондратьичу тоже было не до разговоров, так как движение ближе к центру столицы становилось все оживленнее и это требовало особой концентрации со стороны водителя.
— Борисыч, — обратился к нему Афанасьев, — свяжись с КПП и распорядись от моего имени выписать пропуск для Юрьева, а то в нынешней нервозной обстановке, как бы ему на входе руки не заломили.
— Ладно. Не спорю, — поднял обе руки вверх Рудов, как бы сдаваясь. — С этим делом, кажется, решили. Осталось разобраться с инженерами и тогда Совет будет в целом сформирован.
— А вот здесь я хотел бы попросить твоей помощи, Сергей Иваныч, — сказал Афанасьев, положа руку на колено Рудова. — Ты бы помог мне, а то не знаю, за что вперед и хвататься.
— Говори, что надо сделать? — повернул к нему голову Рудов.
— Ты бы сходил в Инженерный институт. Пообщался бы там с кем надо. Прощупал бы их. Определился бы с кандидатом на пост. Да и вообще, разобрался бы с этим делом. А то там какая-то непонятная чехарда затевается то со слиянием с Общевойсковой Академией, то с размежеванием. Я, честно говоря, так и не понял в чем там суть и казус. «Бурят» в свое время чего-то там намутил, а нам теперь предстоит расхлебывать эту жижу.
— Хорошо, Валерий Васильевич (при посторонних он не стал панибратствовать, называя Верховного по имени, но от «тыканья» все же не отказался), я завтра же с утра займусь этим делом. Но не кажется ли тебе, что у нас есть более насущные дела, требующие скорейшего рассмотрения?
— Что ты имеешь в виду?
— Как учил нас великий Ленин, при захвате власти первым делом, на что нужно обратить внимание, так это…
— Почта, телеграф, телефон…
— И Банки! — закончил он за Афанасьева.
— Да, — потер лоб Верховный. — Ты прав, впрочем, как всегда. С Полуяновым пусть Юрьев разбирается. У него с ним давно уже «терки» идут, и тут я Антоше не завидую, а вот Центробанк к Кабмину не имеет никакого отношения и с госпожой Наибулиной нужно срочно что-то делать.
— Неоспоримым фактом является только то, что она не наш человек. Она ставленник МВФ, а значит Штатов. К тому же, как недавно дошла до меня информация ее дети получили гражданство Норвегии. Это, сам понимаешь, не допустимо, тем более в наших осадных условиях, — поведал Рудов качающему головой в знак согласия Афанасьеву.
— У нас почти весь депутатский корпус состоит из граждан иностранных государств и подавляющее большинство в правительстве и аппарате президента, — угрюмо дополнил тот Сергея Ивановича.
— «Резать! Резать, не дожидаясь перитонита!» — воскликнул Рудов знаменитой фразой из фильма «Покровские ворота». Это даже хорошо, что везде карантин объявлен, а значит не улететь, не уплыть, не уехать они не смогут. Вот мы их тут, тепленьких, за жабры и возьмем!
— Что это ты вдруг так раздухарился, Сергей Иваныч?! — хитренько щурясь на друга, спросил Афанасьев.
— А что, нам одним, что ли раскошеливаться за них за всех прикажешь?! — набычился «пруссак».
— Ну, мы-то с тобой еще, положим, не раскошелились.
— Так, едем же! — парировал Рудов. — Согласно вашим обещаниям. Все чин по чину.
— Кстати, ты мне так и не сказал, сколько задекларировал.
— В отчете прочитаешь. Небось, уже договорился с Тучковым, чтобы копии всех показаний были положены тебе на стол?
— Верно. Отчасти. Но с условием, что данная информация будет общедоступна всем членам Высшего Совета. Так, все-таки, темнила ты этакий, сколько?
— Десять, — буркнул Рудов, шмыгнув носом и отворачиваясь в окну.
— Не понял! — вытаращился на него Верховный.
— Да, чего тут не понять-то?! Русским же языком сказано тебе, — впервые за все это время обратился к нему с нотками неприкрытого раздражения Рудов, — что десять миллионов баксов.
— А-а-а! — понятливо протянул Афанасьев и тут же прикинул, — По нынешним временам шестьсот пятьдесят «деревянных». Куркуль, ты, однако, Иваныч!
— Ясен пень. Проехали? — и, дождавшись утвердительного кивка продолжил. — И с другими назначениями надо поторапливаться.
— Надо. Не спорю, что срочно надо решать вопрос с премьером и министром иностранных дел. А то нехорошо, когда за всех отдувается Нечипоренко, на которого наседают со всех сторон, а Рябцов тут уже заявления распространяет, даже не проконсультировавшись.
— Я думал, откровенно говоря, что ты замкнешь на себя всю исполнительную власть. И должность премьера тогда будет ни к чему, ибо зачем она нужна при и так сильной исполнительной власти? Лишняя же ступень!
Афанасьев на это только покачал головой:
— Тут ты Сергей Иваныч не прав. Я и так совмещаю должности Начальника Генштаба и Главы Совета, а ты мне еще хочешь подкинуть этот подарочек в виде кабминовского серпентария?
— Но ты же сам сказал, что через два месяца подашь в отставку? — удивился Рудов.
— Так и сделаю. Не сомневайся. Но на посту премьера должен быть человек, как минимум, разбирающийся в этой кухне и знающий хорошо работу аппарата правительства изнутри. К тому же не такой узколобый специалист как я или ты, например.
— Тогда надо крепенько подумать над этим вопросом. Такого человека запросто найти будет, пожалуй, трудновато. Вряд ли те, чьи фамилии на слуху у обывателя захотят связываться с хунтой, а кабинетного червя тоже не хотелось бы иметь на такой ответственной должности. Был уже прецедент, со всякими там типа Гайдара да Явлинского.
— Ты прав. Надо срочно искать того, на кого можно будет сбросить основную рутину.
— А какую же роль тогда ты отводишь себе?!
— Роль пугала.
— ???
— Да-да. Ты не ослышался. Я возьму на себя роль вселенского пугала. То есть буду стращать, кричать, «ташшить и не пушшать», беря на себя роль громоотвода, чтобы остальным в моей тени спокойнее работалось. Ты, конечно, для этой роли, подходишь более меня, но извини, ты сам отказался от этого перед Посланником.
— Ташшить и не пушшать — это к Тучкову, — усмехнулся Иваныч.
— Его тоже иногда надо одергивать.
— А устоишь под градом камней? — усомнился Рудов, потирая подбородок.
— А куда деваться? Да и ты ведь обещал меня не бросить.
— Ну да, ну да, — закивал головой Иваныч.
