Сьюзен Коллинз - Сойка-пересмешница
Плутарх выглядит оскорбленным, а Хеймич хихикает.
"Позволь ей остаться, Плутарх", -говорит он. Прим остается.
"Китнисс, действия Пита шокировали всех нас," -говорит Плутарх.
"Мы не могли помочь, но заметили его ухудшение в последних двух интервью. Очевидно, что он был подвержен жестоким испытаниям, и мы не учли его психологическое состояние.
Теперь мы полагаем, что могло случиться кое-что ещё.
То, что Капитолий подвергал его довольно необычной технике, известной как налет. Бити?"
"Извини",-говорит Бити, "но я не могу рассказать всю специфику, Китнисс. Капитолий очень скрывает эту форму пытки, и я полагаю, что результаты непредсказуемы. Вот что мы знаем. Это - тип выработки условного рефлекса на страх. Термин Hijack происходит от древнеанглийского слова, которое означает 'захватить,' или еще лучше, 'завладеть'. Мы полагаем, что это было выбрано, потому что техника вовлекает использование яда ос-убийц. На твоих первых Голодных Играх тебя ужалили, и в отличие от большинства из нас, ты на практике узнала какой эффект оказывает яд. Ужас, галлюцинации, кошмарные видения, где я теряю тех, кого люблю.
Поскольку яд предназначается для той части мозга, где обитает страх. Я уверен, что ты помнишь, как пугающе это было. В последствии, у тебя было умственное помешательство?" спрашивает Бити.
"Невозможно разобрать, что правда, и что ложь? Большинство людей, которые были ужалены и выжили, рассказывали что-то в этом роде."
Да. То столкновение с Питом. Даже после того, как я пришла в себя, я не была уверена, спас ли он мою жизнь, отвлекая Катона, или мне это приснилось. "Отзыв дать очень трудно, потому что воспоминания могут быть изменены." - Бити стучит по своему лбу.
«Реальность изменена и искажена».
«Теперь предположите, что я прошу вас вспомнить кое-что - или словами или заставляя Вас смотреть запись этого события- и в то время, как это воспоминание освежено, я заражаю Вас ядом ос-убийц. Его недостаточно чтобы вызвать трехдневное затемнение сознания. Достаточно только придать воспоминаниям страх и сомнения. И это - то, что Ваш мозг действительно запоминает надолго".
Мне становится плохо. Прим задает вопрос, который вертелся у меня в голове.
"Это они сделали с Питом? Взяли его воспоминания о Китнисс и сделали их страшными?"
Бити кивает: «Такими страшными, что он увидел в ней угрозу для жизни. Поэтому он может попытаться убить ее. Да, это наша последняя теория».
Я закрываю лицо руками, потому что это не правда. Этого не может быть. Кто-то заставил Пита забыть, что он любит меня, но никто не мог этого сделать.
"Но вы можете полностью восстановить его, правильно?" -спрашивает Прим.
"Хм. Только очень небольшую часть",- отвечает Плутарх.
«Может попытки реабилитировать одержимого и были раньше, но мы не имеем доступ к такой информации."
"Ну, вы ведь собираетесь попробовать, не так ли?" -настаивает Прим.
"Вы ведь не собираетесь запереть его в какой-нибудь палате для буйных и оставить его страдать?"
"Конечно, мы попробуем, Прим," - отвечает Бити, "Мы просто не знаем, до какой степени мы преуспеем.
Если это вообще возможно».
Я предполагаю, что от страшных воспоминаний тяжелее всего избавиться. Они одни из тех, которые лучше всего запоминаются.
"И, кроме его воспоминаний о Китнисс, мы не знаем, какие еще воспоминания затронуты," -говорит Плутарх, "Мы собираем команду психиатров и военных профессионалов, чтобы придумать контратаку. Лично я чувствую, что он полностью восстановится».
"Серьезно?" спрашивает Прим язвительно.
"И что ты думаешь об этом, Хеймич?"
Я немного разжимаю руки и сквозь образовавшуюся щель вижу его лицо. Он измучен и удручен, но он соглашается, "Я думаю, что Питу будет намного лучше. Но я не уверен, что он когда-нибудь станет прежним."
Я соединяю руки, закрывая лицо, отгораживаюсь от всех.
"По крайней мере, он жив,"- говорит Плутарх, теряя терпение.
"Сегодня ночью Сноу в прямом эфире казнил стилиста Пита и его подготовительную команду. Мы понятие не имеем, что стало с Эффи Бряк. Пита основательно потрепали, но он здесь, с нами. И это определенно лучше, чем двадцать часов назад. Давайте не забывать об этом, хорошо?"
Попытка Плутарха ободрить меня -рассказывая новости о четырех, возможно пяти, убийствах - неожиданно приводит к обратным результатам. Порция. Подготовительная команда Пита. Эффи.
Усилия, которые я прилагаю, чтобы не расплакаться, заставляют мое горло пульсировать, и я снова начинаю задыхаться. В конечном счете, у них нет другого выхода, кроме как успокаивать меня.
Когда я просыпаюсь, думаю, что мой единственный способ снова уснуть - это медицинский укол. Я так рада, что следующие несколько дней я все еще не смогу говорить, потому что я не хочу ни о чем говорить. Или делать. На самом деле, я идеальный пациент, моя апатия принята как сдержанность и повиновение указанию врачей. Я больше не испытываю желание плакать.
Фактически, мне удается держаться за одну простую мысль: изображение лица Сенека сопровождается шепотом в моей голове:
«Я убью тебя»
Моя мать и Прим поочереди нянчатся со мной, уговаривая глотать кусочки мягкой пищи. Периодически приходят люди, чтобы сообщить о состоянии Пита. Высокий уровень яда ос убийц в крови с трудом выходит. С ним работают только незнакомцы, уроженцы 13, никому из дома или Капитолия не разрешили видеть его - чтобы не вызвать опасные воспоминания. Команда специалистов много работает, проектируя стратегию его восстановления. Гейл не может навестить меня, так как пока прикован к постели из-за раны в плече, но на третью ночь ,после того, как мне ввели лекарства и свет приглушили для ночного времени, он тихо проскользнул в мою комнату. Он ничего не говорит, просто прикасается пальцами к синякам на моей шее, так легко и нежно, как невесомыми крыльями мотылька, оставляет поцелуй между моими глазами и исчезает.
Следующим утром, меня отпускают из больницы с инструкциями двигаться помедленнее и разговаривать только тогда когда это необходимо. На моей руке нет расписания, и я бесцельно блуждаю, пока не появляется Прим, освободившаяся от больничных обязанностей, и отводит меня в новое отделение для нашей семьи- 2212. Оно такое же, как и предыдущее, но без окна.
Лютику было выписано ежедневное продовольственное пособие и кастрюля песка, которая находилась под сливом ванной. Когда Прим поправляет мне кровать, он прыгает на мою подушку, борясь за ее внимание. Она прижимает его к груди, но продолжает за мной следить.
"Китнисс, я знаю, что все, что случилось с Питом ужасно для тебя.
Но помни, что Сноу работал над ним неделями, а у нас он только несколько дней. Есть вероятность того, что прежний Пит, тот который любит тебя, все еще внутри. Пытается вернуться к тебе.
Не разочаровывайся в нем."
Я смотрю на свою младшую сестру и думаю, как она унаследовала самые лучшие качества, которыми обладает моя семья: целебные руки матери, ум отца, и моя борьба. Конечно, есть что-то еще, что-то полностью ее собственное. Способность разглядеть запутывающий беспорядок жизни и видеть вещи такими, каковы они есть. Действительно ли она права? И Пит сможет вернуться ко мне?
"Я должна возвращаться в больницу,"- говорит Прим, опуская Лютика рядом со мной на кровать, "Вы двое составите друг другу компанию, хорошо?"
Лютик спрыгивает с кровати и следуют за ней к двери, громко жалуясь, когда его оставляют за дверью.
Мы оба считаем такую компанию друг для друга неприемлемой.
Спустя, возможно, тридцать секунд, я осознаю, что не могу выдержать ограничение в подземном бункере, и оставляю Лютика наедине с собой. Я теряюсь несколько раз, но, в конечном счете, я нахожу путь в комнату Спецзащиты. Каждый, кого я встречаю, пялится на мои синяки, что заставляет меня чувствовать неловкость. Я подымаю свой воротник до ушей. Гейл, должно быть тоже выписался из больницы этим утром, потому что я нахожу его в одной из комнат исследования с Бити. Они погружены в работу, склонили головы над рисунком, проводя измерения. Различные версии рисунка разбросаны по столу и полу. Прикрепленные на доски на стенах и занятые ими экраны компьютера, здесь же и другие проекты. В грубых линиях одного из рисунков я узнаю вздергивающую ловушку Гейла.
"Что это такое?" -спрашиваю я хрипло, отвлекая их внимания от рисунка.
"Ах, Китнис, ты раскрыла нас," -говорит Бити радостно.
"Что? Это что - секрет?"- Я знаю, что Гейл с Бити здесь много работали, но я полагала, что они валяют дурака с луками и оружием.
« Не совсем. Но я чувствовал себя немного виноватым в связи с этим. Из-за того, что украл Гейла у тебя так надолго,"- признается Бити. Так как я большую часть времени в 13 была дезориентирована, взволнованна, сердита, восстанавливалась, или была госпитализирована, я не могу сказать, что отсутствие Гейла причиняло мне беспокойство.
