Весь Нил Стивенсон в одном томе - Нил Стивенсон
Сама Венеция, протяженностью менее четырех миль, кажется маленькой, почти игрушечной; трудно предположить, как могла возникнуть и зачем понадобиться ее миниатюрная копия. Но именно такой Венецией в миниатюре стала Санта-Либерата — так назывался этот остров. Саския видела отлично продуманный и сделанный ролик, в котором Корнелия, владелица Санта-Либераты, бродила босиком по затопленным коридорам древнего монастыря, грустно смотрела сквозь шестидюймовый слой воды на прекрасные мозаики, возводила взор к фрескам, которым предстояло раствориться под напором соленой воды.
Так или иначе, за новыми плотинами, возведенными в нарушение требований ЕС, Санта-Либерата пока была в безопасности. Семья Корнелии сотворила со своим жилищем настоящее чудо, совместив все удобства отеля-люкс с атмосферой седой старины. По прибытии Саския пошла освежиться в ванную, полную ультрасовременного, элегантного, сверкающего хромом и сталью сантехнического оборудования — и далеко не все приборы здесь узнала и поняла, как ими пользоваться; а потом вышла в патио, освещенное алым закатом производства Пина2бо, и здесь, меж тысячелетних каменных плит, выпила по бокалу вина с Дейей Каур Чанд.
— Ну что, ваше королевское высочество, каково быть экс-королевой?
«Чудесно!» — едва не сорвалось с губ, но Саския удержалась. В последний раз она виделась с Дейей на ранчо «Летящая S», и там Дейя присутствовала не как журналистка — она сопровождала мужа, лорд-мэра. Сейчас ситуация другая — они беседуют не под запись. Но это своего рода репетиция настоящего интервью, которое Саския даст Дейе завтра для Би-би-си. Так что с привычкой всегда быть настороже, пожалуй, расставаться еще рано.
— Приятно освободиться от некоторых обязанностей, — с мягкой улыбкой ответила она, — но я, разумеется, не могу не думать о королеве Шарлотте — ведь все эти обязанности теперь легли на ее плечи.
Дейя едва заметно усмехнулась, слушая этот гладкий, тщательно выверенный ответ. Если она надеялась неформально поболтать, то, как видно, зря.
— Сильно отличается от британской монархии, верно? Нам нужно будет проговорить это вслух для зрителей.
— Что, традиция отречения?
— Британские монархи — за одним знаменитым исключением — никогда не отрекались от престола.
— Верно, в Нидерландах это скорее правило, чем исключение.
— Вроде как выйти на пенсию?
— Да. И некоторые уходят раньше других.
— Достаточно рано, чтобы… например, сделать другую карьеру?
— Посмотрим. Сейчас об этом думать рановато.
— Как вы полагаете, вы остались бы на троне, если бы не осложнения? Кампания дипфейков, споры вокруг геоинженерии?
— Да, почти наверняка. Меня ведь с детства готовили к этой работе. И у меня хорошо получалось. Народу — даже антимонархистам — я нравилась. Да и для Шарлотты это тяжелое бремя, она ведь еще так молода. Но когда твоя персона начинает отвлекать страну от реальных забот, пора уходить. Мне пришлось поставить Шарлотту перед выбором: мы уходим вместе и кладем конец монархии — или я передаю престол тебе. Она свой выбор сделала.
За последнюю минуту у Саскии несколько раз звонил телефон. Сообщения от Лотты. Она проверила телефон, ожидая новой отчаянной мольбы посоветовать и поддержать, но вместо этого увидела селфи, на котором Шарлотта, очень довольная, стояла рядом с невероятно красивым принцем из норвежской королевской семьи. Саския переслала снимок Дейе, и та рассмеялась.
— Кажется, королева Лотта быстро освоилась в новой роли!
Наступило короткое молчание, знаменующее смену темы. Обе женщины потягивали вино и смотрели через ровные воды Лагуны на Венецию, всего в километре отсюда.
— Ваше королевское высочество, — начала Дейя, — завтра острые темы у нас не планируются, но есть вопрос, который я не могу не задать. Это неизбежно, учитывая, кто я и где живет мой народ.
Саския кивнула. Она знала, что этой темы не избежать. Дейя принадлежит к народу сикхов. Ее дед и бабка приехали в Англию из Пенджаба. Она не религиозна — по крайней мере, не покрывает голову, — но на всех семейных фотографиях Чандов можно увидеть немало тюрбанов. Саския слышала, что на пенджаби Дейя говорит не хуже, чем по-английски.
— Я слушаю, — ответила она.
— Сейчас идет вторая неделя июля, — медленно начала Дейя. — А сезона дождей все нет. Муссоны запаздывают так надолго, что некоторые пенджабцы спрашивают себя, будут ли вообще в этом году дожди.
Саския кивнула.
— А что говорят прогнозы погоды? Я слышала, надежда есть.
— Слава богу, долговременный прогноз дает кое-какую надежду.
— Но ведь и раньше случалось, что муссоны запаздывали?
— Разумеется. Бывают и годы, когда дождей нет вовсе. Только дело не в этом. Дело в том, что люди смотрят на это… — и Дейя указала на запад, где полыхал редкостной красоты закат, — смотрят на то, что дождей все нет и нет…
— И не могут не думать о том, что одно с другим связано, — заключила Саския.
Они прошли через внутренний дворик и присоединились к Микьелю, Кьяре и Корнелии за легким неформальным ужином в бывшей монастырской трапезной. С ними сидел за столом и Марко Орсини, лидер движения «Векзиталь», которого желтая пресса порой называла «Дожем». Это был человек лет сорока, консервативно одетый, с серьезными и доброжелательными манерами, быть может, естественными для того, кто пытается продвинуть в умы и сердца сограждан идею… как минимум смелую. С собой Марко привел своего друга Пау, активиста из Барселоны — города, который, как и Венеция, искал способа освободиться от государства, куда его впихнули против воли.
Столу, казалось, не меньше тысячи лет, а блюда молекулярной кухни, поданные на ужин, готовились на оборудовании, словно попавшем сюда прямо из NASA. Стены — в тех местах, где они не были покрыты трещинами или потускневшими фресками, — украшала живопись, в основном очень старая. Можно было только воображать объем и состав
