Глеб Исаев - А С Н (Ангел специального назначения)
- Патрульный, чего-то там, сержант Брынкин,- неразборчиво пробубнил закутанный в светло-серый, пятнистый наряд милиционер. - Документики предъявим, гражданочка.
Паспорт и справка из больницы совершенно не впечатлили.
-Регистрация отсутствует.- Удовлетворенно констатировал, полистав книжку, розовощекий парень и повернулся к напарнику. Тот стоял, согласно инструкции, чуть сзади и сбоку.
-Да хрен с ней, Серега.- Отозвался второй патрульный.- Таскаться еще с этой теткой. Блох только нацепляем.
Я даже оскорбилась. "Тоже мне. Нашли тетку. Однако болезнь не красит, а в таком наряде и мисс Америки за Квазимодо сойдет".
- А чего?- не согласился настырный сержант. - И так план горит, снова прапор орать будет. Вызывай канарейку. Закинем, и пусть в участке разбираются.
"Вот чего мне совсем не хотелось, так это разборок. Дело еще не закрыто. Начнут выяснять, что да как, точно в камере насижусь. А с моим легким - это смерть. Верная чахотка. Чужой опыт подсказал. Что угодно, только не в околоток.
- Ребятки, милые. - Откуда только взялась эта сутулость, шамканье, ставшего беззубым, рта. Губы истончились и, как нельзя кстати, выбилась прядь отросших пегих волос из под уродливой шапки.
-Сынки,- я закашлялась,- отпустите, я сейчас на вокзал, мужик должон на востребование прислать, с Краснодара. Домой поеду. Вот, денежку возьми, сынок, купи гостинцев подружке. - Я лихорадочно заскребла помятую купюру, разглаживая ее, чтобы сунуть в оттопыренный карман бушлата. Сержант понятливо отвернул голову, высматривая нечто, чрезвычайно важное, на другой стороне улицы.
Однако его спутник оказался глазастей. Углядел колечко. Хоть я и успела повернуть его камешком внутрь. Однако тренированный взгляд ППСа выхватил блеск драгметалла.- Ну-ка? - Он протиснулся ближе. - Покажь, тетка, руку?
Разжав ладонь, присвистнул.- Ого, Серега, ты глянь. Вот народ. - На пальце состояние, а тебе сотню сует. Ты помнишь, ориентировка была? - Он подмигнул приятелю, не особенно и пряча издевку. Точно, помыла тетка колечко и хотела назад свалить, в свой Мухосранск. Так, протокол изъятия составим на месте. Он потянул за колечко. Распухший от лекарств палец мешал сдернуть добычу.
- Слушай, Витек, да она сопротивление оказывает. - Сержант привычно ухватил рукоятку "демократизатора". - Сама снимешь или помочь? - Он замахнулся, норовя превентивно огреть несуразную бомжиху по спине.
Рука дернулась, ставя мягкий блок. Дубинка скользнула, уходя в сторону. Автоматически продолжив связку, колющим ударом сжатых в щепоть пальцев, достала Серегин висок.
Одновременно, другая кисть, ухватив палец мародера, стягивающего кольцо, легонько дернула, чуть повернув. Выскочив из сустава, указательный загнулся под прямым углом. И вот, страж закона, оставив глупые мысли о неправедном заработке, взвыл, согнувшись от боли. Сереге было совсем худо. Он плавно, как в замедленном кино, сполз на скамью и уткнулся носом в крашеную доску. Я обмерла и, не раздумывая, поковыляла прочь, торопясь скрыться в ближайшей подворотне.
"Рассуждать будем после. Гнал вперед Лехин опыт. Влево. Еще раз. Парадное, должен быть черный ход". - Миновала загаженный кошками подъезд и вынырнула на людный проспект. Смешавшись с толпой, двинулась вдоль проезжей части, фиксируя краем глаза проезжающие машины. Спасибо гаишникам, не удосужившимся запретить тонировку. В стеклах авто отчетливо видно, что творится сзади. Чисто. Витьке пока не до меня. Вставить палец на место самому, нужны умение и сноровка. А вид подельника заставит судорожно голосить в рацию, вызывая подмогу. Потом, конечно, разберутся, что сержант только слегка "притомился" и задремал, но это потом".
Только пройдя полквартала, заметила, что мертво сжимаю выхваченный у сержанта паспорт. Даже после, в спокойной обстановке, не смогла восстановить в памяти, когда успела забрать столь нужный в моей ситуации документ. А пока я просто запихала его глубже в карман необъятного малахая и продолжила движение. Глаз выхватил неприметную вывеску.- "Скупка золота, ломбард".
Плюнув на палец, стянула колечко. Оглянулась и шмыгнула в тамбур старого дома. Полуподвальное помещение, затертый линолеум, давно немытые стекла. Вид соответствовал содержанию. Прожженный, плюгавого вида старик, в меховой безрукавке, поверх клетчатой байковой рубахи, вопросов не задавал. Осмотрел кольцо, задержал взгляд на камне. - Сдаете, или в залог?- Острым взглядом приметив паспорт, спросил он.
- Лучше продавайте,- посоветовал он, услышав ответ.- Все говорят, что выкупят, но это бывает редко. Зачем терять деньги?
Я мотнула головой, подтверждая решение.
-Ну, в залог, так в залог. - Он заполнил квитанцию, взвесил изделие, вписал каратность. - Десять тысяч. "Сумма явно занижена, но должно хватить". Я кивнула головой. - Согласна.
-Девушка,- разглядев, что клиентка достаточно молода, повторил опытный ювелир. Рекомендую продать, дам восемнадцать.
Я чуть было не согласилась, но, вспомнив, что это кольцо выбрал Алексей, передумала. Воспоминания понемногу слабели, а такое, материальное подтверждение реальности его присутствия, не давало списать все на обыденное сумасшествие.
Упрямо отказалась. - В залог. Он вздохнул и отсчитал десять купюр. Спрятав деньги, выскочила на продуваемый свирепым ветродуем проспект. Вещи купила в стоковом. Очень похожем на обычный секонд-хэнд. Новые, но какие-то залежалые, тряпки стоили копейки. Теплая спортивная куртка Норд, шапочка, джинсы и сапожки. Весь наряд обошелся в четыре тысячи.
Спортивный наряд сделал меня похожей на типичного подростка, узнать в котором полусумасшедшую бомжиху мог только очень проницательный человек.
Повторное возвращение в город Петра и трех революций прошло совсем обыденно. Билет в плацкарт стоил недорого, осталось и на такси, и на ужин. В гостиницу вернулась утром следующего дня. Вышколенный администратор проверил документы, но, не моргнув глазом, выдал ключ.
Словно возвращаясь в родной дом, зашла в свою одноместную комнатку. В глаза бросилась гитара, прислоненная к стене.
"Как мало человеку нужно, и как просто сгинуть в этом мире". Я сбросила куртку и, плеснув из стоящей на столике бутылки коньяка, уселась в кресло возле теплой батареи. Помедли я чуть в том продуваемом ветром парке, где меня прихватили обнаглевшие от вседозволенности патрульные, все могло сложиться гораздо хуже.
Запоздалый страх кольнул в желудок. Отогревшись, убрала бутылку и начала методичный обыск. В карманах, сумках нашлось около двадцати тысяч рублей. Карточка сбербанка на счет, открытый в гостиничном филиале. Там, по-моему, тысяч пятьдесят должно быть.
"Совсем плохая? - тупо разглядывая документы на машину, изумилась я.- У тебя десять тысяч евро под окном стоит, а ты по карманам мелочь собираешь". Выглянув в заснеженное окно, разглядела серенький кузов мерзнущей на гостиничной парковке "Реношки".
Однако с продажей спешить не стала.
Повинуясь безотчетному порыву, достала гитару и, тихонько перебирая струны, наиграла пришедший в голову мотив. Сами собой пришли слова. Куплет, второй. Негромко пропела.
Голос, слабый и хриплый, конечно, в подметки не годился прежнему, но все же сохранил какое-то подобие музыкальности. Телефон с функцией записи сошел за магнитофон. Я спела, исправила корявую рифму. Добавила припев.
Песенка вроде бы ни о чем.
Ни рифмы, ни размера. Но с эстрадой закончено, а для себя - нормально. И как-то сразу вдруг полегчало. - "Ну и что, что одна, никого родных, знакомых, никакой работы, специальности. Ну и что? У меня есть память, не пропадем".
День посвятила новому образу. Уже знакомая парикмахер, повинуясь указаниям, изменила прическу. Длинные волосы уступили место короткой стрижке. В зеркале на меня глядела уже и не девчонка. Глубокие тени вокруг глаз, осунувшиеся щеки, но, главное, изменился взгляд.
"Понимание и спокойствие. Интересно, чем еще должна меня стукнуть жизнь, чтобы я сломалась? Уверенность и готовность к испытаниям".
Новый образ завершил строгий костюм. Элегантный пиджак, юбка, сапоги на каблуке, не очень высоком, но и не кроссовки. Шубка из стриженого меха неизвестной породы, прикинувшегося норкой. Простенько и сдержанно. Главное, ни что не напоминало ту провинциалку с гитарой, приехавшую сюда всего несколько месяцев назад.
А вечером навалилась боль в груди. Набегавшись, растревожила не до конца залеченную рану. Швы уже сняли, и входное отверстие почти затянулось тонкой кожей. А вот выходное, неровное безобразное пятно, с рубцами от десятка швов и стянутых краев, никак не заживало. И, наконец, самое противное. Что там внутри? Легкий хрип временами сменялся свистом и лающим кашлем. Дыхания хватало только на короткие прогулки. "Здорово киношным героям, у которых раны заживают в три дня. Легкое недомогание, симпатичная повязка, и вот уже снова погони и драки. А по жизни, увы, гораздо противней. Тело почему-то крайне негативно относится к тому, что его протыкают железом. Казалось бы?"
