Василий Гавриленко - Теплая Птица (отредактированный вариант с альтернативной концовкой)

настороженность, у некоторых - злорадство. Но настоящий укол беспокойства я

ощутил, увидев испуганное, покрытое испариной лицо адъютанта, спешившего ко

мне.

-Конунг, - выкрикнул Белка.- Самир и Машенька пропали.

-Что значит пропали?

-Ну, не вышли на построение. Их вообще нигде нет, конунг.

«К ЧП относятся случаи ненадлежащего исполнения своих

обязанностей, игнорирования указаний начальника отряда, употребления

оружия и продовольствия не по назначению, прямого неповиновения. Эти

случаи караются на усмотрение конунга, но не ниже средней категории

наказаний (арест, увечье и прочее). Случаи дезертирства, саботажа и

перехода на сторону противника: за подобные нарушения Устава –

немедленная ликвидация».

Сохранение каменного выражения лица стоило мне немалого усилия.

Похоже, это Череп, Чрезвычайное Происшествие, – последний пункт

инструктивного приложения к УАМР, пункт, которого страшатся все конунги.

Белка испуганно заглядывал мне в лицо.

-Может быть, - я кашлянул, - они от страху срут где-то под кустом?

Утопающий цепляется за соломинку.

-Мы все обыскали, конунг, – подал голос начальник саперной бригады.

Обломилась соломинка.

Самир и Машенька…. Первый считает, что я никчемный конунг и что куртка

с серпиком луны на рукаве по праву принадлежит ему. Второй ненавидит меня за

Николая. Итак, что же это? Ненадлежащее исполнение обязанностей, прямое

неповиновение, дезертирство, саботаж, переход на сторону противника? А ну, как

все сразу?

Подул ветер, покрытые быльем бараки негромко завыли.

-Это проклятый город, - прошептал Киряк.

Ну вот, уже и паникер объявился.

Шагнув к Киряку, я с размаху влепил кулаком по красной перепуганной

роже. Киряк не отшатнулся, не вытирая показавшуюся на губах кровь, пробасил:

-Спасибо, конунг.

Стряхнув с кулака красные сопли, я повернулся к Белке.

-Прочесать местность повторно. - (« Кара за нарушение Устава –

немедленная ликвидация»), - И еще: при обнаружении нарушителей – стрелять на

поражение.

Цепочка бойцов покачнулась, по лицам скользнули тени.

-Всем ясен приказ? Стрелять на поражение! – крикнул Белка. – За дело.

Стрелки разбрелись. Я остался с адъютантом.

«Если приказать отряду спешно оставить привал и следовать за

дезертирами по неразведанному периметру, это может вызвать брожение среди

стрелков, а возможно, и бунт. Не исключено, что Самир на это и рассчитывает».

Проглотив подступивший к горлу комок, я сказал Белке:

-Давай отбой.

Подняв автомат, адъютант выпустил в морозный воздух короткую очередь.

Из-за поросших бурьяном разрушенных домов, перевернутых кверху

брюхом ржавых автомобилей, разросшихся деревьев стали появляться группы

стрелков. Они приближались, держа наперевес автоматы; пять групп, двадцать

пять человек - клочковатые бороды, шрамы и ожоги на лицах, свирепые глаза…

Мне стало тревожно. Смогу ли я и дальше управлять этими угрюмыми

бородачами?

-Никого, конунг, - сообщил Богдан.

-Они уж далеко, - мрачно заметил Якши. – Небось, к резервации

подбираются.

Кое-кто несмело засмеялся: меньше всего можно было ожидать, что

дезертиры попытаются вернуться к своим, в резервацию, прямо в лапы ОСОБи.

Нет, такие поступки не совершаются с бухты-барахты; Череп – это чаще всего

обдуманное, выстраданное действо, с ясной целью и тщательной подготовкой.

Вот только как я умудрился проморгать его?

-Молодцы, парни, - кашлянув, сказал я. – Отбой.

-Слава конунгу, - нестройно протянули стрелки и разбрелись.

Со мной, как и положено, остался Белка.

Мы молчали, глядя, как бойцы рассаживаются на обледенелых камнях и

кочках, достают из мешков тварку.

Небо потяжелело, стряхивая на землю крупные хлопья. Кромка Джунглей,

видная отсюда, исчезла за снегопадом. Нужно спешить. Погода

благоприятствовала нам: укрывшись за стеной пурги, мы сумеем незаметно

приблизиться к питерам. Если только…

-Конунг, - подал голос Белка. – Как думаешь, Самир и Машенька

переметнулись к питерам?

Он что, прочел мои мысли?

-Я разве говорил это?

-Я думал…

-Думать – не твоя забота.

Белка умолк, ковыряя носком ботинка желтый снег.

-Как бы то ни было, нужно спешить, - посмотрев на адъютанта, проговорил

я. – Завтра с утра, если метель не прекратится, мы выступаем. Оповести бойцов,

пусть почистят и смажут оружие. Перед походом все получат дурь.

5

ЗАПАДНЯ

Метель не прекратилась, напротив, над городом нависла сплошная пелена;

на месте зданий возникли снежные курганы, кое-где из-под сугробов торчали

изломанные черные деревья. Тишина и неподвижность подавляли у стрелков

всякое желание переговариваться друг с другом. Двигались плотной цепью по

заглохшей дороге вдоль остовов домов, напоминающих рассыпавшиеся от

древности гробы; впереди, извиваясь, скользила поземка. Нулевой район остался

за спиной.

Я сжимал левой рукой цевье автомата, вдавив приклад в плечо.

Указательный палец правой руки в черной перчатке замер на спусковом крючке.

Ствол до поры до времени глядит вниз, но в любую секунду взметнется и

выплюнет в воздух свинец. Выстрелят двадцать шесть бойцов, идущих со мной

бок о бок.

-Конунг, - подал голос Белка. – Посмотри-ка.

О, старый знакомый! Огромная каменная фигура, свернутая на бок

исполинской силой, со снежными шапками на голове и плечах, указывала

обрубком руки в небо. Я где-то уже видел такой же памятник. Живое божество

древнего погибшего мира, гневливое и карающее могучей дланью, точно

муравьев со стола, смахнувшее с родной земли людей. Ленин.

Этот район на карте был обозначен как «Мертвый» и, правда, даже по

сравнению с Нулевым производил гнетущее впечатление. Здесь больше ржавых

машин и троллейбусов, бетонных столбов, переломленных, как соломинки; ям,

наполненных незамерзающей желтоватой жидкостью. Дома в Мертвом районе

гораздо выше своих собратьев в Нулевом: шести, семи и даже десятиэтажные

коробки с пустыми глазницами окон, выщерблинами и трещинами на громадных,

серых и коричневых, телах. Этот мир не порождал видений, не давал

возможности и желания представить, как тут было до Дня Гнева; казалось, - здесь

испокон веку ветер волнует поросшие бурьяном развалины и таращится на

перевернутые кверху брюхом машины мутный зрак солнца.

Автоматная очередь разорвала тишину. Я обернулся.

-Кто?

Мог бы и не спрашивать: Киряк, идущий третьим в левом крыле цепи, еще

не успел опустить дымящийся ствол.

-Какого хера?

-Конунг, - правая часть лица Киряка нервно подергивалась, глаза

расширились; он тяжело дышал, - Там…

Я повернул голову, куда указывала рука Киряка в грязно-белой перчатке. В

одном из верхних окон трехэтажного здания, явно выбивающегося из общей

громадности строений Мертвого района, что-то виднелось. Это могло быть что

угодно, - треплемый ветром обрывок красных обоев, какая-нибудь тряпка;

возможно, уцелевший после зачистки дикий.

-Киряк, в конец цепи.

Стрелок, опустив голову, повиновался.

-Еще раз пальнешь без приказа - ответишь по Уставу.

Метель усилилась, не давая рассмотреть маячащую в окне находку Киряка.

Сердце моё учащенно забилось, во рту появился неприятный привкус.

Это здание только казалось трехэтажным, на самом деле, трехэтажной

была небольшая пристройка, а большая часть строения - в два этажа. Желтая

штукатурка осыпалась, обнажив серый потрескавшийся кирпич. К черной пасти

входа вела бетонная лестница. Я ступил на нижнюю ступеньку и стал

подниматься, зная, что бойцы следуют за мной так же медленно и настороженно.

Возможно, как и я, они считают каждую ступеньку. Одна, вторая, третья … Восемь

ступеней.

Позеленевшая табличка: «Средняя общеобразовательная школа №...».

Дальше стерто, но и так ясно. То место, где бывшие учили своих детей.

«Сашка, ты в Devil Port играл? Да? Как на третьем уровне главаря

убить? Ну, этого, как его, Вельзевула? Я пробовал, не получается… Слушай,