Наоми Вуд - Миссис Хемингуэй
Эрнест впервые привел Марту сюда в одну из коротких отлучек с испанской войны, и Сильвия бросилась ему на шею, будто он воскрес из мертвых. Именно здесь Марта по-настоящему влюбилась в него. Весь первый год в Испании она думала, что они друг для друга лишь способ пережить ужасы войны. Было ли дело в книгах на стенных полках, или в обожании, с каким смотрела на него Сильвия, или в том, как он произнес «Марти, Париж!», указывая на косые серые городские крыши, – но именно здесь соединилось все вместе. Эрнест покорил ее сердце не в «Неряхе Джо», а здесь, в парижской книжной лавке.
«Несто, – позже написала она на фотографии, прикрепленной к форзацу своей книги, которую он как-то купил в „Шекспире“, – будь моим навсегда». В тот момент она именно так и думала: навсегда.
Марта толкает дверь, звенит колокольчик. Несколько мгновений Сильвия Бич безучастно смотрит на нее. Вообще-то обычно она очень приветливо встречала всех посетителей, но сегодня явно не может сообразить, кто это замер в дверях.
– Марта! – в следующую секунду Сильвия бросается к ней, чтобы поцеловать, Марта ощущает усики на своей щеке. – Адриенна, беги скорее сюда, пришла Марта Геллхорн!
В комнату входит высокая женщина с приклеенной улыбкой, в руке корзина с книгами.
– Марта, дорогая. – Адриенна ставит корзину на пол. – Я так рада тебя видеть. Пойду принесу тебе что-нибудь попить. – Она идет к буфету и наливает стакан воды с капелькой гренадина. – Прости, но ничего покрепче нет. Pas de gin, pas de whiskey, pas de vodka[25].
– Pas de problème[26], – рассмеялась Марта.
Адриенна присаживается рядом с кассовым аппаратом, над которым все еще колдует столяр, прикрепляя его к столешнице. Кнопки звякают, словно выбивая чеки на тысячи франков.
– Что здесь вообще произошло?
– О, всего лишь небольшая стычка с гестаповцем, – Сильвия поднимает густые брови.
– Это как?
– Скажем так, он решил, что может забрать у меня последний экземпляр «Поминок по Финнегану».
– В жизни бы не подумала, что нацисту может нравиться Джойс.
– И не говори. Он спросил, сколько я за нее хочу, а я говорю, это моя собственная книга. Тут он и заявил, что если не может получить эту книгу, то вывезет их все.
– И? – Адриенна смеется громким, озорным, прокуренным смехом.
– Мы за два часа упрятали все в тайник. Вычистили весь магазин – проклятые боши ничего не нашли.
Столяр сообщает, что работа окончена, и Сильвия расплачивается. Сильвия Бич постарела – черты лица огрубели, кажется, за те несколько лет, что они не виделись, она узнала, что такое голод.
– Как вы пережили войну?
– В каком-то смысле благополучно. В остальных – нет. – Помолчав, она продолжает: – Мы придумали прекрасный способ выживания, правда, Адриенна? Я добывала ягоды и фрукты. Адриенна стояла в очередях за хлебом. Мы помешались на еде, как раньше были помешаны на книгах. А книги что? Мы даже подумывали о том, чтобы их есть. Или пускать на самокрутки.
– Вы все это время провели в Париже?
– Да, и немного в Вителе.
– На водах?
– Знаешь, это место не слишком похоже на курорт, когда не можешь оттуда выехать.
– Лагерь для интернированных?
– Для американских дам, – иронически произносит Сильвия. – Было не так уж плохо. Нас вывезли из Парижа, но толком не знали, где разместить. Так что поселили в зверинце в Булонском лесу.
– В зоопарке?
– Понятия не имею, куда девались животные. Меня поселили в домик для бабуинов, там было довольно мило. И вокруг сплошное обезьянство.
– Да уж, – фыркает Адриенна. – Очень смешно.
Сильвия ухмыляется. Может, именно это так нравилось в ней Эрнесту – ее умение не воспринимать трудности всерьез. Многие из его друзей со временем превратились во врагов, но Сильвию Бич он всегда беззаветно любил.
– В конце концов они додумались поселить нас в Вителе, в перестроенной гостинице. Английские аристократки, художницы, шлюхи и монахини. Еще бесчисленное количество горничных – я так и не смогла понять, что они там делали. Вероятно, отдыхали за счет отеля.
Адриенна отворачивается, не в силах слушать, как Сильвия ломает комедию.
Та продолжает:
– Адриенна оставалась здесь кое с какими вещами. Просто на всякий случай, чтобы мы держали руку на пульсе запрещенной литературы.
Можно себе представить, как чувствовала себя Адриенна, оказавшись одна в оккупированном Париже и ничего не ведая о судьбе подруги. Похоже, ей вся эта история забавной не кажется.
– А ты, Марта, где ты была?
– То тут, то там… словом, на фронте, – Марта неопределенно взмахивает рукой.
– Все пишешь репортажи?
– Конечно.
– Слушай, Марта, Эрнест заходил сюда.
От упоминания его имени Марте делается не по себе. Здесь все слишком памятно для них – это может поколебать ее решимость. Неожиданно захотелось немедленно разыскать Эрнеста и убедиться, что с ним все в порядке. Только за это утро она испытала к мужу всю гамму чувств – от яростного негодования до не менее острого желания быть с ним рядом. Чего ей не хватает, так это последовательности.
– Я знала, что он сразу же пойдет к вам.
– Ну конечно, дорогая. «Париж без хорошей книги – это как красавица с одним глазом» – кто сказал это, Адриенна?
Адриенна, закатив глаза, забирает у Марты пустой стакан.
– Бальзак, chérie[27], – отвечает она сквозь звук льющейся воды. – Но он говорил это про ужин без сыра.
– Марта, – взволнованно продолжает Сильвия, – твой муж практически спас магазин! Я услышала, как знакомый голос кричал: «Сильвия! Сильвия!», а потом вся улица принялась скандировать мое имя. О, дорогая, это было необыкновенно! Эрнест поднялся на чердак, чтобы снять с крыши немецких снайперов. Когда он убедился, что магазин в полной безопасности, мы отпраздновали это дело бутылочкой бренди, а потом Эрнест заявил, что отправляется освобождать погребок «Ритца». Это было великолепно!
У Марты от этих слов заныло в груди. Всегда и везде Эрнест заслоняет ее своей бравадой. Всюду ему надо самоутвердиться! В своих статьях она пишет о простых жизненных историях, неброских, незаметных с первого взгляда. Репортажи Эрнеста – прежде всего о нем самом, великом писателе, который стоит в центре повествования, словно какой-нибудь толстяк-диктатор посреди площади.
Сильвия спросила, где она остановилась.
– О, мы остановились в разных отелях.
Сильвия нервно поглядывает на Адриенну.
– Это было обоюдным решением. А Эрнест? Где он живет, не знаешь?
– В «Ритце», – из глубины магазина неожиданно доносится мужской голос. – Я слышал, он и их тоже спас.
– О, Гарри, – Сильвия расплывается в улыбке. – Я и забыла, что ты здесь! Ты все это время подслушивал?
– Вы не заметили, как я спустился?
– Марта, вы знакомы с Гарри Куццемано? Он коллекционирует книги. Твой муж знает его сто лет.
– Лично не знакома, но наслышана.
Гарри Куццемано выходит из-за книжных шкафов. По его лицу тянется длинный шрам от глаза до подбородка с еще заметными следами швов.
– Приятно познакомиться, миссис Хемингуэй.
– Как успехи с поисками саквояжа Эрнеста?
Куццемано хихикает:
– Я давно уже бросил это дело. Очевидно, никакого саквояжа и не было.
– А вот мне это не очевидно. Думаю, он был. Только представьте себе, что кто-нибудь может найти его прежде вас. Тут вы и пожалеете, что упустили шанс!
Куццемано краснеет. Почувствовав, что ситуация приняла опасный оборот, Сильвия спешит вмешаться:
– Если бы я нашла саквояж, то продала бы его обратно Эрнесту за бесценок. Представь себе, Адриенна, мы бы завели с тобой собственный островок близ Антигуа!
Марта разглядывает рану Куццемано.
– Попал недавно под минометный обстрел: американцы палили по Парижу, – вполголоса поясняет он. – От своих досталось. – Он многозначительно поднимает бровь.
– Я пойду, Сильвия. Нужно найти Эрнеста, пока он не освободил очередной стратегический объект.
– Trop tard[28], – нараспев отвечает Адриенна.
Сильвия протянула Марте «Поминки по Финнегану»:
– Хотя бы возьми что-нибудь почитать.
– Разве это не единственный экземпляр?
– Да у меня их навалом, – широко улыбается Сильвия. – Нельзя насильно заставлять людей продавать книги.
– Что ж, это хороший урок для всех нас. – Марта в упор смотрит на Куццемано, с которым она однажды поговорила по телефону в самых крепких выражениях из тех, что вынесла из своего дворового детства в Сент-Луисе. В выражениях, которые отец, доктор Геллхорн, никогда не позволил бы употреблять дома.
Она благодарным жестом прижимает книгу к груди.
– Просто помни, что не нужно в них слишком копаться, – напутствует Сильвия. – Они как люди – не стоит чересчур усердствовать в попытке понять их.
Марта переходит на другую сторону улицы и останавливается на площади Одеон у баррикады из старой мебели, раздолбанной кухонной плиты и нескольких мусорных баков. Оттуда хорошо видно, как Сильвия и Адриенна бурно обсуждают что-то за стеклом витрины. Сильвия мотает головой, явственно артикулируя: Non![29] Похоже, приход Марты нарушил в магазине баланс сил.
