Теневой раб. Том 7: Гробница Ариэля. - Guiltythree
Призрак молчал, с любопытством глядя на него.
Санни покачал головой.
«Я знаю, потому что могу лгать, когда говорю с тобой, и я также не обязан отвечать на все твои вопросы. Это возможно только тогда, когда я разговариваю сам с собой. Ты спросил, не надоело ли мне жалеть себя? Мне не пришлось отвечать. Ты спросил, боюсь ли я тебя? Я несколько мгновений боялся, но всё же смог ответить отрицательно. Так что…»
Он помрачнел.
«Да, я должен был понять это ещё тогда, когда ты отвлекал меня назойливыми вопросами, а я просил тебя заткнуться, вместо того чтобы дать тебе настоящий ответ. Ах… мне стыдно, что это заняло у меня столько времени»
Грех Утешения усмехнулся.
«О, но ведь твой Недостаток — вещь субъективная, не так ли? Может быть, ты можешь лгать мне не потому, что я — часть тебя, а просто потому, что ты веришь, что я — часть тебя».
Санни улыбнулся.
«Разве не было бы здорово, если бы мой Недостаток было так легко обмануть? Но нет… это не так. К тому же, раньше у меня не было причин считать, что ты не являешься реальной сущностью. И в таком случае всё было бы наоборот».
Призрак оставался неподвижным, глядя на него с мрачным выражением лица. Затем дух проклятого меча… маленький осколок сознания самого Санни… вздохнул.
«Ладно, ты поймал меня. Я ненастоящий. Я и правда всего лишь плод твоего воображения».
Грех Утешения помолчал несколько мгновений, а затем усмехнулся.
«Но ты не задумывался… что ссориться и разговаривать с осколком собственного разума немного страшнее, чем быть преследуемым проклятым мечом?»
Он рассмеялся.
«Разве это не означает, что ты полностью потерял рассудок? Лишённый Света… чёртов безумец… о, это просто замечательно!»
Санни мрачно посмотрел на смеющуюся копию самого себя.
В этот раз ему нечего было ответить.
Через несколько долгих мгновений он отвернулся и сквозь стиснутые зубы произнёс:
«…Заткнись!»
***
Вода тихо журчала, пока сильное течение тянуло импровизированный плот вперёд. Туман постепенно становился менее густым, но Санни по-прежнему ничего в нём не видел и не чувствовал.
Когда его мучила жажда, он вызывал Бесконечный Источник и пил из него, с подозрением глядя на прозрачную воду вокруг. Когда он проголодался, он вызвал Жадный Сундук и достал из него немного еды.
'Надо было запастись провизией перед уходом из осадной столицы'.
К разочарованию Санни, его запасы уже подходили к концу. Пока он служил армейским разведчиком, сундук был хорошо заполнен, но после того, как он стал посланником для клана Валор, в этом уже не было необходимости. Так что к началу Кошмара в бездонном сундуке оставалось не так уж много полезных вещей.
Было трудно сказать, сколько времени прошло с тех пор, как Санни попал в Кошмар. Тусклые сумерки, пронизывающие туман, не становились ни ярче, ни темнее. Однако ему казалось, что прошло не больше пары дней.
Большую часть времени он оцепенело глядел на деревянную поверхность своего импровизированного плота. Она по какой-то причине казалась ему странно знакомой. Это странное чувство узнавания сводило Санни с ума…
Но, возможно, именно тот факт, что он сошёл с ума, и вызвал иррациональное чувство узнавания случайного деревянного обломка.
В конце концов, должна же быть причина, по которой дух Греха Утешения вдруг стал гораздо более ясным, пугающе реальным и даже смог появиться без призыва проклятого меча. Чем менее стабильным было психическое состояние Санни, тем более ощутимым должно было быть присутствие призрака.
Санни не чувствовал себя особенно безумным — он просто был оцепеневшим, убитым горем и эмоционально истощённым. Однако какой сумасшедший мог знать о своём безумии?
Грех Утешения, тем временем, вёл себя довольно странно. Санни с болью вспоминал о своих неудачах, поэтому ожидал, что наваждение обрушит на него шквал насмешек и презрения. Ты хотел защитить жителей Антарктиды? Неужели ты думал, что такой жалкий человек способен защитить хоть кого-то?
И всё в таком духе.
Чёрт… после последнего разговора с Морган Санни понял, что мир бодрствования практически обречён. Он даже не знал, будет ли Рейн в порядке. Грех Утешения мог бы использовать и этот факт, чтобы вбить гвоздь в его сердце.
Но проклятый меч по большей части молчал.
В какой-то момент Санни взглянул на призрака, который всё ещё стоял на том же месте, где появился, и поднял бровь:
«Эй… ты не хочешь поиздеваться надо мной? Не хочешь напомнить мне, какой я жалкий и ничтожный?»
Идеальная копия Санни несколько мгновений смотрела на него, а затем равнодушно отвела взгляд.
«…Это уже давно устарело. Меня это не беспокоит».
Санни нахмурился.
«Если подумать… почему ты за всё это время не сдвинулся ни на сантиметр?»
Грех Утешения насмешливо хмыкнул.
«А куда мне отходить? Этот плот не такой уж и большой… ну, я бы вполне мог стоять на воде. Но зачем мне это?»
Санни некоторое время изучал его, а затем покачал головой.
«Нет… мне кажется, ты что-то скрываешь».
Его галлюцинация рассмеялась.
«Вот как? Значит, ты теперь ещё и параноик?»
Вместо ответа Санни поднялся со своего места и шагнул в сторону Греха Утешения. Его копия нахмурилась.
«Что ты творишь…»
«Свали».
Санни оттолкнул наваждение в сторону, заставив его сделать шаг назад и опасно покачнуться на самом краю импровизированного плота, едва не упав в воду.
Грех Утешения выругался, но Санни не обратил на него внимания. Вместо этого он уставился на то место, где всё это время стояла галлюцинация.
'…Интересно…'
На дереве находилась грубо вырезанная руна.
Глава 1233: Примириться с концом света
Не обращая внимания на Грех Утешения, Санни наклонился и стал изучать руну.
Она была вырезана на дереве, но не с помощью какого-либо инструмента. Борозды были глубокими, но имели грубые и неровные края. Словно кто-то в приступе безумия выцарапывал руну ногтями на деревянной поверхности.
Руна была знакомой.
«Желание».
У неё были и другие значения — мечта, тоска, стремление, порыв… иногда, в зависимости от контекста, даже надежда. Санни слишком хорошо знал эту руну. Да и как он мог не знать её, проведя столько времени на Скованных Островах?
Но самым главным её значением было именно желание.
Он некоторое время смотрел на руну, размышляя.
Кто вырезал её на древнем дереве? И почему?
Была ли она вырезана до того, как кусок
