Кристофер Банч - Последний легион
— Не стоит… — Она не успела договорить. Поцелуй оказался весьма длительным. Наконец она отстранилась. — Боже мой! Не помню, чтобы меня когда-нибудь так целовали.
— Неужели? — сказал Гарвин.
— Да. Может, повторишь? — спросила она. Гарвин повторил.
— Боже, — удивилась она, прижимаясь теснее. Гарвин пропустил руку ей под платье между двумя боковыми застежками. Погладил ее ничем не прикрытую попку, бедра. Забрался пальцем между ними. Она тихо постанывала, ее дыхание участилось, язык ловко поворачивался во рту Гарвина.
— Не найти ли нам какую-нибудь лужайку с мягкой травой и прекрасными цветами? — прошептал Гарвин.
— Не получится, — огорченно сказала она.
— Почему?
— У Бампуров везде сигнализация. Не хочу, чтобы вышел скандал, когда люди прибегут и застанут нас за… В общем, застанут.
— Значит, не выйдет, — пожалел Гарвин. — А на чем ты сюда приехала?
— На своем подъемнике.
— М-мм…
— Маленькая двухместная машина. В ней мы не сможем… Нам не будет в ней удобно.
— Ну, давай куда-нибудь поедем. Я, например, сейчас обитаю в замечательном роскошном отеле, — сказал Гарвин. — Там огромная мягкая кровать, и никому нет дела, кто с кем куда идет.
— Кто с кем куда идет?
— Мы с тобой пойдем туда, куда пожелаешь, — пообещал он, и они снова поцеловались. Он ласкал ее грудь, чувствуя, как соски затвердели от возбуждения.
— Эй! — послышался возглас у него за спиной. — Ты, умник сраный!
От неожиданности Язифь вскрикнула и отскочила в сторону. Гарвин молниеносно обернулся. Перед ним, сжав кулаки, стоял Лой Куоро с искаженным злобой липом. Янсма заставил себя не думать о Язифи.
— Дерьмовую ты со мной шутку сыграл, — сказал Куоро.
— Это ты нес всякое дерьмо, — резонно ответил Гарвин. — И особенно отвратительно, что нес его, ничуть не стесняясь некоторых из присутствовавших людей.
— Людей? Это 'раум — люди? — глумливо усмехнулся Куоро.
— Газетные магнаты — люди? — передразнил его Гарвин. — Ходят слухи, что воротилы журналистики спят с родными сестрами. Это правда?
Язифь с шумом выдохнула возlух, а Куоро стал бледным как мел. Гарвин едва успел сообразить, что случайно задел какую-то взрывоопасную тему, как его противник попытался ударить его ногой. Гарвин отпрыгнул, и ботинок Куоро только чиркнул по его пиджаку.
— Не стоит продолжать, — спокойно сказал Гарвин.
Куоро споткнулся и с трудом удержал равновесие. Янсма понял, что он пьянее, чем кажется. Он взял пошатывающегося Куоро за руку и дернул вниз. Тот упал на четвереньки.
— Возвращайся-ка ты в зал и выпей еще немного, — предложил Гарвин. — Не бейся головой об стену.
Куоро поднялся на колени и прыгнул вперед, ударив Гарвина головой в грудь. Гарвин едва устоял на ногах.
— Ну это уж слишком, — сказал он все тем же спокойным тоном и нанес Куоро два прямых удара кулаками — один в глаз, второй — в живот. Куоро стал задыхаться, его стошнило. Он попятился и встал, пошатываясь, на краю озера. Гарвин подошел к нему и толкнул. Куоро закричал, замахал руками как ветряная мельница и рухнул в озеро спиной вперед.
Гарвин услышал вполне удовлетворивший его громкий всплеск и не стал смотреть, появится ли Лой на поверхности. Оглядевшись, он увидел, что Язифи нигде нет. Он выругался, пошел ее искать. Прошел через зал, по понтонному мосту к выходу из владений Бампуров. Он спустился по лестнице и увидел, как маленький ярко-красный подъемник уносится вдаль по шоссе.
— Надо было его убить, — пробормотал Гарвин и вернулся в зал, высматривая Эрика.
Эрика нигде не оказалось. Гарвин посмотрел на толпу совершенно чужих ему людей.
— Друзей у меня тут нет, такси здесь тоже, наверное, не поймаешь, — продолжал разговаривать сам с собой Гарвин. — Придется идти пешком. Далековато, но что поделаешь!
— Интересно, — сказала Джо Пойнтон. — Очень интересно.
— Какие будут указания? — поинтересовался голос в трубке коммутатора.
Пойнтон нажала кнопку:
— Ждите.
Она задумалась, решила еще раз все взвесить.
«Группа из нескольких солдат предотвращает избиение одного из наших подростков. Странно. Потом оказывается, что у этих солдат хватает денег, чтобы поселиться в одном из самых дорогих отелей Леггета и в высшей степени респектабельно одеться. Что еще более странно. Затем трое из них ускользают от одного из моих самых опытных агентов и исчезают. Оставшиеся двое посещают вечеринку для весьма избранного общества на Высотах в доме одного из самых отъявленных мерзавцев, ненавистников 'раум. Один из солдат опознан нашим агентом, работающим официантом в этом доме, как Эрик Пенвит. Его родители, хоть и не запятнали себя особенными мерзостями, но тем не менее вовсе не горячие поборники нашего дела. Сам он некоторое время назад неожиданно вступил в армию угнетателей без всякой видимой причины. И вот его неизвестный товарищ завязывает драку со сволочью Куоро из-за обычного оскорбления в адрес 'раум. Затем он уходит с вечеринки и идет пешком в Леггет. Все это довольно странно, а нам не нужны необычные происшествия, когда до операции „Восход гнева“ остались считанные дни».
— Не понимаю, — тихо сказала она, обводя взглядом свою комнату, запрятанную в глубине района Экмюль. Кроме трех передатчиков, в комнате почти не было мебели, и голые стены не давали никаких подсказок. Она было подумала связаться с Комстоком Брайеном или, даже лучше, с Джорд'ном Бруксом — он быстро соображает. Но времени не было, и конечно, в городе ей сподручнее с этим разобраться, чем им, на далеких холмах.
Она вновь открыла линию связи:
— В районе, где вы находитесь, оживленное движение?
— Почти никакого.
— Как думаете, вы с Ломпой сможете взять его живьем? Подчеркиваю — живьем! Или даже не пытайтесь.
— Одну минуту. — И после паузы: — Ответ утвердительный. У Ломпы с собой усыпитель.
— Берите его, пока он не ушел с Высот, — распорядилась Пойнтон. — Отнесете в тихое место, а я вышлю подъемник дежурить в ваш сектор. По вашему сигналу он приземлится.
— Все ясно, — ответил голос. — Ждите сигнала.
Пойнтон включила другой коммутатор.
— Говорит наблюдательный контроль, — сказала она. — Разбудите дежурную команду. Для них есть дело.
— Я прощаю сию баррако, — сказал Ньянгу, пытаясь подражать Гарвину Янсме в напыщенной манере говорить, — за то, что она пыталась меня съесть, ибо нахожу плоть этой стервы обалденным деликатесом.
Он поймал себя на том, что слегка пьян — до состояния веселой дурашливости, когда любая глупость может показаться превосходной идеей. Ньянгу взял с горячего камня, под которым горел огонь, еще один кусок жареной баррако и положил на большую пресную лепешку. Сверху он вылил полный черпак жгучего ярко-зеленого соуса, завернул лепешку и откусил большущий кусок.
— Сколько еще таких штук ты собираешься съесть? — спросила Энджи, слишком старательно выговаривая слова, из чего можно было заключить, что она совершенно пьяна.
— Какая тебе разница? Не бойся, фигуру не испорчу, — ответил Ньянгу.
— Не хочу, чтобы ты пошел ко дну и не смог… еще кое о чем позаботиться.
— Когда наступает новый день, — сказал Ньянгу, — знай, в этот день небо упадет на землю.
— Ну, конечно, — выговорила Энджи, — только о себе и думаешь.
На циновках, разложенных вокруг аккуратного костра, лежали пятеро: Тон Майлот и его подружка Лупуль, Ньянгу, Энджи, свернувшись калачиком и положив голову на колени Ньянгу, и стройная, с пышной грудью, девушка лет шестнадцати по имени Дейра. У нее были темно-медные волосы, связанные сзади, ленивая улыбка и такие губы, что Ньянгу заставлял себя не думать о том, как он их целует. Длинный кусок ткани, обмотанный вокруг тела и закрепленный чуть выше грудей, служил ей единственной одеждой. Она как будто специально дразнила Иоситаро, позволяя ткани уж слишком откровенно сползти с бедра.
— Все мужчины такие, разве нет? — сказала Лупуль.
— Кроме меня, — ответил Тон Майлот. — Я — совершенство. — Он протяжно рыгнул. — Хочешь в этом убедиться?
— Сдается, сейчас подходящее для этого время, — сказала Лупуль, поднимаясь с циновки. Ее слегка качало. — О-па! Кажется, сегодня землетрясение.
Тон Майлот встал сперва на четвереньки, потом на ноги, и стоял с идиотской улыбкой на лице. Он смотрел вдоль побережья, где догорали две-три дюжины костров. Рядом с кострами виднелись темные фигуры. Кто-то сидел и разговаривал, кто-то танцевал под неслышную музыку, где-то слившиеся на песке пары, где-то неподвижные тени — парами или поодиночке.
— Гляди-ка, нормальные уже разошлись, — сказал Майлот. — Остались только плохие ребята. Пока! Увидимся завтра. Где-нибудь после восхода солнца.
— Ты идешь или нет? — поторопила его Лупуль. — Их ты каждый треклятый день видишь, а меня — нет.
