Андрей Ерпылев - Выход силой

Он имел в виду несколько мощных прожекторов, кото­рые заливали «площадь» перед «дворцом» синеватым све­том: драгоценное электричество тут, судя но всему, не экономили. Как, впрочем, везде и всюду для тех, кто «самый равный среди равных».

— Хорошо укрепились, — продолжал командир, прикры­вая глаза ладонью от бьющего в глаза яркого света. — В про­шлый раз окошечки были пошире, а люстр этих гадских — поменьше.

— Разве...

— Ну да, сынок, не в первый раз я уже это гнездышко штурмую, — оскалил пол рта наемник. — Видишь, на стенах выбоины пулевые? Наша работа.

Игорь пригляделся и разглядел на недавно окрашенной стене, рядом с свежими пулевыми отверстиями, небрежно замазанные выемки в штукатурке.

— Не получилось в тот раз?

— Почему не получилось? Все тип-топ прошло. Пару лет назад это было: тогдашний пахан что-то накосячил, и пришлось его, как занозу, выковыривать. А он только-только успел эти хоромины отгрохать... Тут, возле стенки, и положили их рядком всех: и пахана, и бабу его, и тех ми­нистров, что не разбежались. Дескать, разгневанный народ отомстил... Нынешний шишкарь, кстати, из тех, кто ум­ным оказался. А может, и замутил все это, чтобы шефа сво­его сковырнуть.

— А вы что же?

— Наемники, имеешь в виду? А что наемники? Мавр сде­лал свое дело, мавр может уходить. Кто такой мавр, знаешь?

— Убийца?

— В общем, тогда приказала нам новая власть выметать­ся в двадцать четыре часа. Без права возвращения. Чтобы, значит, никто в ее честном и всенародном избрании не со­мневался да не болтал лишнего.

—И что?

—Да ничего. Полгодика прошло, и снова все но новой за­крутилось, тут ведь всегда нашего брата нанимали. Еще до конца света, между прочим. — со значением добавил Мече­ный. — А про ту заварушку считали правилом хорошего тона помалкивать в тряпочку. Не было, мол, ее и все тут. Помяни мое слово, и про эту молчать будут. Переворот не может быть удачен, — продекламировал он. — Не то он называется иначе.

К Меченому подполз незнакомый Игорю наемник со снайперской винтовкой.

—А может, их того?

—Кого? — не успел вовремя перестроиться после своей историко-политической лекции вояка.

—Да фонари эти. Я их в два счета покоцаю.

—Лежи уж, коцало! — напустился на снайпера Мече­ный, после ранения ставший желчным, вероятно, царапну­ло достаточно болезненно. — Свечки ты погасишь — спору нет. А дальше как? С его «ночником»? — Старик, уже не выглядевший молодцом без возраста, кивнул на Игоря: — Чтобы те пас с комфортом перебили?

- Ну, было бы предложено... — с обидой ответил стрелок, намереваясь ползти восвояси.

- Да ты не серчай, — сменил гнев на милость Мече­ный. — Может, так и надо. Откуда ж мне, сиволапому, знать? Если тебе старшой приказал...

— Если б у меня старшой остался, — нехорошо улыбнул­ся снайпер. — Разве бы я с тобой балакал? Мое дело маленькое: командир приказал, буду фонари дырявить, не прика­зал, буду лежать да покуривать. Да только вон оно лежит, начальство.

Наемник кивнул на двух, скорчившихся рядом, как сиам­ские близнецы, покойников. В том. что они не симулируют смерть, можно было не сомневаться. Вряд ли живой человек так долго мог лежать в столь неудобных позах. Да и крови под ними натекло целое море. Вероятно, этих двух скосило первой же очередью.

—Так что ты тут теперь старшой, — закончил снайпер. — Приказывай.

—Приказывать? Что я тебе прикажу? Разве что... — Ме­ченый осекся на полуслове.

Раздался громкий свист: короткий и три долгих.

—Все, кончилось мое главнокомандование. Ползем. Гла­диатор, в тыл, какая-то шишка там объявилась. Це-у сейчас давать будет.

—А я? — Стрелок озадаченно разглядывал в оптику амб­разуры президентского дворца.

—А ты тут подежуришь. Чтобы, значит, тем пулеметчи­кам за трофеями охота сползать не пришла. Пошли, — ткнул он в бок Игоря. — Готовься получить начальствен­ный фитиль. Длинный и обильно смазанный. Скипида­ром...

«Начальством» оказался невысокий, худосочный, очень нервный человечек. Был он черноволос, кудряв, очкаст и облачен в нечто вроде пиджака из черной лакированной и хрустящей кожи поверх белоснежной рубашки с галстуком-бабочкой. Но больше всего Игоря поразила аккурат­ная бородка клинышком — совсем как у мушкетеров в той старой, разваливающейся на отдельные страницы книге. Такого фасона он никогда в жизни не видел. Небритость разных степеней давности, примерно как у него самого сейчас, да, это было. Окладистых «лопат» и «веников», не ухоженных, будто мутировавший чертополох, сколько угодно...

— Вылитый Троцкий, — сплюнул на пол Меченый, будто невзначай скрывшись от цепких глазок под круглыми очочками за широкой спиной незнакомого седого наемника с за­мотанной алым шарфом шеей.

— Кто такой Троцкий? — не понял Князев.

— Лев Давыдович. Создатель Красной армии. Вождь пролетариата.

— Кого?

— Ну ты и лошпендрия, — ухмыльнулся Меченый. — Безграмотный.

— Я школу закончил, — насупился Игорь.

— С отличием, небось? — ухмыльнулся командир. Знаю я ваши школы...

— А этого знаете? — кивнул молодой человек на «кожа­ного», решив замять тему: до аттестата с отличием ему бы­ло далеко.

— Лично — бог миловал, но слышать о нем слышал, — пробурчал наемник. — Товарищ, Пинскер. Известный теоре­тик торжества пролетарской революции и победы комму­низма в отдельно взятом метро. То-то я смотрю, краснень­ким от всей этой затеи попахивает...

— Ха! — буркнул, обернувшись, седой здоровяк с шар­фом на шее. — Попахивает! Прет вовсю, аж башку набок заворачивает.

Товарищ Пинскер тем временем взобрался на какой-то ящик, угодливо подставленный ему угрюмыми помощника­ми — сплошь бритыми наголо крепкими парнями в кожа­ных куртках.

— Товарищи! — провозгласил он, слегка картавя. — Тру­довой народ Черкизона стенает под гнетом буржуазных кровопийц и их криминальных наймитов, и мы — передо­вой отряд пролетариата...

Трескучие слова и лозунги мало волновали прошедших все круги ада профессиональных солдат. Кто-то шепотом беседовал с соседом, кто-то, морщась, менял повязку на све­жей ране, кто-то откровенно дремал, привалившись к сте­не... Где-то часто трещали выстрелы. Вскоре оратор обратил внимание, что речь его никому, кроме телохранителей, по­едавших шефа глазами, не интересна, и перешел к конкре­тике.

— Я хочу узнать, товарищи, — отбросил он в сторону ритуальное многословие, почему до сих пор не взят оплот местной буржуазии?

«Вождь» махнул холеной ручкой в сторону резиденции, скрытой от глаз (и шальных пуль заодно) изгибом хода, и сделал паузу.

— Вот вы, — ткнул он со своей трибуны пальцем, выбрав почему-то именно Игоря, — ответьте мне, товарищ.

— Укрепились черкизонцы отменно, — буркнул вместо своего подопечного Меченый.

— Их и артиллерией гам не возьмешь. Засели намертво. Гранатомет и ков бы сюда парочку... — оживились его колле­ги, услышав, наконец, что-то, кроме пустой болтовни. — Вы­курили бы гадов на раз...

— Но вам же заплачено! — возмутился Пинскер.. О чем речь?

— Половину! — раздались голоса. — Сам иди лоб под ну­ли подставляй за свои «картавые»...

— Почему картавые? - спросил Игорь у Меченого, не принимавшего участия в общем оре и только слушающего других с кривой ухмылкой — обычной на его изуродован­ном лице.

— Да Ленина они со старых, советских еще рублей накрасили и тискают на своих бумажках, - охотно пояснил тот. — Нули только добавляют к цифрам, и все. На, погля­ди! — Меченый порылся в кармане и вытащил мятую крас­ную бумажку в тысячу рублей.

— Крохоборы! — захлебнулся праведным гневом «кожа­ный». — Рабы презренного металла! Продажные шкуры! Гранатометы им... А тельняшку рвануть на груди слабо, а?

Он переждал гул возмущенных голосов и поднял руку.

— Будет вам ударная сила. Товарищ Земцов! Прошу...

Из хода за его спиной появился высокий худой человек с напряженным лицом. А вслед за ним шагали...

— Ё-моё! - охнул Меченый под лязг затворов и отчаян­ный мат со всех сторон. — Я на такое не подписывался!

— Кто это? — Игорь схватился не за автомат, а за шпагу, наполовину вынув ее из пожен. — Твари?

— Мутанты!

— Вояка бочком-бочком, как и остальные, отодвигался к стене, пропуская мимо себя странную процессию: худого поводыря и неуклюже топающих за ним закованных в чер­ный кевлар пятерых человекоподобных существ, казалось сплошь состоявших из одних мускулов.

— И откуда такие берутся? — спросил молодой наем­ник. — Может, покойников оживлять умельцы какие-то на­ловчились?

— Брехня! — пробасил «шарф». — Говорят, живые это лю­ди. Только снадобьем их каким-то накачивают, и становят­ся они будто куклы. На пули им плевать, — продолжил на­емник. — Говорят, даже без руки или ноги драться могут.