Угроза эволюции - Коркханн
Скоростной лифт доставил меня на четырнадцатый этаж.
— Эй, Сиор! — окликнул ликтор Вэрм Квинтис, чей кабинет располагался напротив моего. Его дверь была распахнута, и моё приближение не осталось незамеченным.
— Чего тебе? — с нарочито недовольным вздохом отозвался я, зная, что без пары подколок не обойдётся.
— Наслышан о твоём вечернем подвиге в отеле. Хорошо погулял?
— Бывало и лучше, — хмыкнул я, сообразив, что речь идёт о первом ночном эпизоде. — Слабая и глупая подвернулась. Едва научившись раздавать НП, тут же кинулась пробовать на первых попавшихся. Ну, вот я и попался…
— Всё на живца ловишь? На своего… Когда-нибудь тебя затрахает насмерть очередная ушлая ведьма, и мы с чистой совестью напьёмся на твоей кремации, — Вэрм с мечтательным видом откинулся на спинку кресла. — Весело будет!
— Смерть от оргазма — что может быть лучше? — философски прокомментировал я и прошёл мимо.
Было вовсе не до шутливых перебранок — мыслями полностью владела загадочная альсеида, чей псиэм оставил в памяти яркий образ. Думая о ней, я с удивлением почувствовал желание вновь увидеться. Но не для того, чтобы казнить. Очень странно. Мы, ликторы — оперативники, судьи и палачи в одном лице, ведь только у нас достаточно личной силы, чтобы выявить и устранить альсеиду или инсектанта. Ведём юридически безукоризненный процесс, который завершается казнью — не убийством, а легальным актом наказания. Мы не ловим и не пытаем в надежде на раскаяние, подобно древней земной инквизиции. Вернуть радикализированных "клиентов" к нормальной жизни невозможно. Приговор всегда один — смерть. Так почему в случае с этой девушкой думаю совсем о другом?
На контрасте с этими мыслями пульсировал решимостью псиэм Араха. Симбионт не понимал моих колебаний и желал поставить привычную ему кровавую точку. Мной же завладел иной интерес.
Чувствуя, что негоже идти на доклад к руководству в таком несобранном виде, я мысленно проговорил второе четверостишие своей самодиагностики.
По улице ходят тени,
Не пойму — живут, или спят…
Прильнув к церковной ступени,
Боюсь оглянуться назад.
Концентрация на служебных приоритетах вернулась в норму. Образ необычной альсеиды стал одной из тех самых теней. Несколько раз моргнув, сделав серию глубоких вдохов и быстрых выдохов, я ощутил должную сосредоточенность.
Ответ на псиэм-запрос принёс мне свежую информацию, необходимую для предстоящего разговора. Дежурные псиэм-аналитики, на попечение которых я передал ночью спасённого пацана, хорошо поработали с ним под мягким гипнозом. Установили, что он — воспитанник социальной школы-интерната, сирота, причём его покойная мать оказалась альсеидой, которая была казнена четыре года назад. Прислали её данные — ничего примечательного.
Мальчик рассказал, что с ним хотел сделать "страшный дядя". И всё оказалось вовсе не так просто, как я думал. Мысленно присвистнув, повторно обратился к данным допроса. Выходило, что покойный амбал пытался подсадить на пацана насекомое, конкретно — м1-шершня. Но не успел, и тварь упорхнула, когда в ситуацию вмешалась моя странная альсеида.
— Охренеть! — выдал я в пространство интеллектуальный комментарий.
Предстоял чрезвычайно интересный доклад руководству.
Не мешкая, — к Главе не принято опаздывать — я переоделся, достав из шкафа форму ликтора, и поспешил к лифту, на ходу бросив в дверь Вэрма:
— Заткнись.
— Когда обратно пойдёшь, выскажусь, — раздалось мне вслед.
Приёмная Главы Конгрегации на двадцать четвёртом этаже встретила тишиной и полумраком. Арита, ликтор-секретарь, попросила подождать и, подмигнув, мимикой показала: "Сам — не в духе". Час от часу не легче — я прибавлю ему головной боли. Вырисовывалась более чем дерьмовая и сюрреалистичная картина.
Устроившись в удобном кресле и отказавшись от любезно предложенного Аритой кофе, я задумался о том, кого мы звали Сам. Кастор Вартимус стал Главой Конгрегации четыре года назад, до того пройдя cursus honorum[2] — карьерный путь — с блистательными успехами, показав себя одним из самых сильных и эффективных ликторов в истории нашей конторы. Когда ему было тридцать, как мне сейчас, он поднялся уже на восьмую ступень личной силы — куда там моей четвёртой… Теперь, в пятьдесят три, с подтверждённой одиннадцатой ступенью он оставил всех далеко позади. С такой силой псиэм-воздействия Вартимус мог бы отправить в глубокий нокаут разом дюжину альсеид, едва поведя бровью. Но сила и успех, помноженные на невероятное чувство ответственности, сделали из него руководителя-перфекциониста, с которым приходилось несладко всем подчинённым.
И теперь предстояло доложить ему о происшествии и начать вести процесс, которому явно будет присвоен гриф не ниже "Secretum virium"[3]. Легко не будет… Но я и не из тех, кто любит попроще. Такой процесс может сделать мне имя. Ну или сбросить в разряд неудачников. Тут уж как пойдёт.
Псиэм-сигнал Главы осветил зелёным панель над столом Ариты.
— Проходи, — кивнула она.
Подмигнув и улыбнувшись, я бодрым шагом направился в огромный кабинет, стены и потолок которого покрывали переплетающиеся символы псиэм-воздействия разных оттенков и смыслов. В который раз мимоходом подумал, что, если бы сюда завели альсеиду, она как минимум тут же распласталась бы по полу, не в силах вынести такого давления.
— Sanctum superior![4] — почтительно произнёс я, одновременно выдав уставное псиэм-приветствие.
— Садись, Сиор, и рассказывай, — быстро проговорил Глава, глядя на меня поверх идеально чёрного стола. — Псиэм-отчёта недостаточно, хочу слышать твои соображения. Опусти подробности. Суть!
С прямой спиной я опустился в жёсткое кресло и без всяких предисловий выпалил главное:
— Пресечена попытка насильственного детского инсекцикла. В ситуацию вмешалась аномальная альсеида, остановив всё до вживления м1-шершня. Совершивший покушение не был инсектантом, иначе вышел бы серьёзный поединок. А она его легко раздавила. Посмертный слепок псиэма подтвердил — обычный человек под чьей-то доминацией. Устанавливаем личность по базам, пока не опознали.
— Аномальная? — приподнял бровь Глава.
— Лир определяется с беспрецедентным разбросом — двадцать шесть или шестнадцать. Простите, но у меня нет адекватного комментария. Разве что отказала способность точно замерять радикализацию, и я настолько ошибся…
— Такая ошибка — профнепригодность, — качнул головой Вартимус. — Я пока в твоей служебной эффективности не сомневаюсь. Будем считать, столкнулись с парадоксом.
Подавшись вперёд и жёстко сместив акцент с резким колебанием псиэма, Глава спросил:
— Почему отпустил?
Я невольно вздохнул. Вопрос не в бровь, а в глаз. Действительно, почему? Знать бы. Беспокойно пошевелилась татуировка на предплечье.
— В ситуации я исходил из того, что альсеида не проявляла агрессии, спокойно отступала, а мотив её поступка…
— Не додумывай мотивы за других, пока информации мало, — предостерёг, перебив, Глава. — Мальчик спасён. Но что за этим стоит, неясно.
