Мусорные хроники - Александр Титов

— Какая, к чёрту, любовь? Давайте мы сейчас остановимся и у кого-нибудь спросим, что он думает про Главного. А потом смотрите в глаза. Неважно, что он скажет, глаза выдадут правду.

— Вы в этом мире недавно. Имейте терпение.

— Я не собираюсь здесь задерживаться, как некоторые. Если есть возможность вернуться на Землю, я сделаю всё, чтобы ею воспользоваться. Вообще, знаете что, отвезите меня к Николаю Алексеевичу. Мне надо с ним кое-что обсудить.

— Ладно. Но не думаю, что вы найдёте там то, что ищите.

— Конечно, вы всё знаете. Кто ж сомневается?

— Повторю ещё раз и думаю, на этом можно прекратить спор. Вы провелм в этом мире слишком мало времени и ещё ничего толком не понимаете. Я за двенадцать лет не всё понял, но мне хватает ума не идти в штыки. А вам хватит?

— Чего хватит? Трусости? — огрызнулся я.

Иннокентий Витольдович откашлялся и отвернулся к окну. Обиделся, наверное.

Я следил за дорогой и пытался осознать, что выбраться отсюда быстро мне никто не позволит. Казалось бы, им, учёным из экспедиции, и требуется активнее всех искать выход. Но получалось наоборот. Они смирились со своей участью, а любые попытки изменить привычный уклад воспринимают теперь как покушение на свой жалкий мирок.

Получалось, что союзников у меня здесь нет? Я ещё не познакомился с другими землянами, но что-то подсказывало, что не обрету в них соратников.

Мой гнев утих не сразу, но дорога была слишком длинной, а амортизаторы достаточно мягкими, чтобы унять разбушевавшееся несогласие. Когда появились из темноты огни Скалки, я уже совсем успокоился и наблюдал за ситуацией со стороны. У меня были деньги и репутация. Да, пока немного, но это только первые шаги. Я даже прикинул план, по которому надо будет начать благоустройство своего небольшого государства. А в том, что это именно государство, я нисколько не сомневался.

Я вышел у дома Николая Алексеевича и не успел попрощаться. Дверь за мной сразу захлопнулась, а автомобиль с приятным урчанием направился дальше.

С рогатыми охранниками разговор был быстр и доходчив, так что скоро передо мной уже распахнулась белая плёнка, и удивлённый Николай Алексеевич повернулся ко мне и взглянул поверх очков.

— Я вас не ждал, Константин Андреевич. Но здравствуйте.

— И вам не хворать. Сегодня разговаривал с Главным, — поделился я новостями.

— Очень интересно. И как вам? Это же ваша первая встреча?

— Первая и, надеюсь, последняя. Неприятное впечатление у меня осталось. Говорит загадками и уверен, что его должны понимать. К тому же корчит из себя всезнайку, хотя ошибся практически во всём.

— Нисколько не сомневался, что вы останетесь недовольны. Земляне, как ни странно, никогда не испытывают к нему симпатию, потому я и предпочитаю помогать им занять выгодные позиции.

Это прозвучало так лицемерно, что захотелось уколоть его посильнее.

— И ограбить заодно?

— Константин, неужели эти кучи для вас так много значили?

— Видимо, для вас они были куда важнее.

— Всё для исследований. Топливо и многие детали найти сложнее с каждым днём, а у Зафара никогда не разбирали мусор особенно досконально.

— Может, у вас даже есть идеи, как гигаватт выработать?

— А, так вы всё же прочитали записи? Очень хорошо. И что же вы скажете о моём решении?

— Вы о том, как поступили с техниками из экспедиции? Как сделали их невольниками и заставили работать на себя? Если есть результаты, то можно подумать.

— Но результаты, увы, мизерные.

— Тогда я вообще не понимаю, зачем поступать так сурово. Не представляю, что могло вас на это толкнуть. Какие такие исследования они проводили, что вы назвали их бесполезными?

— В нашем положении любые отклонения можно было назвать бесполезными. Как бы вы поступили, если бы каждый ваш приказ воспринимался по-своему? Вы бы им сказали: «Отремонтируйте компьютер», а они через неделю пришли бы и сказали: «Мы сделали цветной принтер из чёрно-белого».

— Прям настолько по-своему? — не поверил я.

— Не совсем, конечно. Но по сути, всё было именно так. Вместо потокового накопителя они настраивали квантовый процессор, вместо определителя межмировой материи чинили генератор помех. Как с ними общаться, если у них на двоих три мнения, и какое из них правильное, сами не могут решить.

— Может, они брались за то, что казалось им важнее, — пожал я плечами.

— Я решаю, что важнее. Я присутствовал при создании первого прототипа, видел первый холостой запуск и опыты на животных. Я принимал участие в создании этого оборудования и лучше кого бы то ни было знаю, с чего надо начинать. Если бы я мог сделать сам то, что требую, уж поверьте, я бы не стал ни с кем нянчиться, — Николай Алексеевич разошёлся не на шутку, отбросил в сторону карандаш и раз за разом бил себя в грудь на каждом слове «я».

— Ладно, ладно, я понял, что вы здесь босс, — примирительно произнёс я, невольно выставив руки вперёд. — И что, вы до сих пор держите их под арестом?

— Теперь уже это их привычная жизнь. Зачем менять то, что и так устраивает?

Я был совершенно не согласен с ним, но открыто об этом говорить не хотел. Если я здесь надолго, то лучше оставить хорошие отношения хоть с одним соседом. Но от язвительного замечания я отказаться не мог:

— Действительно. Если вас всё устраивает, зачем это менять?

— Думайте, что хотите. Знал я, что плохая идея давать вам правду. Вы не способны её понять.

— Скажите лучше, что с гигаваттом делать? Должны же у вас быть намётки.

— Есть, конечно, но чувствую, вы опять ничего не поймёте, — проворчал Николай Алексеевич. — По моим предположениям, энергию для Тишины генерирует сам Главный.

— Сам? Вот этот вот вихрь? Как, интересно?

— Статическое электричество. Вы заметили, как часто в нём сверкали молнии? По моим подсчётам, мощность его достаточно велика, чтобы хватило на переход всех землян, но… — Николай Алексеевич замолчал на полуслове, явно собираясь произвести на меня впечатление.

Вот только мне уже стало настолько любопытно, что никаких пауз вытерпеть мочи не было.

— Что?

— Судя по размерам города, он вряд ли использует и четверть той мощности, на которую способен Главный. Значит, избыток куда-то расходуется.

— И вы за двенадцать лет не поняли, куда она идёт?

— А как вы себе это представляете? Схемы энергосистемы у нас нет, а сказать открыто никто не хочет.

— Короче говоря, и тут тоже затык.

— Увы, но это так. Было бы иначе, мы бы давно уже вернулись. Придётся вам смириться.

— Легко вам говорить. По крайней