Евгений Прошкин - Война мертвых
– Это ты, сержант, непонятен. Но мы увлеклись. Как ты додумался до экскурсии?
– Мне было интересно.
– Лихо. Всем интересно его уничтожить, а тебе – исследовать.
– Кажется, там находилась конкурская транспортная система.
– Да, теперь это известно. Благодаря тебе.
– Меня ждет денежная премия? – хмыкнул Тихон.
– Кое-что получше, – загадочно ответил капитан. Тихон сделал внезапный выпад к его сознанию, но Аркадий успел выстроить непроницаемую стену.
– Как мне связаться с другими Постами?
– Никак, – охотно отозвался капитан. – Доступ к сети открыт только для командира.
– Какие тайны я могу разгласить?
– Любое общение – это обмен информацией. Я догадываюсь, чего ты хочешь. Твое желание найти Алекса – обычная идефикс. Но она безобидна лишь до тех пор, пока ты не пытаешься ее реализовать.
Это звучало как угроза, однако ничего, кроме искреннего участия, Тихон не уловил. Аркадий был настроен доброжелательно, а если и прикидывался, то весьма умело.
– И еще один совет, на правах старшего. Старшего по званию, – поправился он. – Я вижу, тебя беспокоят отношения с Лизой.
Тихон понял, что распахнулся слишком широко.
– Не думай о ней, она сама по себе. И ты тоже. Не надо никого жалеть, сержант, это вредно для нервной системы. Больше вы с ней в один экипаж не попадете, я обещаю.
– Мне все равно.
– Вот и отлично. Иди отдыхай.
Тихон выбрался наружу и сел на пол, свесив ноги в кабину. Зачем капитан его вызывал? Объяснить суть операции на Тарме? Ага, через час после ее окончания. Вовремя. Все – пустой треп. “Не жалей Лизу”. Он уж и забыл. “Обмен информацией”. Как же, обменялись.
А ведь и правда! Тихон вскочил и звонко щелкнул пальцами. Ему велели прекратить поиски Алекса. Да он еще и не начинал – так, поинтересовался только. Чего это они всполошились? Боятся, что он его найдет? Кого – покойника?!
Значит, не покойник. Алекс выжил – то ли в танке, то ли в своем теле. Ну и что? Радоваться надо. Нет, радости у Аркадия не было. Намекнул на какое-то поощрение и тут же предостерег от излишнего любопытства:. мол, выбирай.
Если бы поиски Алекса действительно были бесполезными, то возиться с ним никто бы не стал. Здесь у каждого имеется какой-нибудь бзик, и ничего, терпят. А он чем хуже?
Они знали, что засекретить Алекса невозможно – слишком уж известен. Изолировать тех, кто был с ним знаком? Наверное, трудно. Намного легче превратить его в мифологического героя. От легенды до сказки – один шаг. Они не рассчитывали, что кто-то воспримет сказку всерьез.
"Да кто они-то?” – обозлился на себя Тихон. На этот вопрос ответа не было.
Он вышел в коридор и столкнулся с Лизой.
– Ты что здесь делаешь? – по-хозяйски спросила она.
Пока Тихон ел и калякал с Павлом о червях, Лиза успела соорудить чрезвычайно сложную прическу с проборами, косичками и белой лентой. В символах Тихон был не силен, но догадался, что ему отчаянно оказывают знаки внимания.
– Сногсшибательно, – неуклюже похвалил он, реабилитируясь за прошлый конфуз. – Как ты меня нашла?
– Тут негде потеряться, – сказала Лиза, и Тихон вдруг почувствовал к ней сострадание. В каком Лагере она воспитывалась? Неужели там ничего не говорили про самолюбие? С другой стороны, он помнил, как болезненно Лиза реагировала на его разочарование. Нет, дело не в отсутствии гордости. Видно, у бедняги какой-то жуткий комплекс, не замеченный лагерными психологами. Все операторы – продукт не правильного воспитания, в каждом сидит своя заноза.
– Ты покушал? – с трогательной заботой спросила девушка.
– Да, в компании Павла и Диониса.
– А, – понимающе кивнула Лиза. – Они как конкуры.
– То есть?
– Пока не обретут третью особь, не угомонятся.
Вдвоем у них досуг не клеится. Ненормальные, – подытожила она, тряхнув головой.
Шелковая лента, вплетенная в смоляные волосы, вспорхнула и легла на узкое плечо. Тихон, не задумываясь, протянул руку и осторожно ее поправил.
– У меня был брат... – неожиданно сказала Лиза. ?
– А у меня – сестра, – ответил он.
– Можешь считать меня помешанной, но однажды я решила его разыскать. Это было еще в Школе.
– Сколько баллов получила?
– Два.
Разговор отчего-то доставлял Тихону неописуемое удовольствие. Ему хотелось показать, что Лиза не так уж и одинока, что он тоже причастен к ее маленькой тайне.
– Тебе повезло, мне впаяли четыре.
– Мужчинам всегда дают больше. Вы же сильные. Тихону очень важно было это услышать. Вылезая из танка с его шестью разрядниками, меняя стальные траки на подверженные усталости и вывихам ноги, он будто терял часть себя, лишался несокрушимой уверенности в том, что его существование действительно имеет какой-то смысл.
– Сначала я тебя не рассмотрел. А ты красивая. Сказав это, он ощутил, как по спине пробежали сладкие мурашки. В этом было что-то возбуждающее и почти самодостаточное – говорить, говорить, говорить. О том, какая Лиза добрая и славная. О черных блестящих волосах и о ленточке, трогать которую – то же, что трогать ее саму.
Лиза придерживала ему рот дрожащими пальчиками, но от этого он только распалялся, находя все новые и новые слова. По ее лицу разлился румянец – до самых ушей, и Тихон продолжал шептать, прикасаясь губами к мочке, купаясь в огне, полыхавшем на ее пунцовых щеках.
Как они добрались до ее кубрика, он не знал, встретился ли им кто-нибудь по дороге – этого он знать не хотел.
– Я так боюсь, – сказала Лиза, позволяя Тихону хозяйничать с ее одеждой. – Мне раньше никто... ни разу...
Я никогда... Я тебе верю, любимый. Как это нужно?.. Ты умеешь?.. Ты уже делал это?
– Делал, делал, – суетливо ответил Тихон и неожиданно протрезвел.
Она лежала на кровати, беспомощно прикрывшись и завороженно глядя на его опускающиеся брюки. Лиза тяжело дышала, из ее впалой груди доносились какие-то хрипы, свисты – Тихону даже почудилось, что на подушку вылетают мелкие брызги слюны.
Он снова увидел, что по ее лицу рассыпаны несимпатичные пятнышки. А зубы! Почему ей не выправили верхние резцы? Теперь они налезают друг на друга, как подорожники.
– Ты чего? – Лиза тряслась и нервно двигала щуплыми ногами. – Ты, наверное, переутомился, – растерянно сказала она.
Тихон посмотрел вниз – проклятый шланг стыдливо сморщился, словно старался уйти в глубь тела, спрятаться под лобковой-костью и там переждать.
– У тебя был первый бой, – слащаво утешила Лиза, однако Тихону пришло на ум совсем другое – история с Мартой. Собственно, того случая он и не забывал, но сейчас ткнулся мордой в былой позор так явно и отчетливо, что голое тело на простыне вдруг перестало представлять всякую ценность.
Он натянул брюки и взял рубаху. Ремень долго не застегивался, и Тихон остервенело рванул пряжку, оцарапавшись об острую кромку до крови. Он высосал из пальца соленую капельку и сплюнул через плечо – прямо на светлый пол. Кровь разлетелась розовой кляксой, и Тихон шаркнул ботинком, втирая ее в пористый полипласт.
– Ты отдохнешь, и все будет нормально, – залепетала Лиза. – Я читала в книгах...
– Как-нибудь потом, хорошо? – сказал Тихон, желая поскорей отвязаться.
– Не бросай меня... сейчас.
Прав был Аркадий: каждый печется только о себе. Капитан старше и знает людей куда лучше. А он-то, дурень, все выискивал какой-то подвох. Впрочем, подвох тоже был. Черт, есть в этом мире хоть кто-нибудь без камня за пазухой?!
– Если ты уйдешь... – безнадежно начала Лиза, но увидела его глаза и осеклась.
Тихон нагнулся над кроватью и, ласково погладив Лизу по щеке, резко схватил ее за горло.
– Не нравлюсь такой, да?
– Ты меня пугаешь, – прохрипела она.
– Вам нужен только большой и твердый, да? Вам все равно, что в душе.
– Тих... Тихон! Отпусти, мне нечем дышать. Тебе... расслабиться нужно.
– И тогда у меня встанет? – взвизгнул он, сдавливая какую-то хилую жилку на ее бледной шее. – На тебя – никогда! Никогда – поняла, сука?!
Он оттолкнул ее голову и, выскочив из кубрика, бросился к столовой. Бешено расшвыряв стулья, он подбежал к печке и открыл режим “напитки”.
– Вотка, – отчетливо произнес он, заранее готовясь к отказу и уже примериваясь, как половчей размозжить тупой-агрегат.
Вопреки его ожиданиям печь тренькнула и выкатила поднос со стандартной трехсотграммовой емкостью. Не задумываясь, о последствиях, Тихон взял стакан и одним махом влил его в глотку.
Желудок сразу потеплел, а туловище наполнилось ленивой истомой. Цвета стали мягче и при поворотах головы накладывались один на другой. Мозги не поспевали за глазами, и картинки пролетали мимо, сливаясь в мутные линии.
– Что здесь происходит? – спросили в противоположном углу, и Тихон с трудом сфокусировался на двух куклах.
Дионис и Павел озадаченно восстанавливали интерьер, постепенно приближаясь к столу.
– Зачем ты раскачиваешься? – удивился Павел. Тихон обнаружил, что мотается из стороны в сторону, но прекращать этого занятия не собирался – в этом было что-то от единения со Вселенной.
