Андрей Мансуров - Разрешенная фантастика – 1
Уже в городе он даже позволил себе проскочить на жёлтый – автоматически напрягшееся внимание разрешило этот, никому не могущий навредить, довольно рискованный, и столь несвойственный ему, манёвр. Бесстрастная видеокамера на высоком столбе молча зафиксировала нарушение. Но, конечно, сама она никому не скажет. Её дело – только зафиксировать.
Проезжая район супермаркетов, герр Профессор чуть было не врезался в фургон молочника, вдруг начавший отъезжать от тротуара. Его водитель, очевидно, забыл, что нужно включать поворотники! Вот ведь олух!
Нога почему-то не убралась с педали газа, зато руки сделали прямо-таки акробатически-каскадёрский трюк, и почти на двух колёсах герр уважаемый учёный лихо проскочил…
Чтобы сразу за фургоном врезаться в старушку с большим пластиковым пакетом.
Протестующего визга тормозов любимого «Ягуара» профессор уже не слышал.
Сбитую и отлетевшую на десяток метров пожилую женщину он воспринимал где-то на краю сознания. В глазах стояло только огромное бесформенное белое пятно от молока, растёкшееся по лобовому стеклу…
Основная и единственная мысль была – во всём виноват кофе.
Профессор не вылез из машины даже когда завыла полицейская сирена.
И только когда уже подъехала машина скорой помощи, двум полицейским с трудом удалось оторвать его сведённые судорогой руки от рулевого колеса.
На вопрос о его документах светило фармацевтики только глупо захихикало, продолжая упорно пялиться на пятно на стекле…
Доктор Маннергейм был в ярости!
Ещё бы – кому понравится провести битых два часа в провонявшем потом и пылью веков, полицейском участке, доказывая этим тупоумным чиновникам и бюрократам, что кого бы там ни сбил герр Хейншель, он всё равно – учёный с мировым именем, и место его в рабочие часы – не в камере, а на работе!..
И только сделав шесть (!) звонков высокопоставленным ответственным лицам, адвокатам, прокурору, и Приближённым Администраторам, удалось забрать, наконец, профессора под подписку о невыезде. Ещё и внеся за него залог.
Вид самого герра Хейншеля тоже сильно напрягал. Тот словно ушёл в себя, и на все вопросы отвечал односложно, и как-то бессмысленно. Вероятнее всего, просто наугад.
Так что доставив виновника утренних треволнений в контору, доктор Маннергейм вызвал штатного врача, и трёх секретарш.
Впрочем, попытки отпоить герра доктора кофе ни к чему хорошему не привели.
Потому что дикие вопли, и безобразное серо-коричневое пятно на белой стене кабинета нельзя считать украшением его дизайна, или фактором, способствующим повышению производительности труда остальных работников предприятия.
Взглянув на осколки, и рыдающего в голос профессора, закрывшего лицо ладонями, герр Маннергейм вышел, оставив чёртово светило под присмотром трёх офис-девочек, и позвонил очередному нужному знакомому. Тот свёл его с ведущим психиатром города.
Ещё через полтора часа, удобно расположившись в кабинете заместителя, которого герр Маннергейм не без садистского удовлетворения временно перевёл в свой (А нечего столь явно копать под своего начальника!), он узнал много нового и интересного из области психиатрии вообще, и судебной в частности.
Герр Штюбхе весьма убедительно доказал ему, что его любимый подчинённый вовсе не притворяется. Однако его монотонный профессионально-доброжелательный голос усыплял, словно жужжание надоедливой мухи:
– В настоящее время герр профессор просто находится под воздействием навязчивого психо-соматического субъективного представления о ситуации, вызванного, вероятней всего, вязкостью мышления и обычным шоком от чужой смерти… Я рекомендовал бы в ближайшее время создать ему обстановку покоя, и воздержаться от любых ситуаций, разговоров и предметов, могущих напомнить о…
Поскольку из весьма длинного и щедро усыпанного наукообразными терминами объяснения герр Маннергейм понял лишь то, что было для него важно – профессор не притворяется! – остальную его часть он прослушал, медленно и важно кивая головой, и… Думая о своём.
Стало быть, послеобеденное важнейшее мероприятие придётся либо перенести, либо…
Либо взять всю ответственность на себя.
А этого герр Маннергейм не любил. Он – не учёный. И он отлично знает, что на свою должность попал не за пытливый ум, и «гениальные» идеи, а просто доказав начальству, что именно здесь принесёт максимум пользы.
Как администратор он стал весьма компетентен, благополучно позабыв девяносто процентов того, что изучал в университете двадцать с лишним лет назад. Зато прослушал не один курс по «грамотному подбору и эффективному использованию персонала». Так что о тонкостях работы с «микробиками-бациллами-вирусами» у него остались лишь смутно-специфические воспоминания. Особого расстройства от этого он не испытывал.
Меньше знаешь – лучше спишь.
Хассан рассмеялся. Так могла бы рассмеяться гигантская, размером с сейф, очень злобная и коварная крыса… И слушать его было так же приятно, как есть хлеб с песком.
Шеф, который уже в третий раз объяснял ситуацию с герром профессором, покрылся от этого смеха липким холодным потом, пусть даже тусклых водянистых глазок убийцы-садиста и не видно было за чёрными очками.
Уж он-то знал, что может сулить смех человека, который способен, не шевельнув бровью, выложить полмиллиона на наёмного убийцу, если посчитает, что его пытаются «водить за нос»!
И все эти недомолвки и завуалированные намёки, когда ни слова не говорилось о сути дела, нисколько ужаса произошедшего не заглушали. Система проста до безумия: товар – деньги. И – никогда не наоборот. А только в этой последовательности.
– Мне крайне неприятно, но позволю всё же высказать наше однозначное мнение о… затягивании сделки, как о совершенно неприемлемом варианте. Это… весьма вероятно… негативно отразится на нашем кредите Доверия к уважаемым немецким коллегам…
Естественно, мы так же обеспокоены – недостоверными, разумеется! – слухами о контактах некоторых ваших коллег с нашими… э-э… вероятными конкурентами. Хотелось бы верить, что достигнутому, столь ценному, взаимопониманию никак не повредит тот факт, что… – мягкий вкрадчивый голос легко входил в мозг – словно раскалённый нож в масло. Шеф про себя сплюнул: тьфу-тьфу!..
Чёртов азиат мог бы и в лоб сказать: будете финтить, затягивать, и набивать цену – просто пристрелим. В назидание другим. Ну, и во избежание попыток мошенничества.
Шеф был неплохо знаком с делами, в которых систематически участвовал этот человек. К счастью не лично, а только по неизбежным слухам. Поэтому то краснел, то бледнел, но старался оставаться собранным, деловым, и… Коленками друг о друга не стучать.
Так что к концу разговора Посредника «глубокоуважаемого шейха» уверили в том, что всё произойдёт согласно достигнутой договорённости, просто сроки в связи с форсмажорными обстоятельствами передвигаются – на сутки.
И только когда строгий деловой костюм от Версаче, в котором, словно кусок дешёвого пластика в золотой оправе, смотрелся его «деловой партнёр», скрылся за углом, Шеф ощутил и ласковое солнышко на своей щеке, и лёгкий ветерок, обдувавший взмокшую шею.
И, как бы прозрев, увидал и почерневшие от старости стволы с могучей кроной, и аккуратно подстриженную травку газонов парка, и детишек, резвящихся на ней, и собачек, которых важно, и с чувством добросовестно выполняемого долга, прогуливали по дорожкам пожилые фрау…
Выйдя из транса, человек отправился в ванную комнату. Умыл разгорячённое лицо. Справил нужду. Затем двинулся на кухню.
Всё же его организм не совсем ещё адекватно переносил возросшие нагрузки. Тело требовало пищи и воды, со всеми вытекающими последствиями.
Основательно подкрепившись яичницей с беконом, и запив всё это полулитром молока, он вновь улёгся на жёсткую кровать, и продолжил сеанс.
Так, где это он остановился?..
Ага – в начале позапрошлой недели. Вторник. Поехали.
Глаза профессора расширились просто до опасных пределов! Но не они, и не рот, брызжущий слюной, привлекали внимание Шефа и герра Маннергейма.
Они не могли глаз отвести от вожделенных пробирок, которыми их лучший специалист размахивал в опасной близости от целой кучи твёрдых и угловатых предметов.
– Шва-а-айнз!.. Это… Самое наглое… и гнусное… ВОРОВСТВО!!! Вы все мерзавцы! Это вы – вы!!! Украли!.. Где?!.. Будьте вы прокляты!.. Жульё чёртово!!! – из весьма противоречивых и крайне непоследовательных «высказываний» – если их позволительно так назвать! – уважаемого герра Хейншеля, оба начальника уяснили только одно: в пробирках явно не то, на что они столь сильно рассчитывали.
А где – то, профессор или коварно утаил, или вообще с самого начала нагло водил их за нос, ничего реально не добившись, и умело подтасовывая результаты серий опытов…
